глядеть было страшно на притаившихся хищников. Молоты поджидали жертву. Дракон не торопился, медленно подбираясь к воротам, в какой-то момент, молоты ринулись друг к другу, а Горыныч успел отвернуть в сторону. В момент приближения к препятствию, камни активировались и с ужасающей скоростью неслись на храбрецов, которые посмели приблизиться к ним.
Собрав волю в кулак, я старалась не допустить ни одной трусливой мысли, не помешать Горынычу. Считали секунды мы оба, но решал дракон. Не может быть, чтобы молоты размотали наши кишки по всей округе.
Горыныч отлетел от дрожащих убийц и ринулся вперёд, словно болид, за три секунды набравший космическую скорость. Стадион взревел, мы неслись, подгоняемые звуковым сопровождением, словно смерчем, от которого закладывало уши.
Как в замедленной съемке я смотрела на каменные гири, сорвавшиеся с места, чтобы раздавить нас. Время застыло. В этот момент я восприняла не вид, а суть. Ворота не схлопнутся, не ударят и не размолотят в фарш наши бренные тела. Это правда! А ведь Горыныч понял раньше меня! Молоты не убьют, не покалечат, они только устрашают, но так чудовищно и кошмарно, будто надежды на спасение нет.
Наша трасса заканчивалась. Мы отставали от лидеров. Желание Горыныча пройти все самые жуткие препятствия (он не пропустил ни одного) оборачивалось поражением. Впереди оставались трое ворот. Двое вверху, одни внизу и финиш. Но если, мы хотели сократить путь, нас ждали три молота подряд с наковальней, причем расстояние между этими тремя было минимальным.
Не надо быть гадалкой, чтобы понять, Горыныч полетит посередине, соревнуясь в скорости с падающими молотами. Даже осознавая, что они не размозжат мне голову, я испугалась до одури. Разум вопил, что меня с Горынычем размажет тонким слоем по поверхности наковальни. Я отогнала трусливую мысль закрыть глаза. Горынычу тоже страшно, но он сумел не только понять, но и превозмочь страх и свою естественную реакцию на него. Сознание Горыныча оказалось выше моего.
Сознание дракона! Яркая вспышка — мысль. Мне нужно объединить человеческую и драконью частоту, не меняя облика. И да, я закрыла глаза, чтобы в следующую секунду открыть их и очутится на киносеансе. Горыныч пересекал наковальню, сверху летел каменный молот, а я смотрела на него, как в замедленной съёмке.
Ба-бах. Оглушительный удар. Первый молот позади, а нас затягивает к следующей наковальне. Еще один удар. Вой на трибунах. Финиш совсем рядом. Мы приближаемся к последнему молоту. Он бьет о наковальню без передышки, словно заводной. Вот он самый настоящий «каменный молот» — вишенка на торте. Сыплются искры, от грохота содрогается воздух. Действительность рисует картину неимоверной завораживающей красоты. Ни в одной грёзе не увидеть такого. Сквозь последнюю преграду мы проносимся ветром, игрой света и тени, радужной иллюзией в огненных красках.
Горыныч мчится к финишу, трибуны рыдают от счастья. Мы подарили им нечто большее, чем зрелище соревнования, мы подарили им неописуемые эмоции, которые они будут помнить всю жизнь.
Финиш! Я вскидываю руки, приветствуя трибуны, они отвечают мне ликованием. Мы первые? Я кручу головой.
Нет, нас опередили. Впереди к высокому помосту для участников летят Веригла и Добромир, за мной финишную черту пересекает Эрвин, Люся Лазарева и Клим Княжич. В суматохе финиширующих драконов легче затеряться, мы отлетаем от черты.
Организаторы в синей форме командуют нам двигаться в безопасный коридор. Я смотрю на Ларри, который пересекает финишный створ. Тихоход Дюк справился! Не могу поверить в это чудо. Эрвин что-то кричал мне, Ларри плакал.
Надеюсь, это слезы счастья, иначе ему не выдержать эстафеты.
Мы сидели в палатке и делились впечатлениями, пока Ларри хлебал вторую кружку травяного чая. Его до сих пор трясло так, будто он сидел в снегу без одежды. Эрвин чуть не лопался от гордости за свой результат. Он четвёртый, я третья, что меня не радовало, а Честная Ляля так и вовсе не скрывала разочарования. Она прошла дистанцию до конца, ей пришлось пропустить несколько ворот, их Яго не осилил. Гонку ей засчитали, количество пройденных ворот позволило это сделать.
Асанна смотрела на наши счастливые лица и хмурилась. Ей вроде не о чем печалиться, гонка сложная, а она рискнула. Хотя на драконице Ларе Асанна выступила бы гораздо лучше, но по приказу Добромира она отдала Лару Эрвину.
Асю коробило это, как ей казалось, предвзятое решение. Лару с самого начала тренировал Эрвин и потом выступил с ней на «Огненной змее». Асанне пришлось согласиться, что всё справедливо. Грань справедливости здесь, конечно, очень тонкая, и на фоне нашего выступления честной Ляле сейчас не по себе. Она прилетела последняя, как пошутила сама Асанна, первая от заду.
А вот то, что Ларри войдет в десятку лидеров, не ожидал никто, а уж белый китаец и подавно. Его до сих пор трясло от эмоций. Ларри излучал столько радости, что никто не остался равнодушным. Ася взирала на счастливого брата и понемногу оттаивала.
Гонка, действительно, была тяжелой. Несколько драконов выбыли, сели на землю, не дотянув до финиша. Не знаю, чего стоило Асанне заставить Яго долететь до конца под улюлюканье трибун, но она не разрыдалась, не сдалась, стиснула зубы и добралась до финиша. Характер — кремень.
Мы нахватали на полевой кухне полные руки еды — всё, что смогли унести. Похлёбка, каша с мясом, ломти белого хлеба, напиток с кислой ягодой, сыр, конфеты, стол в шатре ломился от яств. Поесть мы любили в любых обстоятельствах. Еда действовала на нас благотворно, мы не стеснялись в выражении своих инстинктов. Сегодня первым в списке был Ларри. После травяного чая с некоторой долей «успокоительного» от сестры он набросился на обед, как голодный дракон. Стресс сказался на нём сильнее всех. Справившись с первым приступом обжорства, он слегка сбавил темп.
— Дюк — глухой, — сказал он, — я понял это еще на тренировках.
Хорошо, что мы сидели. Этим сообщением белый китаец сразил нас наповал. В тишине, установившейся за столом, слышалось только сопение Ларри, который продолжал орудовать ложкой.
— Раньше не хотел говорить, вдруг это сочли бы за серьезный дефект и меня не допустили к гонке. А тут камни грохочут, а он не слышит. Мне повезло, — Ларри шумно сглотнул, — больше всех.
Мы смотрели на белого китайца в немом изумлении.
— Лялька, может, и Яго уши как-то закупорить, — добавил Ларри, откусывая от ломтя хлеба с ветчиной, — смелее станет.
Асанна сбросила минутное оцепенение.
— Не получится.
— Э-м…я всё думал, — Ларри пропустил слова сестры мимо ушей, — почему на первой тренировке, когда ты к
