class="p1">– Тут поцелуем не обойдется… Но не волнуйся, этого не будет. Я уже почти нашел, как тебя защитить. – Он потянулся к монитору и открыл одно из закрытых окон, в котором клириканской вязью замер текст. Он переключил в режим автоперевода, ткнул пальцем в выделенный фрагмент: – Если мне удастся использовать эту норму, то тогда тебе ничего не угрожает. И еще им не будет никакого резона тебя убивать. Это тоже очень кстати.
– А что это?
– Это Правило Синельда. Я единственный ребенок своих родителей, и мужского пола. Моя оайли становится дочерью Вечной Матери. И автоматически получает права на трон. Вне зависимости от соблюдения других условий. То есть – условно говоря – мы снимаем регентство Грацца не через возвращения прав мне, а через тебя, как приемную дочь Вечной Матери.
Наталья не поняла:
– Сложная схема… Ты знаешь, у нас считается, что только простая и ясная схема, изящная в своей простоте, может быть исполнена безошибочно. Здесь же все выглядит очень странно. И еще – став дочерью Вечной Матери, я разве не становлюсь автоматически твоей сестрой? У вас такие браки не запрещены.
Ираль устало выдохнул:
– Рихта джаль. Я об этом не подумал… – в смятении уставился на монитор, пробормотал: – Нет, это противоречит логике… Скорее всего, нет, начнет действовать правило первичности прав…
Он опустил голову на сцепленные в замок пальцы. Уставился в текст.
Наталья положила свою руку на его плечо, чуть сжала:
– Спасибо, Ираль. Спасибо, что думаешь обо мне.
Клириканец медленно, будто через силу, вздохнул:
– Тебе лучше поужинать и отправиться спать. Завтра я разбужу тебя до рассвета.
Девушка не пошевелилась, вопрос горел на губах, но как его произнести, она не знала. Не могла.
– Ираль. Ты сказал, что завтра будет проверка… Проверка наличия связи между нами?
Клириканец кивнул:
– Да, так и есть. Тебе не о чем волноваться, это не опасно.
– Что она покажет? – Землянка выпрямилась, положила ладони на колени. – Мы ведь… не были с тобой близки. Физически, я имею в виду.
Наталья покраснела, опустила взгляд на сцепленные пальцы. Ираль нахмурился, оторвал глаза от текста.
– Я верю, что мы сделали достаточно, чтобы ответ был положительный.
– Может ли оказаться проблемой, что до тебя… до этого дня… цвет ни одного мужчины не касался меня? В том смысле, что я ни в кого не была влюблена, я не была ни с кем близка… или связана духовно, обещаниями или физически. Я просто не знаю, что это такое.
Она покраснела еще ярче, так и не сумев произнести главное – один поцелуй для его народа – это связь или еще нет. Отвела взгляд и уставилась на свое отражение в серебристом колпаке, укрывавшем ужин. Пальцы дрожали, чтобы скрыть этот, Наталья вцепились в край футболки, скрутила его в жгут.
Ираль видел ее смятение. Он сам терялся и не был до конца уверен в том, что действует правильно. Не в плане вовлечения Клирика в конфликт, здесь он был согласен, что удар на упреждение, общими усилиями – залог меньших потерь. Он не был уверен, что действует правильно в отношении Натальи. Ощущение, что все они – Теон, он сам – используют ее в своих целях, ложилось грязью в груди и омрачало все цвета. Он цеплялся за обещание, что это все временно, что он отпустит ее. Что сможет защитить. И сам не верил в это.
Потому что в глубине души надеялся, что сможет оставить ее подле себя навсегда.
И это чувство на дне сознания, как черная тень предательства лучшего друга, царапалась, медленно убивала.
Он взял ее руку, поцеловал кончики пальцев. Еще один поцелуй лег на холодные костяшки девичьих пальцев, перевернул руку ладонью вверх и поцеловал обнаженное, еще влажное после ванны, запястье девушки.
Он не мог признаться ей в том, что пряталось глубоко в груди.
– Я понял больше, чем ты смогла сказать. Я очень ценю этот дар. И он меняет многое, если не все.
1 сентября,
борт фрегата «Фокус»
Ульяна никак не могла прийти в себя. Все еще штормило и подташнивало. График нейроактивности на креонике лихорадило. Артем, конечно, знает, что с этим делать, он бы помог. Но его рядом нет. Девушка окинула взглядом кают-компанию, тихую, пустынную. Таким пустым становится дом после праздников, когда расходятся гости, унося с собой свои тепло и уют. И оставляя одиночество. Ее одиночество было приправлено страхом.
Он заползал под одежду, стирал границу между днем и ночью, заполнял ее тоской.
– Тёмка, как же мне тебя не хватает, – прошептала в пустоту.
Мгновение на слабость – это все, что она может себе позволить. Медленно, через силу, подтянулась к краю дивана, подобрала ботинки, сунула в них ноги и быстро зашнуровала. Креоник пискнул сообщением из рубки – Флиппер сбросил обновленную сводку. Ульяна прикинула, она спала примерно сорок минут. Непростительная роскошь.
Активировав связь с искином, направилась в рубку.
– Флиппер, надо пересчитывать маршрут и наращивать отставание от графика.
– Хорошо, капитан. Что делать с активированным сигналом? Отключить?
Сердце сжалось:
– К-какой сигнал?
Вместо ответа по громкой связи – Сабо:
– Я в стыковочном блоке, у нас проблема. Я думаю, тебе надо это видеть.
Ульяна рванула на голос, на бегу нажала панель доступа в шлюзовой отсек, внутренняя мембрана распахнулась, пропуская внутрь стерильной камеры между гермопереборками. И тут же – удар под дых, из-за которого Ульяну сложило пополам, и жесткий захват со спины. Девушка потеряла равновесие, безвольно повисла на атаковавшем. Всего мгновение хватала ртом воздух, пальцы царапали темную форму нападавшего, в надежде вырваться. Крыж и Ираль учили защищаться. Удар локтем в живот, пяткой по голени и разворот корпуса – нападавший сдержанно захрипел, пахну́ло шоколадными батончиками и орехами. «Сабо!» – успела мелькнуть мысль.
А дальше – рывок за ворот комбинезона, рука креонидянина легла на горло девушки, сдавив сонную артерию. Всего мгновение. В глазах полыхнуло, барабанные перепонки будто выдавило изнутри – болевой прием.
И тут же – укол в шею. Девушка ахнула и обмякла, словно тряпичная кукла.
Ульяна чувствовала, как предательски деревенеют мышцы, немеют конечности, а тело становится чужим и непослушным. Встряхнув ее, креонидянин перехватил под ребра, поперек живота.
– Кса́у дэва́р, – пробормотал зло.
Ударил кулаком по панели допуска в стыковочный отсек.
Распахнулась мембрана. Ульяна успела заметить, что на стыковочной панели мигает шкала запущенной принудительной отстыковки.
– Что… происходит… – прохрипела. – Остановись…
Сабо равнодушно подхватил ее под мышки, проволок к гостевому шлюзу – там была клириканская шлюпка, на которой они добрались до «Фокуса», приподнял девушку и, нырнув в санитарный шлюз, прошел внутрь шлюпки.
Сгрузил парализованную Ульяну тут же, на пол,
