и я физически ощущал, как ей тяжело доживать. Но не мог ничем помочь.
Однажды, когда уже часы приема закончились и на улице была глухая ночь, я сидел рядом у кровати и читал. Марина с трудом пододвинулась к стенке и попросила лечь к ней.
Я лег и обнял ее тощее, холодное тело, пытаясь как-то согреть. Начал рассказывать про то, как сегодня прошел день, что делается на улице, куда бы мне хотелось с ней сходить и попить какао, какой фильм и спектакль посмотреть. Она слушала меня, улыбалась. Я чувствовал, что ей хорошо со мной.
— Пашка, я тебя люблю, — еле слышно прошептала она мне.
— И я тебя, — тихо ответил ей на ухо.
Я не заметил, как уснул. Мне снилось, что мы с ней идем по берегу моря ночью, Марина мне показывает ракушки и камушки, которые нашла.
И вдруг она резко останавливается, становится на цыпочки, целует меня и говорит:
— Спасибо тебе, что подарил то, чего я никогда не испытывала в жизни. Заботу, любовь, спокойствие. Прости меня, что тебе одному придется справляться с болью, но мне пора. Мне надо уйти. Меня уже ждут.
— Нет, не надо, ты мне нужна, я не представляю, как буду без тебя, — обнял ее и крепко прижал к себе.
— Нет, Паша, мне надо. Я не могу больше оставаться, прости. Помни меня. Прощай.
Неведомая сила вырвала из моих рук Марину и, улыбающуюся, понесла куда-то высоко, я бежал за ней, кричал, плакал, звал ее, но она удалялась и становилась все меньше и меньше, пока наконец не растворилась в темном звездном небе.
Я вынырнул из сна и увидел, что Марина все ещё лежит в моих объятиях. Обнял ее покрепче и с ужасом понял, что не чувствую того, как поднимается и опускается ее грудная клетка. Меня как-будто обдало кипятком.
Я вскочил, включил свет в палате, развернул к себе любимую и понял, что она ушла от меня….. Она уснула и ушла, но улыбка на устах осталась, как печать любви и счастья, которые она забрала с собой на небо.
Ян стоял на берегу небольшого озера, окружённого соснами и редкими елочками. Вдыхая свежий, прохладный воздух, задерживал его ненадолго в легких и с наслаждением выпускал.
Пять утра — самое время для рыбалки. На крючке в воде болтается, извиваясь червяк, в чашке налит горячий черный кофе из термоса, за горизонтом начинает просыпаться солнышко. Его теплые и ласковые лучики поглаживали каждый листик, каждую травинку, приветствуя и поздравляя с началом нового прекрасного дня все живое вокруг.
Ян улыбнулся. Как же радостно стоять вот так, на свободе, заниматься любимой рыбалкой. Дома ждут жена, красивая и исполнительная, и двое детей.
Мужчина кашлянул, отгоняя от себя воспоминания о том, что произошло несколько месяцев назад.
Яна называли золотой молодёжью. В 18 он уже гонял на спортивном дорогущем авто, подаренном вместе с правами папой на совершеннолетие. Весь мир лежал у его ног. Красивая девушка из обеспеченной семьи, которую прочили в жены. " Династический брак", как называл его отец Яна — крупный промышленник. Мальчик рос в роскоши и не знал слова нет. За все его не невинные шалости расплачивался папа, доставая огромный кошелек.
— Я могу все и делаю, что хочу, — говорил парень своим " друзьям", которые грелись в денежных лучах безнаказанности маленького барончика.
Каждый раз, называя фамилию папы или крестного, занимавшего высокую должность в полиции, его отпускали даже не пожурив.
Так он и жил. Женился на той самой девочке, которую выбрали родители, завел с ней детей по указке папы. Но любви не было, да и нужна ли она, когда есть деньги и на них купить можно абсолютно все?
Папа открыл сыну фирму, которая ничего не производила, но давала Яну ощущение значимости и силы. Секретарши менялись у него часто, так как ему нравились собеседования. Хочешь работать? Покажи, что ты умеешь на широком диване, стоявшем у стены кабинета. Не понравился диван? Есть огромный ореховый стол. Не хочешь? Дверь за спиной.
Но несколько месяцев назад случилось большая неприятность для Яна.
Он возвращался на своем авто после ночного клуба домой часов в шесть утра. В кармане трусики со стразами от сговорчивой стриптизерши, между ног зажата початая бутылка виски. Дороги были почти пусты, так что нога сама тянулась к педали газа. Поднажав, он выжал все, что можно из своего железного коня.
И вдруг машину занесло, развернуло и через секунду парень почувствовал сильный удар.
Очнулся он от того, что кто-то разрезает машину, что бы вытащить его. Голова гудела, болел нос, тошнило.
— Что случилось? — спросил Ян, заплетающимся языком.
— Ничего хорошего. Авария, — ответил грубый мужской голос. — Давай поднимай быстрее. И заливайте пеной лучше, а то рванет.
Яна вытащили из машины и он огляделся по сторонам. Его новая иномарка, его детка, была всмятку.
— Моя машина, — прохрипел он, падая на колени перед грудой искореженного металла.
— Вы бы не машину пожалели, а того, кого на тот свет отправили, — проговорил тот же человек в спецовке, бросая взгляд в сторону другой машины, и сплюнул на асфальт. — Медики, забирайте этого любителя вечеринок. От него разит, как от барной стойки.
Ян посмотрел в ту сторону, куда кивнул головой спасатель.
На дороге лежало прикрытое простыней тело, рядом с ним на коленях стоял какой-то парень с перевязанной головой и держал молча безжизненную руку, торчащую из-под этой самой простыни.
— Молодой человек, вам в больницу надо, — уговаривала того фельдшер со скорой, стоявшей рядом с ним.
— Нет, мне уже ничего не надо, — ответил он, поднося безжизненную руку к губам.
— Так это из-за этих погибла моя ласточка? — роняя пьяные слезы, спросил Ян.
— Это из-за тебя, олень, погибла молодая мать с не рожденным ребенком. Лучше бы на ее месте ты был, — ответил молодой спасатель, убиравший инструмент, которым вскрывали машину.
— Что ты сказал, сопляк? Ты знаешь, кто мой отец? — начал орать бухой в стельку Ян.
— А больше нечем бравировать? Нет? — с сарказмом спросил ещё один спасатель, стоявший чуть поодаль.
Мужчины в спецовке прекратили работу и смотрели на пьяного с осуждением и омерзением.
— Да я вас…Вас всех….Да мой отец..
— На вон, сопли подотри, — протянула ему салфетку фельдшер из другой скорой, — Мне осмотреть тебя надо.
— И вас тоже мой отец в порошок сотрет, — бушевал Ян.
Когда он сел в карету скорой и его начал осматривать врач, то к машине подбежал парень с перевязанной головой. Он оттолкнул
