буду. Ты одеколоном провонял на жизнь вперед.
Я подмигнул домовенку и кивнул на коробку с подарком. Нафаня ойкнул и, спрыгнув с табурета, засеменил к коробке. Взяв ее в руки и отчаянно смущаясь, домовой протянул подарок соседке Алины.
– Вот, это тебе. С праздником, – поздравил он и тихо добавил. – От меня. Вот, как.
Чуча открыла коробку и застыла, как пораженная. Она ошарашенно посмотрела на домовенка и внезапно разрыдалась. Мы кинулись ее утешать, оставив Нафаню в сторонке. Домовой нахмурился и уставился в пол.
– Чуча! Ты чего? Не понравилось? – спросила Алина, прижимая к себе плачущую домовиху.
– Понравилось, – всхлипнула Чуча в ответ. – Он вон что… а я его обижала… смеялась над ним…
Дальше произошло то, чего никто из нас не ожидал. Чуча подошла к Нафане и сжала его в своих объятьях так, что глаза духа вылезли из орбит. Он краснел, бледнел и не знал, что сказать. Я улыбнулся и, взяв Алинку за руку, увел на кухню.
– У меня тоже есть для тебя подарок, – улыбнулся я, спрятав за спиной коробочку с кольцом. – Только перед этим я хотел, кое-что сказать.
– Конечно, – засмеялась Алина. – Говори все, что сочтешь нужным.
– Ты невероятная девушка. Ты прекрасная, нежная, умная. Мне с тобой очень хорошо, – покраснев, продолжил я. – Прошел год, как мы с тобой познакомились. За этот год случилось столько всего странного, невероятного и даже волшебного. Но без тебя этого волшебства бы не было. Прозвучит странно, но я полюбил тебя сразу, как только увидел, и теперь хочу, чтобы ты стала моей женой!
Алинка замерла, а потом открыла рот, когда я встал перед ней на одно колено и раскрыл коробочку с кольцом.
– Ты… Ты серьезно сейчас? – тихо спросила она. Глаза Алинки предательски блеснули.
– Абсолютно серьезно, – улыбнулся я. – Ты выйдешь за меня?
– Конечно! – засмеялась Алинка. – Я буду твоей женой.
Я подхватил её на руки и, закружившись, снес со стола пустую кастрюлю. На шум тут же явились домовые.
– Вы чего тут твори… – Нафаня запнулся, увидев кольцо на безымянном пальце девушки. – Ты ей предложение сделал?
Мы с Алиной кивнули и домовой сквасился, как прокисшая сметана.
– А, барин! Как я рад! Ну, неужели, – заныл он, кинувшись обнимать нас. Чуча тоже заплакала и бросилась к хозяйке.
Чуть позже мы с Алиной сидели на диване в гостиной и, обнявшись, негромко болтали.
– Теперь все будет по-другому. Ты же понимаешь? – спросил я. Алинка кивнула.
– Конечно, понимаю. Но я счастлива, что встретила тебя год назад, – засмеялась она, а потом мы захохотали, когда на кухне домовые затянули пьяными голосами:
– Тили-тили тесто, жених и невеста!
Мы смеялись до тех пор, пока в дверном проеме не появился Нафаня и, скорчив знаменитую рожицу, ляпнул:
– Чур, детишек буду воспитывать я!
Я поперхнулся чаем и посмотрел на Алину. Девушка покраснела и улыбнулась.
Да, мой дорогой читатель. На этом наша история подошла к концу…
– Чего?! – Нафаня залез мне на колени и уставился в ноутбук. – Это ты так книгу закончить хочешь? А как же наша поездка в Китай, барин? В медовый месяц. А детишки как же? А свадьба ваша?
– Так, не нуди! – одернул я его. – Чтобы все рассказать, одной книги не хватит. Я прекрасно помню и как ты китайскую стряпню пробовал, и как задницу ошпарил на чайной церемонии. И вообще, медовый месяц был наш. Это вы разнылись, что одни тут погибнете со скуки, и напросились с нами.
– Жопа ты, барин, – надулся домовой. Я улыбнулся в ответ. – Я же, любя, а ты сразу Нафанюшке припоминать ошибки-падения. Читатели твои должны же знать, что там было. Им, небось, интересно шибко.
– Это тебе внимания подавай, нарцисс пушистый, – проворчал я, делая глоток кофе. – Начитался признаний в любви и давай нервы портить. Расскажу обо всем, но потом. Одной книгой твои проделки не опишешь.
– Все-таки нужно тебя розгами попотчевать, – ехидно оскалился Нафаня. – Думаешь, читатели тебя пощадят? Ха! Они мне сами помогать будут, чтобы ты поскорее им все рассказал.
– Кто ж сомневается, – ухмыльнулся я, почесывая домовенка за ухом. Тот сразу размяк и заурчал, как кот.
– Ох, ласковый ты, Андреюшко. Вот как на тебя ругаться-то? Ты вот лучше расскажи, как ты книгу писал свою.
– Да, с книжкой этой вышла забавная история. Сначала было написано несколько коротеньких рассказов о тебе и твоих проделках. А потом материала набралось на целую книгу, ибо жизнь с тобой, Нафаня, оказалась на редкость насыщенной и яркой, – Нафаня с таким интересом смотрел, как я записываю это предложение, что закапал слюнями клавиатуру, заставив меня оттирать ее битых полчаса.
– Не капал я никакой слюней! Врешь ты все, – взвился домовенок, кусая меня легонько за палец. – Ну, чуть испачкал и все. Давай расстреливай Нафанюшку у стенки. Ты энтот, как его… колумнист!
– О, у нас прогресс, – засмеялся я. – Раньше я был фашистом.
– А ты им и остался, – буркнул Нафаня и поторопил меня. – Ты пиши, пиши.
– Что еще сказать. Я перечитал сотни преданий и легенд по домовым, дабы понять, кто же ты такой. А вот когда узнал, то понял, что книге быть. Да и жена просила, чтобы я ее написал. Мир должен узнать о тебе, дурилка.
– Как же, узнал, – вновь проворчал домовой, ущипнув меня за ухо. – Сейчас вон все пойдут в своих квартирах обыски проводить и домовых искать. А мы показываемся только хорошим хозяевам. Ты это тоже запиши. А то я же это, неграмотный немножко.
– Запишу, Нафань. Даже не сомневайся. Может еще пару комментариев для читателей?
– Конечно, барин. Пущай все знают. Домовой – это клубок ваших мыслей, энергии, слов и привычек. Если вы ведете себя по-злому, ругаетесь, то и домовой ваш тоже будет злым. Как тот картофельный бабай, которого барин в поле потом отвез. А Нафанюшка вот добрый. Потому, что Андреюшко его кормит яишенкой, подарки ему дарит, заботится. И даже прощает шалости всякие. Барин показал Нафане, что такое семья, которой у маленького домовенка никогда и не было…
Тут Нафаня завыл и полез ко мне обниматься, а я с улыбкой обнял пушистого обалдуя. Конечно, он успокоился. Правда пришлось прерваться и пойти сделать духу яичницу.
– Хороший ты, барин, – домовенок высморкался в ладошку и вытер ее об мои шорты. Я скривился, но промолчал. – Так вот. Барин правда мне хочет помочь. Он видит, что внутри я очень добрый. Просто долгое время жил с плохими людьми. Но благодаря Андреюшке я стал гораздо лучше.
– Закончил? – я протянул домовенку его
