который лениво встряхивает ушами.
— Мам! — Лиля ставит туфлю на асфальт рядом с моей ногой, и вытаскивает из мешка вторую:
Я послушно скидываю с ноги кроссовок, продолжая гипнотизировать Барона, который тоже не думает проигрывать в гляделках.
— И носки снимай.
Неуклюже стягиваю носок.
— Какой жуткий пес, — шепчу я и сую ногу в туфлю, оперевшись на руку Лили.
— Подошли? — спрашивает Матвей.
— Теперь вторую.
Подчиняюсь восторженному шепоту Лили. Ничего не жмет, сели как влитые. И высоты каблука, что странно, почти не чувствуется. Опускаю взгляд.
— Красивые.
И мне бы сейчас быть в платье, а не в спортивных штанах и пальто оверсайз.
— В них и поедешь, — Лиля прячет мои кроссовки и носки в коробку, которую закидывает в багажник.
— Спасибо, — перевожу взгляд на Матвея, который коротко кивает.
Я не уверена, что могу сейчас подойти к нему, обнять и поцеловать хотя бы в щеку. Мы оба — настороженные звери.
— Если бы я знала, то я бы платье надела, — слабо улыбаюсь я. — Только я не помню, в какой чемодан я запихала платья.
— Ты и в мешке из-под картошки будешь красивой, — отвечает Матвей и ныряет за руль.
Лиля рядом заглядывает в мое лицо и многозначительно поигрывает бровями, а я краснею.
— Все, поехали, — Лиля заталкивает меня к Барону, пока я не очухалась. — Не боись, он может зализать до смерти, но не укусить.
Захлопывает дверцу, и Барон опять бьет по сидению хвостом. Я вжимаюсь в угол, скосив на него испуганные глаза. Высовывает кончик розового языка.
— О, Господи… — сдавленно отзываюсь я.
Матвей смотрит на меня через зеркало заднего вида:
— И как ты планировала с Бароном управиться без моего присутствия?
— Не знаю.
Лиля впереди кряхтит, переобуваясь новые кроссовки:
— Какие они классные… Блин… даже шнурки клевые.
Тяжело выдыхает, пристегивается ремнем безопасности и приглаживает волосы:
— Я готова.
— Вот блин… — шепчу я, когда Барон ложится и медленно подползает ко мне.
Крепко зажмуриваюсь, когда он кладет мне морду на колени.
Приоткрываю один глаз. Поднимает взгляд и что-то ворчит на своем собачьем языке.
— Он пытается говорить? — в страхе поскуливаю я.
— Он еще поет, — пожимает плечами Матвей.
— И это нормально?
Барон зарывается носом под пальто и утыкается в мой живот. Причмокивает и вздыхает, а затем елозит хвостом по сидению.
Это очень подозрительный пес, потому что он опять вздыхает мне в живот, машет хвостом и садится, вглядываясь в мое лицо, словно транслирует мне “я все знаю”.
Замираю, когда он лижет мне шею и щеку:
— Началось. Он пробует меня на вкус…
Прижимается носом к моему плечу, скосив на мое лицо глаза, и машет хвостом.
— Да что же ты делаешь.
Пропускает сквозь пальцы его густую шерсть на шее с настороженной улыбкой:
— Хороший песик.
Хороший песик опять мне что-то урчит и с чувством собственного достоинства укладывается мне на колени вместе с передними лапами.
— О, — оглядывается Лиля. — Он тебя признал.
— Будет забавно, если он мне устроит сегодня ночь тоски по той, кого признал, — хмыкает Матвей.
— Будете вместе выть у двери, — Лиля переводит на него хитрый взгляд.
Матвей молча смотрит на нее, медленно выдыхает и заводит мотор.
— Музыку послушаем? — Лиля расплывается в улыбке и достает смартфон. — У меня есть новый плейлист.
— Послушаем, — Матвей медленно проворачивает руль.
— И назвала я его, — Лиля включает смартфон, затем касается экрана магнитолы, — о любви. Так. Начнем с этой и чуток перемотаем к самому главному.
Из динамиков раздается:
Я не могу без тебя
Я не могу без тебя
Видишь, куда ни беги
Всё повторится опять
Я не могу без тебя
Я не могу без тебя
Жить не любви вопреки
И от любви умирать
Лиля разворачивается чуток к молчаливому Матвею и шепчет:
— Старье, конечно, но душевно.
На мгновение наши с Матвеем взгляды встречаются в отражении заднего вида. Наши души касаются друг друга в сильном ожоге, и расходятся, когда Матвей вновь смотрит на дорогу.
Барон на коленях приподнимает морду и подвывает песне, прикрыв глаза и прижав уши.
Собак я все еще боюсь, но этому загадочному псу я готова мыть лапы и вычесывать шерсть. И даже, наверное, выгуливать утром.
Глава 49. Знак свыше
Барон наяривает круги вокруг Лили, которая молча стоит в метрах десяти от нас, вскинув лицо к ночному небу.
— Что происходит? — спрашивает Матвей.
Привалившись к капоту, наблюдаем за дочерью и Бароном, который далеко не отходит. Обнюхивает землю, периодически проверяет на месте ли мы и Лиля.
— Общается с творцом, — пожимаю плечами.
Каблуки ушли под землю на пару сантиметров.
— О чем общается?
— Оставь дочери приватность, — вздыхаю я. — Пусть поболтает о своем.
Барон делает еще один круг и бежит к Лиле. Садится рядом.
— Ты хозяев искал? — шепчу я. — Пес домашний, не дикий. И, похоже, породистый.
— Искал.
— И?
— Не нашел, — пожимает плечами. — Может, бросили.
— Такого и бросили? — недоуменно спрашиваю я.
Барон оглядывается, навострив уши. Щурится от света фар.
— Он меня пугает, — ежусь. — Он будто все понимает.
— Может, поэтому и выбросили, что пугал? — Матвей тихо смеется.
Барон поднимается, лениво бежит к нам, помахивая хвостом, тыкается мордой в ладонь Матвея мордой.
— Хороший мальчик, — улыбается и треплет Барона за ухо.
И он такой сейчас по-тихому счастливый. Он любит этого пса, будто ждал его всю жизнь. И ведь появился этот мохнатый и хвостатый ангел в тот момент, когда все летело в бездну.
Барон поднимает морду в мою сторону и
