то ни было, люди-муравьи не спешили использовать свою пушку. Грузовик, а следом за ним целый рой несся к центру города, застроенного более плотно, более высокими многоэтажками.
Дан с тревогой наблюдал в боковом зеркале, как синхронно лавируют участники роя, не сталкиваясь, как рыбы в косяке, и думал, что мураши как-то между собой общаются…
— Они телепаты! — крикнул Ракеш, озвучив догадку Дана. — Видите, как они все несутся за нами? Коллективный разум!
— Главное, чтобы наши мысли не читали, — буркнул Киран.
— Не думаю, что они много узнают, — откликнулась Ирис, и Киран подозрительно зыркнул на нее, не совсем решив, содержится ли в этой фразе насмешка или нет. Ирис тыкнула пальцем вверх сквозь разбитый проем: — Глаз Смарана там! Видите?
Дан не видел в низких облаках никакого Глаза, но воспринимал с помощью чутья что-то странное, смутно знакомое…
Грузовик со скрипом тормозов остановился у облупленной стены здания, в котором было около десяти этажей. Второй этаж опутывали провода, они разбегались в разные стороны, к столбам. В городе этих перепутанных проводов было до странности много. Эмиссары выпрыгнули на мокрый тротуар с глубокими выбоинами, Ирис уверенно нырнула в широкую темную дверь, остальные устремились за ней по узкой грязной лестнице наверх.
Размышлять было некогда — рой стремительно приближался, пространство заполнил шум машущих перепончатых крыльев.
На лестничной площадке второго этажа Ирис одним махом сбила с ног попавшегося на пути мураша, а Киран с Ракешем отбили внезапную атаку нескольких местных, вломившихся на лестницу прямо сквозь открытое лестничное окно. Рой носился прямо за стеной, мураши приземлялись один за другим на тротуар, забегали в подъезд, неслись, шурша крыльями, по ступеням наверх, со смачными шлепками падали на стены и ломились в окна. Их было уже не десятки, а сотни, и количество это возрастало каждую секунду…
Дан, очутившийся в арьегарде, выпростал манипуляторы и ловко ими орудовал — пригодились многие часы тренировок. Он старался бить не наповал, а оглушать. Получалось это не слишком хорошо, но Дан на практике уяснил, что убить кого бы то ни было на самом деле технически несложно, по-настоящему трудно нейтрализовать противника, не отнимая жизнь, заставить отступить и передумать нападать.
Однако чешуйчатых существ, казалось, невозможно было заставить отступить, они лезли друг на друга без страха и сомнения, их гладкие зеленые физиономии с фасетачными глазами не выражали абсолютно ничего, тем не менее, вышибив дух из ближайших нападающих, Дан вынудил, по крайней мере, замешкаться следующие ряды. Размахивая манипуляторами, он отметил, что у мурашей слабое место — там, где шея переходит в плечо. Собственно, это место и у обычного человека слабое, но на мурашей удар по шее действовал безотказно. Твари падали, путаясь в крыльях-плащах, по ним лезли другие — чтобы в свою очередь получить по шее.
Это несомненно коллективный разум, подумал Дан, то взбегая вслед за остальными по очередному пролету, то разворачиваясь и угощая ударами преследователей. В них нет страха за собственное здоровье и жизнь, потому что нет индивидуальности. А это значит, что надо поторапливаться, так как мурашей будет все больше…
На уровне четвертого этажа Дан совсем запыхался, и ему на смену вступил Киран. Ракеш тоже не скучал без дела, подпрыгивая и вырубая тех, кто атаковал сверху. Ирис все еще шла на острие атаки, если допустимо так выразиться, филигранно работая мечом, но каждый раз умудряясь бить не острым лезвием, а плашмя.
На пятом этаже одна из стен была разрушена, и прямо с лестничной площадки, пребывавшей, как и все здесь, в изрядном запустении, открывался проход в захламленную комнату — вернее, кабинет с деревянным столом, полками, двумя ободранными креслами и портретами на стенах. Дан мимолетно поразился: на портретах красовались вовсе не зеленые и чешуйчатые мураши с усиками, торчащими изо лба, а вполне обычные люди, мужчины и женщины, ухоженные, румяные, причесанные и умытые.
Дан предположил, что на этой Земле былая человеческая цивилизация по какой-то причине разрушилась, и на ее обломках расцвела другая цивилизация — вот этих мурашей.
Или нет?
Или эти мураши — и есть измененные люди? Как Григор и прочие каменьградцы, чью кожу покрыли зеленые побеги? Во что они превратились сейчас, спустя много дней и ночей? Не в подобных ли мурашей?
Но размышлять было некогда. Ирис добралась до последнего пролета, наиболее пыльного, заваленного кусками полусгнившей фанеры, рейками, проржавевшими железяками и прочим хламом. Он выбила ударом ноги забитую гвоздями дверь и выбралась на плоскую крышу.
Киран и Дан выскользнули сразу за ней. До Дана дошло, до чего спертый и затхлый воздух стоял в здании — а ведь многие окна выбили! С крыши можно было полюбоваться на весь город, но стремления к любованию ни у кого не возникло.
Снова плоская крыша, мрачно подумал Дан, глядя на то, как Ракеш запирает дверь перед носом преследователей. Когда-то он валялся на похожей крыше — гораздо более низкой — на пузе и наблюдал в монокуляр за пустыней, из которой каждую ночь приходили черные уродливые твари. Тогда Дан был в полупарализованном состоянии, а сейчас он не в пример силен — намного сильнее, чем когда бы то ни было.
Ирис не обращала внимания на ломившуюся в дверь толпу, которую изо всех сил придерживал Ракеш, смотрела вверх, запрокинув голову и опустив меч.
Дан тоже задрал голову. На фоне свинцовых туч, бесконечной чередой плывущих над серым городом, висел круглый объект — бледный, оплетенный зелеными сосудами, с темной радужкой. Глаз таращился прямо на них.
Точно такой же висел над Камень-градом… И, вполне вероятно, до сих пор висит.
Дана захлестнули гнев и тоска.
— Я постараюсь взлететь, — прокричал Ракеш, держа дверь, содрогающуюся от ударов. — Замените меня кто-нибудь…
Киран поспешил на помощь, но Дан сказал:
— Здесь летать опасно. Дайте я.
И, не дожидаясь реакции, схватил валявшийся на крыше длинный провод, уходивший куда-то за край. Дан щедро влил в него Поток и оторвал от крыши, как когда-то оторвал лиану от стен храма в ступенчатой пирамиде. С треском провод отстал от покрывавшего крышу древнего разодранного рубероида, разбрасывая мелкие черные ошметки, взлетел в воздух, свистнул, изгибаясь, протянулся к Глазу Смарана и — обвился вокруг него.
Странная сила прокатилась от объекта в небе через провод в руку Дана, растеклась по нервам, почти достигла сердца, но он усилием воли поставил барьер. “Впустите мандалы в ум-сердце!” — прозвучал в голове голос. Нет, мысленно сказал себе Дан, мандалы мы впустим, но Глаз Смарана обойдется.
Он принялся тянуть на себя провод, конец которого
