class="p1">— Хорошо. Без вопросов, — сразу согласился Тверд. Он даже не пытался скрыть довольную улыбочку. — Ждите с блюдцем.
Оборотень ушел, а Евпатий Гурьевич ехидно произнес:
— Эх, красота… пошли бабы по рукам. Одна другой лучше! Счас поцелуй, опосля распихушки по перинам… не жизнь — лафа и цимес!
— Ты бы не вякал, — угрожающе сказала Зинка. — Иначе будешь сам, и целоваться и распихушки устраивать с цимесом.
Но домовой хихикал, получая удовольствие от происходящего. Он точно не боялся ее угроз.
Тверд вернулся примерно через полчаса. Он вошел на кухню и с деловитым видом протянул Зинке золотое блюдце с голубой каемкой.
— Как обещал.
— А яблочко где? — подруга приняла блюдце с недовольным лицом.
— Точно. Забыл, — волк засунул руку в карман и достал наливное яблочко, ехидненько улыбаясь. — Пожалуйста.
После этого оборотень указал на свои губы, намекая на поцелуй.
Зинка поднялась на носочки, чмокнула его и скривилась.
— Все?
— Не-е-ет, так дело не пойдет! — возмутился Тверд и вырвал из ее рук яблоко. — Я сказал поцеловать меня, а не клюнуть!
— Отвернитесь, — прошипела нам Зинаида, а потом погрозила волку пальцем. — А ты смотри! Протянешь лапы, прибью!
Похохатывая, все отвернулись. Но прошло уже несколько минут, а нас никто не просил повернуться обратно.
Я не выдержала первая. Картина, представшая перед моими глазами, была чудесной. Зинка и Тверд самозабвенно целовались, позабыв обо всем на свете.
— Эй, завязывайте! Подруга, ты уже за десять тарелок отработала!
Подруга отпрянула от него и зло прошипела:
— Прилип ко мне как банный лист к мягкому месту!
Но волк совершенно не обиделся. Он подмигнул ей и уселся рядом с Евпатием Гурьевичем, который похрюкивал от смеха.
— Ой, не могу! Вот так дела-а-а-а! Прелюбодейство на прелюбодействе! Ежели таким темпом телега покатит, так и до сопливых чадушек недалече!
— И как им пользоваться? — я отобрала блюдце у подруги и покрутила его в руках. Красивое, но вполне обычное блюдце. — Где здесь кнопка связи?
— Какая кнопка? — Зинка покосилась на волка, который наблюдал за ней прищуренными глазами, и махнула рукой. — Ставь его на стол. Сейчас я вам покажу, как сказочные гаджеты работают.
— Ты бы не ругалась! Смотри-ка на нее! Как сказочное, так гаджеты! А у вас все нормальное да хорошее! — возмутился водяной. — Гаджеты… слово-то, какое поганое!
Остальные сказочные существа тоже недовольно зароптали, но Марьяша им все объяснила и они успокоились. Лишь Евпатий Гурьевич поглядывал на нас с недоверием.
— Лапшичку на уши повесили и радуются. Смеетесь над нами!
Когда блюдце с яблочком оказались на столе, Зинаида толкнула яблоко пальцем и произнесла:
— Катись яблочко, вокруг блюдца обернись! Танька продавщица нам покажись!
Фрукт дернулся, а потом начал накручивать круги, вращаясь все быстрее. Мы наклонились над блюдцем и стали с интересом ждать результата.
И тут яблоко выскочило на стол, а мы увидели чей-то огромный нос розовым прыщом на кончике. Изображение дрожало, пропадало, но вскоре послышался недовольный голос:
— Что за ерунда? Не пойму… тарелка, что ли грязная? Развели здесь помойку! Это ж я еще под шкафы и кровати не заглядывала! Небось, рассадник пыли!
— Танька! Танюха! — крикнула Марьяна. — Это мы в тарелке! Отодвинь ее от лица!
По ту сторону засопело, закряхтело, но тарелка поехала назад. Лицо Таньки появилось во всей красе, и мы ахнули.
— Это что, у тебя на лице?! — я почувствовала страх за нее. — С тобой все хорошо?! Танечка, как ты себя чувствуешь?!
— Девки, вы что ли? — продавщица удивленно приподняла брови, разглядывая нас. — Точно вы! Неожиданно! Что там с лицом, говорите? А это свекла! Не переживайте! Я винегрет делаю! С запеченной свеколкой! Это тебе не вареная водянистая! Ешь и есть хочется! М-м-м-м… пальчики оближешь!
Мы переглянулись. Ни фига себе! Что там происходит?!
— Слышь, ты чем там занимаешься, Юлия Высоцкая? — возмущенно переспросила Зинка. — Винегрет делаешь?!
— Конечно! А что, голодом сидеть? Я люблю… особенно с фасолью! Сейчас картошечки с мяском натушу и полакомлюсь! — удивлялась Танька. Видимо наши вопросы ей казались странными. Она стерла с лица красные пятна и хмуро поинтересовалась: — Вы чего хотели?
— Спросить хотели как там дела у тебя! — Марьяна чуть не плакала от облегчения. — Не обижает никто?
— Кто? — продавщица нахмурилась. — Не доросли еще, чтобы меня обижать. Не волнуйтесь, дело движется.
— Колоброд как? — мне было очень интересно узнать о враге Мороза. — Страшный?
— Нет. Симпатичный такой… Глазки у него красивые… Да и остальные места не подкачали. — Танька мечтательно улыбнулась, но сразу же посерьезнела. — Вот только характер дрянь. Обижен мужик на весь мир. Глупости делает.
— Ты жалеешь его что ли? — удивилась Зинка.
— А кого мне, вас жалеть? — проворчала она. — Ему внимание нужно! Забота! А вы все накинулись на человека! Отстаньте от него или я вам устрою райскую жизнь! Все, некогда мне! Не мешайте работать!
Изображение задрожало и вместо Таньки мы увидели какую-то деревянную поверхность.
— Она тарелку перевернула, — зло произнесла Зинка. — Вот ведь, лахудра рыжая!
— Сама лахудра! — раздался приглушенный голос. — И ноздри у тебя парусом!
— Все, не показывай, блюдце! — Рявкнула подруга. — Ну, ничего, вернешься ты… Я тебе покажу ноздри…
Наш канал связи тоже закрылся и мы уселись за стол, чтобы обсудить все происходящее.
— Какие они там с Колобродом места качали? Вот тебе раз… — Евпатий Гурьевич недоуменно взглянул на блюдце, потом на волка и на Зинку. — Видала? Они уже места качают, а вы все как в поговорке: «Собирались пое… тся, зае…лись собираться»!
Подруга вспыхнула, и дернулась было к домовому, но тот за секунду оказался на буфете.
— Итак, зло вырвалось из-под контроля, — сделала вывод Марьяша. — Какие наши действия?
— Зло это Танька? — засмеялась я. — Боже, да что вы переживаете! Пусть баба живет, как ей хочется!
— Так мы ее не за этим к Колоброду посылали! — возмутилась Зинка. — Она должна была его отвлекать и соблазнять, а не жалеть! Ты смотри, мать Тереза!
— А я думаю, что к добру это, — вдруг сказала Яга. — Она его жалеет, глядишь, и Колоброд к ней потянется. Не до Мороза ему будет!
— Лишь бы побыстрее он тянулся, а то ведь время бежит! — тяжело вздохнул полевик. — Скоро по наши души придут! И тогда все! Пиши, пропало!
* * *
Танька схватила тарелку и засунула ее в буфет. Ее просто распирало от злости. Вот что за люди?! Так не так и так не эдак! А что если ей и, правда, жалко Колоброда?! Хороший мужик, только обиженный судьбою! Нет, нужно брать его в оборот по серьезному. Такой в хозяйстве точно пригодится.
Она села за стол,
