пойти с ужином разобраться, но… сил нет. Не остааалось!» – внезапно стало так жалко себя, так безнадёжно навалилось утомление, что она даже заплакала.
Нет, ну, в самом-то деле, бывает такое… Даже самый жизнерадостный человек банально устаёт, а когда ему ещё и отбиваться приходится, да от родной мамы, это и вовсе тяжеловато.
– Не соли обивку! – строгий голос Врана заставил её торопливо вытереть глаза. Названый братец преотлично видел в темноте, так что безошибочно шагнул к дивану, сел на пол, да ещё съехал чуть вниз так, что Таня видела только его взъерошенные чёрные волосы. – Мои тоже чудят… Судя по всему, жаждали меня пригласить и демонстрировать на праздниках всем значимым врановым родам. Правда, сейчас как-то поутихли.
– Странно.
– Что именно?
– Странно, что утихли, – вздохнула Таня. – И мне не звонили, чтобы я на тебя повлияла… И чего у нас с тобой всё так сложно, а?
– Да чего ты, в самом-то деле! Всё классно! – решительно заявил Вран, обрадованный этим «у нас» в Танином исполнении. – И нечего тут сидеть и обессиливать от усталости и голода. Небось весь день ничего так и не съела? Ну, чего молчишь? Вставай давай! Вставай-вставай, а то я тебя отнесу в кухню, и всё!
Таня смотрела на названого младшего братца, который ворчал о том, что кое-кто ведёт себя безответственно, не думает ни о чём, кроме своей работы, а они, между прочим, салат сделали и сосисок наварили! И ещё там Терентий скорбит по колбасе, которую вмешали в салат и её выбирать стало неудобно, там ему солёные огурцы мешаются, а он их не ест!
– Ты не представляешь, какого ты вредного кота завела! – бухтел Вран. – Он же нас с Тявином просто извёл!
– Да я и не заводила – он сам пришёл и завёлся, – не выдержав, рассмеялась Таня. – Он – как счастье. Приходит самостоятельно, и всё тут! И ты такой же.
– В смысле, явился незваным? – смутился Вран.
– Нет, в смысле – счастье!
– Да ну, скажешь тоже! – Вран порадовался темноте в комнате – Таня не увидит широченную улыбку, которую никак не удавалось сдержать.
– Скажу, конечно! И даже больше скажу – спасибо тебе. Ты меня спас от уныния! – Таня сказала и поняла, что говорит-то истинную правду. От отвратительно-упаднического настроения не осталось ни малейших следов! Даже сил прибавилось.
Их хватило и на то, чтобы заглянуть на кухню и поздороваться с деловитым Тявином, планомерно отодвигавшим еду от Терентия, и чтобы вымыть руки и переодеться, точно зная, что под дверями топочет бдительный Вран, решивший нипочём не допустить нового витка её расстройства.
Через пятнадцать минут на кухне царила исключительно благостная атмосфера – все ели, всем было вкусно, правда, некоторым слегка обидно – Терентий всё никак не мог себе простить упущенные возможности, но быстро утешился, откусив половину от ломтика сыра, за которым не уследил Вран.
Тут встрепенулась Шушана, прислушалась, переглянулась с Таней и открыла в кухонной стене дверь в гостиницу.
На пороге возник Соколовский, который покачал головой и усмехнулся:
– Всё те же и, что показательно, всё там же! Если я не могу найти Тявина на месте, то он тут! Впрочем, это касается всех, кто ко мне прибывает… Танечка, вам пора зарплату поднимать.
– Нет, не пора, – рассмеялась Татьяна. – Это же не работа по развлечению ваших постояльцев, а друг, который пришёл ко мне в гости. Кстати, и ужин сам готовил. Тявин, спасибо тебе большущее!
Тявин замер, а потом перевёл взгляд на Таню. Она говорила вполне серьёзно.
– Ну, чего ты окостенел? – пожал плечами Соколовский, привычно усаживаясь за стол. – Я был уверен, что так и будет. Более того, сам тебе и говорил об этом. А вы, Таня, даже не понимаете, что сейчас сделали… Лисы его рода, приобретая друга человеческого племени, могут получить от него пожелание, которое сбудется. Ну, вот чтобы вы хотели пожелать Тявину? Только особенно не задумывайтесь, говорите любое, что придёт на ум! Слова людей подчас так много значат, а уж сказанные от души тем более!
Таня изумилась… Ей и в голову не приходило, что люди могут такое. Обычные люди, без каких-то способностей к чему-то этакому, необычному.
Она перевела взгляд на Тявина и невольно вспомнила круглый шрам под пальцами, спрятавшийся в густой шерсти, свои слова об опасной работе лесника, перед глазами, как наяву, проплыла бесконечная тайга, в которой столько всего может угрожать…
– Что же пожелать? А, знаю! Неуязвимости! – медленно сказала она. – Чтобы никто не мог ранить, отравить, убить или причинить какой-то иной вред! Ну, чтобы я не волновалась, – смущённо закончила она в полнейшей тишине.
Глава 21. Очень разные «они»
Вся честная компания смотрела на неё так, что, Таня уверилась – она сделала что-то совершенно недопустимое, неправильное и вообще всё испортила. Даже испугаться успела…
– Таня! Это… это же… это такой подарок! – выдохнул наконец-то Тявин. – Ты даже не представляешь, что сейчас для меня сделала!
Соколовский тихонько рассмеялся:
– Да уж… это надо так сказать, чтобы сходу разрешить самую большую и болезненную проблему в его жизни… причём даже не зная о ней!
Вран вопросительно воззрился на Тявина, а тот, неловко улыбаясь, объяснил:
– Я же теперь могу не волноваться, что меня подстрелят! – он, словно сам пока не веря, покачал головой и продолжил: – Так-то пару-тройку раз в год в меня стабильно палили, и не всегда получалось уворачиваться. Но я-то ладно, знал, на что шёл, только вот завести семью с такой работой я не решался. Сами понимаете, какой смысл жениться, тащить жену в тайгу, чтобы вскоре оставить её вдовой, а если ещё лисята пойдут?
– Тявин… но, может, это и не подействовало! – растерялась Таня – очень уж много надежд сходу возникло у лиса.
– Подействовало как раз! – уверенно кивнул Тявин. – Я же чую. И… и смогу теперь прийти к…
– К той лисе, ради которой ты тут в отпуске остался? – понимающе хмыкнул Соколовский.
– Ну да… Так-то я каждый день ездил к её дому, просто на глаза не показывался – чего её расстраивать. Она вообще-то из моих мест… Просто её родители в Москву увезли, чтобы она ко мне не убежала. А я… я даже рад был! – вздохнул Тявин.
– Да-да, помню я, как именно ты был рад – чуть по соснам не бегал, как белка, – усмехнулся Филипп. – Я так думаю, что местные соболя просто заикаться начали от таких «белочек». Даже Ххорш тогда, по слухам, перепугался.
– И всё равно я был рад! – упрямо возразил Тявин. – Я не мог так рисковать… Я в тот год вообще на манер мишени в тире оказывался. Едва-едва ноги не протянул – понаехали большие компании со всякой охотничьей супертехникой. С такими трудно уйти живым.
Таня вздохнула, сообразив, сколько ещё шрамов пряталось под густейшим мехом лисьей шубы.
– Зато сейчас я могу пойти к ней! – воспрял Тявин. – И даже её родители
