голове мальчика, его крылья уютно обвились вокруг тела.
Со вздохом Оуэн открыл волшебную шкатулку, оставленную ему Чарм. Внутри была кнопка телепортации, которая должна была вернуть его на корабль. Должно быть, она оставила её на всякий случай.
Мальчик протянул руку и почесал шею Альфонса.
— Это самая глупая вещь, которую я когда-либо делал, — сказал он коту.
Кот только замурлыкал в ответ.
— Я очень надеюсь, что похороны будут пышными, — произнёс Оуэн.
Как раз в тот момент, когда он нажал на кнопку телепортации, он взглянул вниз и, исчезая в луче света, заметил ещё одну вещь в шкатулке.
Там, на самом дне, лежало роботизированное сердце.
Глава 35
Пегас Бетани нёсся прямо на неё, а земля устремилась ей навстречу. Девочка закричала, а затем в самый последний момент выскочила из истории в полную темноту.
— НЕТ! — закричала она, ощупывая всё вокруг себя. Где она оказалась? Она умерла? И если да, то почему тут так плохо пахнет?
— Бетани? — раздался голос Киля недалеко от неё. — Это ты?
Её сердце забилось быстро, слишком быстро, при звуке его голоса, и она сделала глубокий вдох, прежде чем ответить.
— Да, я… Я так думаю. Где мы находимся?
— В подземелье башни, — ответил Киль. — Во всяком случае, я так считаю. Немного трудно что-то разглядеть во всей этой темноте. Хотя определённо пахнет именно так.
Бетани пошарила вокруг себя, и маленькие кусочки сена впились ей в пальцы.
— Мы в тюремных камерах?
— Вероятно. Кстати, я бы смотрел, куда ты кладёшь свои руки. Сено не только для того, чтобы на нём спать.
Тьфу.
— Я… я попала в историю. Чей-то голос сказал мне, что Магистр попросил Джонатана Портерхауса написать для меня одну из них. Это был ты, тот голос, который я слышала?
— Эм-м, насколько я знаю, нет, — отозвался Киль. — Я видел, как Магистр подтолкнул тебя к каким-то страницам, но я не знал, что ты можешь там что-то услышать. Что сказал этот голос?
Бетани помолчала, затем покачала головой в темноте.
— Это не важно. Ты можешь наколдовать немного света или что-нибудь в этом роде? Нам нужно выбираться отсюда.
Киль не ответил.
— Киль? — позвала Бетани. — Ты в порядке?
— Он забрал мою магию, — тихо сказал Киль. — Именно так, как и обещал. Магистр применил ко мне заклинание забвения, и теперь я вообще не могу вспомнить никаких заклинаний. Я не могу заставить светиться даже один палец. — Он глубоко вздохнул. — Думаю, раньше ты, возможно, была права. О Магистре и о том, как он использовал бы Источник Магии, чтобы уничтожить Квантериум. Я никогда не думал, что он на это способен, но посмотри, что он делает.
Глаза Бетани расширились.
— Значит, мы застряли в его подземелье без магии и без книг?
— Да, если не считать страниц истории, в которых ты только что оказалась в ловушке. Мы можем вернуться туда?
Плечи Бетани поникли.
— Нет. Это не принесёт никакой пользы. Значит, вот и всё. Мы проиграли.
— Не совсем. Есть одна вещь, которую мы всё ещё можем сделать.
Бетани в отчаянии хлопнула по покрытому сеном полу.
— Что? Сдаться сейчас, пока нас не засунули в какие-нибудь романы ужасов, которые Джонатан Портерхаус держал у себя дома?
Киль сделал паузу.
— Ладно, думаю, это две вещи. Книги ужасов, или моя идея. Честно говоря, это немного проще, чем у тебя, но твоя идея звучит более захватывающе!
Бетани вздохнула.
— В чём твоя идея, Киль?
Она услышала, как он ворочается с боку на бок.
— Возможно, я забыл свою магию, но Магистр, похоже не помнит, как я жил до встречи с ним.
— Это включает в себя заклинание телепортации?
— Ха, нет. Такое не часто встретишь на улицах Магистерии. Помнишь название моей первой книги?
«Киль Гноменфут: Волшебник-вор»? И тут её осенило.
— Подожди, ты волшебник-вор. Ты можешь вскрыть замки и вытащить нас отсюда!
Что-то щёлкнуло в направлении голоса Киля.
— Слово «вор» на самом деле ничуть не лучше, чем «вымышленный», но да. Сено — не самая лучшая отмычка в мире, но сойдёт.
— Тогда почему ты сидел тут так долго? Почему не сбежал раньше?
— И оставить тебя здесь? — фыркнул Киль. — Попавшей в ловушку истории, наполненной монстрами и ужасами? Никогда.
Образ её отца и матери из греческих мифов всплыл в голове Бетани.
— Так и есть, полный кошмар, — тихо сказала она. Щёлкающие звуки раздались откуда-то перед ней, когда Киль начал вскрывать замки её камеры. Если это был не голос Киля, то чей? Это не могло быть сном. Мог ли Джонатан Портерхаус включить этот голос в историю, чтобы разбудить её?
Петли скрипнули прямо перед ней, Киль открыл её камеру.
— Готова? Мы можем остаться здесь подольше, если ты хочешь, но эта вонь начинает действовать мне на нервы.
— Итак, куда мы направимся? — спросила девочка, не двигаясь с места. — У тебя не осталось магии. У меня нет никаких книг. Даже когда у нас было и то, и другое, Магистр легко разгромил нас. Теперь у нас нет ни единого шанса.
Киль вздохнул, и она почувствовала, как он сел рядом с ней.
— Я собираюсь предложить то, что ты вряд ли захочешь услышать.
— И что это? — спросила Бетани, почти не беспокоясь об этом.
— Предположительно, ты наполовину из этого мира, а наполовину из моего, верно?
— Наполовину вымышленная.
— Мне действительно не нравится это слово. Но ладно. Если ты наполовину вымышленная, перестань всё время вести себя так реалистично и прими это! Будь более выдуманной, Бетани.
Бетани застыла на месте, затем начала смеяться, всё сильнее и сильнее, пока смех не перешёл в приступ кашля.
— Быть более вымышленной? — вскрикнула она. — И это твой совет? В то время, когда Магистр собирается погрузить всё человечество в истории, которые, вероятно, убьют их, и выпустить каждого вымышленного персонажа, когда-либо появившегося в нашем мире? Быть более вымышленной?
— Подумай об этом. Всё это время ты реагировала на безумные вещи по мере их появления. Это не способ победить, Бетани. Почему бы не попробовать опередить это сумасшествие, проявив немного собственного безумства? Прими невозможное! Найди магию внутри себя! БУДЬ БОЛЕЕ ВЫМЫШЛЕННОЙ.
— Опередить это безумие? — крикнула она ему. — Как?! Это всё моя вина. Вот почему я справляюсь с этим по мере того, как оно приходит! Я не могу вернуться назад и не повторять ошибок, которые совершила, поэтому я пытаюсь их исправить.
— И ты постоянно терпишь неудачу, потому что не можешь исправить прошлое. Мне потребовался год — или, наверное, шесть книг, — чтобы осознать это. Самое время тебе сделать то же самое,
