— Тогда какого черта!.. — начал Стеллецкий, но Анненков зашипел на него, словно рассерженный кот, и Ник замолчал.
— Я не хочу, чтобы убийца знал, что ее охраняет кто-то из нас. Пускай уж лучше Лауру стережет этот павлин Гутьеррес. А вот кто будет приглядывать за ним — это нужно продумать…
— Что, в коридоре торчать? Извини, Юрка, по-моему, ты глупость придумал!
— Как по-твоему, Однорукий исчез из комнаты с зеркалом? Это последняя комната анфилады, дверей там нет. Если Луис, Миранда и фон Корф неотлучно находились рядом с постелью Лауры, он должен был каким-то образом проскользнуть мимо них. Только не говори мне, что он на самом деле умеет становиться невидимым!
Стеллецкий энергично потер пальцами виски.
— Черт, после виски голова, как ватная… Погоди, получается, он через окно ушел?
— А что тут удивительного? Галерея идет вокруг всего дома. Уверен, девчонка и сама частенько через окно шастала. Так что следить нужно в первую очередь за окном. Думаю, Ланс или кто-нибудь из его людей вполне для этого дела подойдет. А ты мне пока вот с чем помоги…
Капитан осторожно достал из кармана толстую бурую нить.
— У тебя в лаборатории микроскоп имеется? Сдается мне, эта ниточка может привести нас к похитителю кристалла.
Ник уважительно взглянул на Анненкова.
— Ты историями о Шерлоке Холмсе в юности не увлекался? А то, знаешь, очень похоже.
— Нет, — отрезал Анненков. — Холмс не по моей части. Зато я читал жизнеописание американского изобретателя Томаса Эдисона.
— А при чем здесь… — начал было Стеллецкий, но капитан не дал ему договорить.
— И прошу тебя, побыстрее! Про Эдисона я тебе как-нибудь потом расскажу.
12.
Башенка, построенная доном Луисом для своей жены, стояла в глубине сада, метрах в двухстах от западного флигеля. Была она двухцветной — от фундамента до уровня второго этажа шла кладка из дикого камня, темно-красного, оттенка запекшейся крови, а выше начинался тот же белый песчаник, изрезанный причудливыми узорами в стиле мавританских памятников Андалусии.
Капитан взбежал на крыльцо, дернул язычок металлического звонка. Дверь распахнулась неожиданно быстро, словно хозяйка давно стояла за ней, поджидая гостей. Мария куталась в белую ажурную шаль, хотя в доме было совсем не холодно.
— Как хорошо, что вы пришли, Юрий…
Отступила в глубь темной залы, словно заманивая. Анненков невольно залюбовался ее точеной шеей.
— Мария, — позвал он, не двигаясь с места, — постойте!
Она обернулась. Посмотрела выжидающе.
— Мы ищем преступника, Мария, человека, убившего слугу-индейца и выкравшего El Corazon. Убийца может прятаться где угодно. Мне бы не хотелось, чтобы вы подвергали себя опасности, поэтому давайте сделаем так: я пойду первым, а вы будете держаться за моей спиной.
По губам Марии скользнула неуверенная улыбка.
— Вы шутите, Юрий? Убийца — здесь? Но я все утро не покидала башню, если бы сюда зашел кто-то посторонний, я уж, наверное, заметила бы.
Анненков пожал плечами и вытащил из кобуры кольт.
— Он не станет расхаживать по дому открыто. Он прячется, как тать в ночи, но если мы внезапно наткнемся на его убежище, может и напасть. Поэтому слушайте меня и будьте умницей — держитесь за моей спиной.
К его удивлению, Мария не стала спорить. Просто отошла в сторону, предоставив ему возможность идти вперед, размахивать своим кольтом, играть в героя. Анненков немедленно почувствовал себя идиотом.
— Башня в три этажа, — сказала Мария. — Внизу только этот холл и котельная, но она закрыта, а ключ у Ника. На верхних этажах по две комнаты. Прятаться тут особенно негде, разве что на чердаке.
— На чердаке? — быстро переспросил Анненков. — Вы туда поднимались?
— Сегодня? — удивилась сеньора де Легисамо. — Нет, конечно. Что мне там делать?
— Вот с него и начнем. Впрочем, если хотите, можете остаться здесь, внизу.
— Нет уж, Юрий. Это все, конечно, полная чушь, и никого вы там не найдете, но я вас одного не брошу. А вдруг вы споткнетесь в темноте?
Мария оказалась права. Осмотр чердака ничего не дал. Это было довольно просторное помещение, освещаемое двумя маленькими треугольными оконцами. И капитан с трудом мог представить, чтобы в крохотную треугольную дырку сумел пролезть кто-нибудь крупнее двенадцатилетнего подростка.
Поиск в комнатах также не принес никакого результата. Анненкову удалось осмотреть три комнаты из четырех, в последнюю Маша его самым решительным образом не пустила. «Это моя спальня, — очаровательно потупив глазки, объяснила она. — Прошу вас, капитан, будьте джентльменом! К тому же я там сегодня ночевала, и уверяю вас: под кроватью у меня никто не прячется».
— Хотите выпить, Юрий? — Мария, казалось, пыталась загладить свою несговорчивость. — У меня здесь неплохой бар.
— Что ж, время почти два, можно и позволить себе. Неплохой бар, говорите? Хм, действительно…
— Сама я, разумеется, почти не пью, — застенчиво улыбнулась Мария. — Но на всякий случай держу… для гостей.
«Ага, — подумал капитан, — Похоже, я догадываюсь, для каких гостей!» Вслух он сказал:
— Полагаю, если мы с вами выпьем по стаканчику виски с содовой, большого греха не будет. Честно говоря, устал я за сегодняшнюю ночь, как собака, извините за грубость…
— Извиню, — засмеялась Мария. — Но только если вы немедленно спрячете куда-нибудь ваш ужасный револьвер, он меня пугает… Вот вам ваш виски с содовой, пейте и отдыхайте. А я, если хотите, развлеку вас какой-нибудь пустой болтовней.
— Очень хочу, — серьезно ответил Анненков. — Только вместо болтовни я предпочел бы услышать вашу историю. Как вы, русская девушка, оказались в этих забытых Богом краях? Меня и самого изрядно помотало по свету, но я бродяга по натуре. К тому же все, что я любил, осталось в России, а значит — безвозвратно погибло…
Звякнули в бокале кубики льда.
— Тогда вы знаете, каково это — потерять все, — вздохнула Мария. — Моя мать была богатой наследницей, очень богатой. Дед, которого я никогда не видела, сделал состояние на поставках для армии во время турецкой войны. У него был огромный особняк в Петербурге, вилла в Крыму, земли в Херсонской губернии… Для меня сейчас это просто экзотические названия, а ведь я могла бы там жить! Жить и чувствовать себя полновластной хозяйкой!
— Ну, не знаю, — задумчиво проговорил Анненков. — По мне, так и здешние места очень даже ничего. Что вам мешает чувствовать себя хозяйкой «Холодной горы»?
Губы Марии изогнулись в презрительной усмешке.
— Этого клочка земли?… Да и потом, дорогой Юрий, я ведь здесь не совсем хозяйка.
— А кто же?
Мария не ответила — может быть, просто не услышала вопроса. Взгляд ее затуманился, будто она смотрела куда-то далеко-далеко с вершины своей башни.
— Говорили, что отец женился на моей матери из-за денег. Чепуха! Она была невозможно, невероятно красива — я только ее бледная тень. А отец, блестящий молодой дипломат, происходил из старого, благородного, но совершенно обнищавшего рода. Ради него она отвергла многих состоятельных женихов. Понятно, им завидовали, конечно, люди в злобе своей твердили, что моего отца понять нетрудно, но то, что заставило мою мать связаться с такой голытьбой, навеки останется загадкой. А у них просто была любовь, огромная, чистая любовь… Сплетни безумно огорчали отца, и он стал добиваться назначения в какую-нибудь далекую страну. В результате его направили в российское консульство в Бразилии, и мама, конечно же, поехала вместе с ним. Я была совсем еще маленькой, мне смутно помнится, как мы плыли на огромном белом пароходе через безбрежный, страшный океан… Потом мы несколько лет жили в Рио-де-Жанейро, и это были лучшие годы моей жизни. Дед присылал нам деньги, много, очень много денег, но даже и без них жалованья консула Российской Империи вполне хватало, чтобы жить на широкую ногу… и вдруг случился этот ужасный переворот. Отец потом очень злился на деда, потому что тот так и не поверил, что большевики — это надолго, и не стал переводить деньги за границу. А когда понял, что ошибся, было уже поздно. Они все конфисковали. Дед умер от удара зимой восемнадцатого года, не в силах пережить этот кошмар. Отец получил от большевиков предложение представлять в Бразилии их ужасную Совдепию, но, конечно, отказался. Для нас начались тяжелые годы, годы скитаний, годы нищеты… Впрочем, что я вам рассказываю, вы наверняка знакомы с такой жизнью лучше меня. Но отец сделал все, чтобы спасти нас. Он работал, не покладая рук, спал по четыре часа в сутки, использовал все свои блестящие способности и в конце концов добился многого. Бедная мама, к сожалению, не выдержала испытаний. Пять лет назад она скончалась от мозговой лихорадки. Для отца это был тяжелый удар…
