— Вы хотели посмотреть документ? — Бакли протянул Алкину лист бумаги в пластиковом пакете. — Это ксерокопия, можете взять с собой.
Лист был исписан с обеих сторон не очень ясным почерком, разобрать отдельные слова было трудно, Алкин не стал и пытаться.
Текст повторял то, о чем вчера рассказала Сара, разве что написано было канцелярским стилем, без эмоций, и невозможно было понять, как отнесся лично Диккенс к тому, чему стал свидетелем. Но документ содержал еще кое-что, о чем Сара не говорила, — адреса потерпевших. Был там, естественно, и адрес самого ученого.
— Прошу прощения, нет ли у вас карты Бакдена? — спросил Алкин.
Бакли молча извлек из-под папок сложенную вчетверо карту, новую, выпуска 2005 года, с обозначением сооружений, которых в 1936 году не было в помине. На обороте Алкин нашел алфавитный список улиц. Взял со стола, не спросив, чистый лист бумаги и ручку, переписал названия и координаты, ощущая макушкой пристальный взгляд главного констебля, а спиной — взгляд Сары. Отметил на карте нужные места, написал рядом с каждой точкой даты и внимательно изучил плоды собственного творчества.
— Обратите внимание, — сказал он. — Коффер был первым пострадавшим, его дом находится ближе других к дому Хэмлина. Дальше всех расположен дом, где жил Коллинз, последний из пострадавших.
— Точно! — воскликнула Сара. — Тайлер, почему мы с тобой не обратили на это внимания?
— Ну… — протянул Бакли. — Похоже, что так. И что?
— Это странно, вам не кажется? — пробормотал Алкин, обращаясь скорее к Саре, чем к Бакли.
— Да, — сказала Сара.
— Нет, — буркнул главный констебль, — не кажется.
— Алекс, — Сара обернулась к Алкину, — расскажите Тайлеру то, что вы вчера не успели рассказать мне.
— Только не здесь, дорогая, хорошо? — сказал Бакли, и Алкина кольнуло ощущение неприязни к этому уверенному в себе человеку. — Я проголодался, и наш гость, наверняка, тоже. Двинемся?
Карту, сложив ее и сунув в сумку, Алкин захватил с собой. Впереди шел Бакли, подхватив Сару под руку. Он не торопился, старался идти так, чтобы Саре не пришлось ускорять шаг, он и на гостя оглядывался: не отставай, мол.
«Башня» была то ли рестораном, то ли кафе-баром, по местным меркам и не поймешь. В Кембридже или тем более в Лондоне это заведение сошло бы за небольшую забегаловку с шестью столиками, сгрудившимися у барной стойки, за которой возвышалась улыбчивая миссис Робертсон. Бакли уверенно направился к столику у окна, отодвинув стул для Сары и жестом пригласив Алкина сесть так, чтобы на него падал свет с улицы.
— Как обычно? — спросила миссис Робертсон. — Гостю то же самое?
— Да, — коротко отозвался Бакли, усаживаясь между Сарой и Алкиным.
Ели молча, Алкин то и дело поднимал глаза на Сару, время от времени их взгляды встречались, и тогда случались короткие, но вполне, как казалось Алкину, ясные диалоги.
«Мне неловко здесь…»
«Все хорошо, Алекс».
«Этот твой Тайлер… Он ничего не желает понимать».
«Он не мой… А разве ты был уверен, что тебя поймут?»
«Нет. Я рад хотя бы тому, что сижу здесь. Но третий лишний».
«Считаешь, что лишний — ты?»
— Нет, — сказал Алкин, отодвигая тарелку, и Бакли, тоже покончивший с едой, удивленно переспросил:
— Нет? Мамаша Ричардсон прекрасно готовит!
— Я не о том, — смутился Алкин. — Свои мысли…
— Ага, — понимающе кивнул Бакли.
Грязная посуда уже была со стола убрана, и перед ними оказались три чашки с черным кофе, молочник и вазочка с сахаром в бумажных пакетиках.
— Давайте, — сказал Бакли. — Теперь я готов выслушать какую угодно теорию. Надеюсь только, что она не будет противоречить фактам.
Алкин отпил кофе, обжег десну, отставил чашку и сказал:
— Хэмлин был отличным ученым, вот в чем все дело.
* * *
— Хэмлин писал в первой статье, я рассказывал Саре, что наша Вселенная — мир-фермион. Сначала это была догадка, а потом он вывел уравнения. Разум только один, писал Хэмлин. Поиски иных цивилизаций бессмысленны в принципе. Законы квантовой физики, действующие не только в микромире, но и в масштабах Вселенной, это запрещают.
«Ну и что?» — спросите вы, а если не спросите, я задам вопрос сам и сам на него отвечу, но сначала расскажу о второй статье Хэмлина. Он рассчитал эволюционный путь разума во вселенной-фермионе.
Сара, я говорил вчера о работе Цвикки, которую искал в архиве. Тогда я и открыл для себя Хэмлина, вы помните?
Так вот, Цвикки в тридцать четвертом году обнаружил невидимую массу, но на его статью не обратили внимания, и темную материю во Вселенной открыли заново полвека спустя! Цвикки наблюдал галактики в далеком скоплении, измерял скорости их движения. Не с такой точностью, как сейчас, понятно. Но все-таки у него получилось, что в скоплении есть невидимое вещество, притягивающее галактики. Хэмлин прочитал статью Цвикки, не только понял важнейший ее смысл, но и сделал следующий шаг. Кроме работы Цвикки, Хэмлин был знаком с исследованиями Хаббла и Шепли: он знал, что галактики разбегаются, Вселенная расширяется. Леметр уже опубликовал свой труд о взрыве первоатома, а Эйнштейн ввел в уравнения «космологическую постоянную», от которой, правда, впоследствии отказался.
Хэмлин учел и данные Цвикки, и результаты Хаббла, и от космологической постоянной не отказался тоже. Что такое эта постоянная? Математически — число, величина в уравнении. Физически — огромная энергия, способная заставить Вселенную расширяться бесконечно долго, да еще и с ускорением. Он был гением, Хэмлин! Тогда, в тридцать шестом, он писал, что во Вселенной есть не только скрытая масса, как определил Цвикки, но и скрытая энергия, чего не понял даже Эйнштейн. И это принципиально важно: соединить идею мира-фермиона с идеей бесконечного ускоренного расширения Вселенной, заполненной неощутимой темной энергией. Смотрите, что получилось у Хэмлина. Об этом он писал во второй статье.
Множество редчайших случайностей способствовало тому, чтобы на Земле возникла человеческая цивилизация. На самом деле это не случайности, а результат действия неизбежных законов развития разума во Вселенной-фермионе. И что же, сейчас эти законы природы перестали действовать? Нет, удивительные «случайности» продолжаются и будут продолжаться. Постепенно, конечно, через множество кризисов развития, человечество проходит все стадии — от примитивной до овладения энергией Вселенной. Таков общий путь развития разума в мире-фермионе. Закон природы. Хэмлин его открыл, пользуясь квантовой физикой, а я пришел к той же идее с помощью абсолютного антропного принципа.
Сначала человеческий разум овладеет энергией в масштабах планеты. Потом сумеет распорядиться энергией звезды — Солнца. Следующий этап — овладеть энергией Галактики. На это требуется не меньше нескольких тысяч лет. Дальше: утилизация энергии скоплений галактик. На это уйдут миллионы лет эволюции, и как будет выглядеть человек в таком далеком будущем, сейчас невозможно представить. Но и это не конец: цивилизация, единственная в своей Вселенной, переходит к последнему этапу: она способна пользоваться энергией всей Вселенной. Вселенная к тому времени — через миллиарды лет! — станет холодной и, с нашей точки зрения, унылой пустыней: звезды погаснут, галактики распадутся, черные дыры испарятся, мироздание станет вместилищем для того, что мы сейчас называем темной материей и темной энергией. И в этой мрачной пустыне будет существовать самый мощный, самый разносторонний, самый великий разум. Атомы будут отделены друг от друга мегапарсеками. Чтобы подумать «я мыслю, следовательно, существую», разуму придется потратить миллиарды лет нашего нынешнего времени — но это не имеет для него никакого значения, ведь он и время будет измерять в других единицах. Секунда в его восприятии — что для нас миллион лет, такими станут пропорции…
И все. Развитие должно прекратиться, потому что начнут распадаться атомы и даже элементарные частицы. Впервые разум окажется перед выбором — погибнуть со своей Вселенной или переместиться в другую, молодую и жаркую. Как? Современная физика предлагает несколько гипотетических возможностей, ну а тогда возможностей окажется много больше. Вселенная не одна, это мы и сейчас знаем. Множество разнообразных вселенных, будто мыльных пузырей, возникло в результате Большого взрыва, во время инфляционного расширения, когда за миллиардные доли секунды пространство раздулось до огромных размеров. Вселенные соединены переходами, которые физики называют «кротовыми норами».
Представьте себя на месте человека разумного, живущего в темной, угасающей Вселенной. Вы умеете пользоваться всей энергией своего умирающего мира, но не хотите погибать вместе с ним. Вы ищете другую вселенную и сталкиваетесь с проблемой. Ваша Вселённая — фермион. Цивилизация из вселенной-фермиона не может переместиться во вселенную-бозон, квантовые законы запрещают такие переходы и взаимодействия. Значит, вы будете искать вселенную-фермион, аналогичную вашей. Но в таких вселенных разум может быть только один, и если место занято… Понимаете? Квантовые законы не позволят вам поместиться на уже занятое место!
