ей пришлось тратить своё время и, что было особенно неприятно, приносить свои извинения всякому сброду типа мэра города и начальника полиции. Можно было бы этого и не делать, но она нуждалась в этих людях, и если бы герцогиня пренебрегла ими, они могли бы на неё обидеться. Разве на островах такое было возможно? Там и в колониях чернь знала своё место. А здесь, на континенте, людишки были абсолютно, абсолютно нецивилизованны.
После всего этого скандала консул Сидней Чевинг получил выговор от своего руководства и как-то поостыл, уже три недели не появлялся в гостях у сэра Невилла, а вот коммодор и супруг герцогини, напротив, встречались часто, ходили в местные варьете и оперетты, ночами пропадали где-то, скорее всего, в обществе актрис, танцовщиц и других непотребных дам, и в их общении появились нотки этой мерзкой мужской приятельской фамильярности. В общем, вели себя как мальчишки, а не как джентльмены, что облечены не только высоким положением, но и высокой ответственностью.
- Прошу вас, дорогой Генри, не питайте больших надежд на сегодняшний обед, никаких изысков не будет: трюфельный суп, ростбиф, пудинг с малиной – простая еда простых людей, – говорила леди Кавендиш, приглашая гостя к столу. – Из хорошего у нас сегодня только вина.
- Ваша компания, герцогиня, и есть изыск, весь ваш дом – изыск и изящество, - отвечал ей офицер. И тут же, весело поглядывая на сэра Невилла, продолжил: – Только ваш супруг, с его деревенским видом и выговором йоркширского извозчика, немного портит общее впечатление.
Все засмеялись, а после сэр Невилл с притворной обидой произнёс:
- Надеюсь, Генри, ты будешь на борту своего корыта, когда русские фанатики приведут в действие их адскую машину.
Все опять посмеялись, рассаживаясь за стол, а леди Кавендиш произнесла:
- Дорогой супруг, я не допущу этого. Уверяю вас, Генри, я приложу все усилия, чтобы этого не случилось. У меня на вас большие планы.
- Рад это слышать, герцогиня.
И лакеи стали подавать господам обед.
***
Обед прошёл в непринуждённой обстановке. Коммодор был остроумен и знал массу историй о своих офицерах и их жёнах. И господа весело провели время. Сэр Генри был истинно светским человеком, в присутствии которого было легко. А когда обед закончился и мужчины уже хотели отправиться в курительную комнату, леди Кавендиш остановила коммодора:
- Невилл, дорогой мой, идите, а Генри присоединится к вам через несколько минут.
- Ах, опять эти ваши дела, - скорчил капризную гримасу сэр Невилл.
- Невилл, всего пару минут, - заверила мужа герцогиня. – И я отпущу вашего друга.
- Ну хорошо, - согласился сэр Невилл и вышел.
А леди Джорджиана сразу сменила тон, с тона радушной хозяйки она перешла на тон холодной руководительницы:
- Сэр Генри, помните, мы с вами говорили о патрульных ботах, что будут патрулировать акваторию вокруг линкора.
- Да, помню, я подготовил экипажи, - отвечал коммодор. – Полагаете, пришло время начинать патрулирование?
- Кажется, – с некоторым сомнением произнесла герцогиня. – Мои…, - она сделала паузу, в которую вложила и горечь, и презрение, и ещё какие-то негативные эмоции, - мои подчинённые допустили непростительную ошибку, за которую отвечать придётся, естественно, мне… Некомпетентность и бестолковость этих людей привела к тому, что мы не смогли вовремя раскрыть сеть русских. А те, судя по всему, настроены весьма решительно. И предпримут попытку взорвать линкор.
- Я усилю охрану пирсов и сегодня же в ночь приступлю к патрулированию акватории.
- Обязательно сделайте это. Не пренебрегайте ничем. Это русское отродье очень упрямо и изобретательно, – произнесла леди Джорджиана. – Нам с вами нужно быть во всеоружии.
- Я распорядился поставить ещё два прожектора вокруг доков, - продолжал коммодор; он встал и подошёл к креслу герцогини. - А ещё послезавтра с острова придёт фрегат-курьер, на нём мне привезут два трёхдюймовых орудия с неограниченным углом подъёма ствола. Я поставлю их с двух сторон от моего судна.
- Что это за орудия? – уточнила герцогиня.
- Эти орудия могут вести огонь шрапнелью по летающим целям.
- Вот как?
- Да, я предположил, что взрывчатку на линкор могут сбросить с аэростата или с дирижабля, - соврал сэр Генри. Предположил это не он, а один из младших чинов корабля; эту мысль он передал своему начальнику мичману Гивсу, а тот в свою очередь выдал её за собственную. Но коммодор Винтерс имел полное право выдавать её за свою, так как он на судне был самым чистокровным аристократом, а значит, вполне обоснованно полагал, что всё на корабле, что не принадлежало короне, принадлежало ему. Посему мысль эта, конечно, была его.
- Прекрасная мысль, сэр Генри, - произнесла герцогиня. Она была искушена в подобных делах, но даже ей не пришло в голову, что корабль можно атаковать с воздуха.
«Он и вправду неглуп. А значит, и карьеру сделает быстро, ему нужно только немного помочь».
- Прекрасная мысль, Генри, - леди Кавендиш подняла на него глаза и, не удержавшись, похлопала коммодора по руке. – Я уверена, что нам удастся отрубить русской змее голову и что наш флагман снова будет бороздить серые воды Балтики назло русскому царю.
А сэр Генри неожиданно поймал пальцы герцогини и удержал их в своей руке.
- Ни секунды не сомневаюсь, мадам, что у нас всё получится, - после он с очаровательной улыбкой склонился и поцеловал её пальцы; и целовал их несколько дольше времени, отведённого приличиями.
Один лёгкий, чуть затянутый поцелуй вызвал в груди престарелой дамы целую гамму чувств. Потому… потому, что давно никто не отваживался на подобные поступки. Её последний муж вёл себя так, но давно, ещё до их венчания. С тех пор их отношения носили скорее деловой характер. А тут вон как…
Лакеи ещё убирали посуду со стола, а у почтенной дамы от того поцелуя ещё непривычно часто стучало сердце, когда блестящий флотский офицер, улыбаясь, вышел из столовой залы. Оставшись одна, она допила вино из фужера, чтобы успокоить своё волнение, а потом позвала дворецкого и, когда он явился, спросила:
- Джеймс, был ли ответ из торгового дома Мусаиффов?
- Нет, миледи, - отвечал тот.
Леди Кавендиш прекрасно понимала, что дворецкий не мог ошибиться; раз он говорит, что ответа не было, то так оно и есть, но её немного задело то, что какие-то торговцы не сочли для себя обязательным ответить на её телеграмму, и поэтому повторила
