пообещал: — Спуску я им не дам!
— Наконец-то сподобились! — Евпатий Гурьевич все-таки свалился с буфета и застонал, потирая зад. — Начальство над нами тепереча будет! Не бесхозные мы, а при главном!
— Зови остальных, пусть принимают хозяина деревни, — сказал Морок. — Посмотрим, как вы тут жить станете.
Домовой моментально завеялся, а мы в соседней комнате радостно обнялись. А дело ведь сладилось!
Сказочные жители вполне обычной деревни явились в Марьяшин дом с некоторой опаской. Они все еще не верили, что для них эта история закончилась хорошо.
— Прощены вы, — улыбаясь, сказал Морок. — Только теперь по уму живите. Свои обязанности прилежно выполняйте и ерундой не майтесь! Иначе больше никто за вас не заступится.
— Хорошо, батюшка! Мы поняли! — Яга низко поклонилась ему. — Спасибо вам за доброту.
— Да ладно… Что ж мы, совсем каменные? — усмехнулся Мороз. — И у нас есть душа.
Он посмотрел на каждого внимательным взглядом, а потом его глаза уставились на меня.
— Ну что, душа моя. Пойдешь со мной в Навь? Я для тебя ничего не пожалею. Ты мне тепло бабье, а я тебе камни-самоцветы, меха да золото…
Я похолодела. Боже… мы совершенно забыли, что эти три брата имели виды на нас! И что говорить?!
Краем глаза я заметила какое-то движение в коридоре и повернула голову. В дверях стоял Гор. Он смотрел на меня, но совсем не так как Мороз. Было в его взгляде что-то такое… От него все переворачивалось внутри и сладко трепыхали крылышками бабочки внизу живота. Оборотень не оказывал мне знаков внимания, не флиртовал со мной, но было что-то между нами, похожее на притяжение душ. Или это всего лишь моя фантазия?
— Зачем? — я отвернулась от Гора и твердым взглядом посмотрела на Мороза. — Ты меня не любишь. Все это баловство. Глупость.
— А ты кого любишь? — спросил Мороз. В его голосе не слышалось ни злости, ни раздражения.
Я молчала. О любви говорить было еще рано, но ее первые ростки уже пробивались сквозь черствость моей души. Она уже и забыла, каково это…
— Эта со мной останется. — неожиданно Зинку сзади обнял Тверд. — Я ее не отпущу, хоть что делайте. Драться буду до последней капли крови.
Как волки вообще оказались в доме, оставалось только догадываться.
Братья начали хохотать, а потом Переплут сказал:
— Я так понимаю, волки всех баб разобрали?
— Похоже на то, — ответил ему Вячик, направляясь к Марьяше. — Эта — моя.
Марьяна уставилась на него большими глазами, но перечить, почему-то не стала.
— Просьба у меня есть… — Гор приблизился к нам и встал напротив Морока.
— Говори. Сегодня можно, раз такая пляска пошла.
— Сделайте меня смертным. Иначе никакого прока мне от этой жизни не будет. И ее я не приму, — волк кивнул в мою сторону. — Смотреть как она каждый день к смерти ближе?
— Даже так? — удивился Морок. — Ты готов ради женщины пожертвовать своим бессмертием?
— Готов. — Гор выглядел холодным и отстраненным.
— А остальные? — спросил Мороз. — Пойдут ли за братом?
— Пойдем, — волки не колебались ни секунды.
— Нам поговорить надобно. — Морок кивнул Морозу и Переплуту. — Давайте-ка уединимся.
Они исчезли, а мы переглянулись. Нет, я не могла позволить такому случиться. Бессмертие это слишком большая жертва! Я не имела права требовать ее.
— Послушай, Гор…
Но сказать мне не дали. Посреди кухни появился какой-то лохматый мужичок в тулупе и завыл:
— Ой, прости родной! Прости господинушка! Колобродушка, ясный сокол! Красное солнышко!
— Да что такое?! — Колоброд, все это время попивавший чай за столом, нахмурился. — Ты чего закатился, Шиш?!
— Вытарашка пропала! — простонал мужичонка. — Совсем пропала!
— Где? В Нави? — Колоброд навис над ним, а мы совершенно ничего не понимали. Кто такая Вытарашка и почему она пропала?
— Не-е-е-ет… — голос Шиша превратился в ультразвук. — Здеси-и-и-и!
— Как это здесь?! — мужчина ударил кулаком по столу. Посуда задребезжала и Марьяша схватилась за сердце.
Сказочная нечисть тоже с любопытством наблюдала за происходящим. А Евпатий Гурьевич и тут не сдержался:
— Ты погляди… Оно ж не успел тут поджениться, а за ним уже бабы тащатся в нашу деревню… Еще и алкашка! Словно нам своих не хватает запойных!
— Да не алкашка, а Вытарашка, глухопердя! — прикрикнула на него Яга.
— Вытарашка?! — домовой схватился за сердце. — Лиха беда начало!
Тем временем Колоброд схватил Шиша за грудки и приподнял.
— Отвечай, зараза!
— Она за тобой сюда пошла-а-а-а! Чтобы от смертной бабы отби-и-и-ть! — начал причитать Шиш. — И сгинула-а-а-а! Я все обега-а-а-ал!
— У Таньки отбить? — прошептала Зинка. — Она реально бессмертная… Вытарашка эта…
* * *
А тем временем Вытарашка в полицейском бушлате сидела в автомобиле участкового. Ей было все в диковинку, непривычно, но мужчина, сидящий рядом вызывал в ней непонятную бурю эмоций. Он ведь Вытарашку на руках нес до этой странной железной коробки с колесами.
— Меня Павел Игоревич зовут, — сказал он, поглядывая на нее с интересом. — Я местный участковый. А вас как величать?
— Вытарашка… — прошептала она, взмахнув длинными ресницами.
— Ну что ж вы так грубо о себе? — смущенно произнес участковый. — Наташка… Так нельзя. Лучше Наталья, Наташенька… Вы такая милая.
Наташенька? Ну что ж… пусть так. Ежели ему так хочется.
— Вы что в доме кузнеца делали, Наташа? — Павел Игоревич, наконец, взглянул на нее.
— Я… я… меня мужчина бросил… Обманул… — не стала врать Вытарашка. — Я искать его пришла…
— Так вы невеста одного их экотуристов? — воскликнул участковый. — Он что, домой не вернулся?
— Не знаю! Не вернулся, наверное! Другую себе нашел здесь! В вашей деревне проклятой! — заплакала Вытарашка. — Кобе-е-ель!
— Да вы не переживайте так! — Игорь Павлович порылся в бардачке и достал фляжку с коньяком. — Вот, выпейте. Вам полегчает.
Она схватила фляжку, а участковый покачал головой.
— Ну Марьяна… Вот тебе и поухаживала за туристами… Уже и тут мужика окрутили!
— Что говоришь? — Вытарашка шмыгнула носом, а потом вылила в себя содержимое фляжки и икнула. — Ой… Крепкое…
— Ничего, ничего… а давайте я вас к себе домой отвезу, а Наташенька? — предложил участковый. — У меня мама хорошая, она как раз пирогов напекла.
— Давай, — сразу согласилась Вытарашка. — Мне ведь идти некуда…
— Конечно некуда! Автобусы не ходят. Непогода бушует, Наташенька, — он завел машину. — А мама вас сейчас горячим чаем напоит!
Алла Сидоровна на минутку зашла в свою спальню, чтобы вознести благодарственную молитву перед иконой. Неужели Павлик, наконец-то, женщину привел! Говорит, что просто знакомая, которой помощь нужна, но мать ведь всегда почувствует… Нравится Наташа Павлику. Глазки горят у сыночка…
Женщина бросилась на кухню и стала выставлять на стол все, что было у
