звал, — холодно сказала Агнес.
— Вот, молодая госпожа, вот, что прислал мне один мастер, — он начал из ящика с соломой доставать дерюгу, рассказывал при этом. — То мастер хороший, хороший, госпожа. Его один раз инквизиция брала, так ему бежать пришлось.
Люббель развернул дерюгу и показал девушке шар. Это был небольшой, молочно-белый шар. Это был удивительно красивый шар. На грязной руке книготорговца он выглядел беззащитно. Чёрные ободки его давно нестриженых ногтей гляделись на молочной поверхности шара кощунством.
Агнес поторопилась взять этот чудесный шар из грязной лапы, так торопилась, словно спасала это волшебное стекло. Вырвав шар, она сразу принялась глядеть в него, приближая стекло к глазам и отдаляя его.
— Это мастер прославлен своим искусством. — Продолжал книготорговец вздыхая. — Боюсь, госпожа, даже цену вам сказать, что он просит за шар.
— Да уж не стесняйся, говори, — произнесла девушка, не отрывая глаз от белого стекла.
— Хочет он сто двадцать талеров. — Заискивающе произнёс Люббель.
— Он хочет или ты хочешь? — Уточнила Агнес, всё ещё не отрываясь от шара.
— Он, госпожа, он, моей корысти тут нету.
Тут девушка, наконец, оторвалась от стекла, размахнулась и ударила шаром о каменную стену. Так ударила, что осколки брызнули в разные стороны, а она сказала:
— Сто двадцать талеров многовато за красивую стекляшку, в которой нет жизни.
— Госпожа моя, — Люббель растерянно осматривал пол, на котором валялись крупные и мелкие белые куски стекла, — госпожа моя, а что же я скажу… мастеру?
— Скажи, что везёт ему сильно, не буду я его наказывать за обман его. — Она взяла из кошеля талер и кинула его Люббелю. — Собери стекло да отправь ему обратно. И напиши, что если он недоволен будет, так пусть приедет сюда и скажет мне о своём недовольстве. А уж я найду, что ему ответить.
Она повернулась и пошла к двери, но на ходу, головы не оборачивая, спросила:
— Книги интересные ищешь мне?
— Ищу, госпожа, ищу, — невесело отвечал ей книготорговец, глядя на куски стекла на своём полу, — кажется, нашёл вам «Манипуляции» Маллера.
Агнес сразу остановилась, развернулась к нему, она знала это слово:
— Манипуляции? Что за книга?
— О! Это знаменитая книга, инквизиция её воспретила, за одну эту книгу можно попасть в лапы попов. — Говорил Люббель. — Там писано, как управлять людьми помимо их воли и желанием своим подчинять себе слабых.
— Хочу эту книгу. — Сразу сказала Агнес. Она уже умела кое-что из этого делать, но делала это по женскому наитию, не зная тонкостей.
— За ту книгу отдать придётся много денег, — предостерёг её книготорговец.
— Сколько?
— Не знаю, не знаю, госпожа, книга это редкая, за неё могут и пятьдесят монет попросить.
— Соглашайся. — Сразу сказала Агнес.
— Госпожа, — Люббель сразу перестал грустить по поводу разбитого шара, его голос стал заискивающим.
— Что?
— Мне тоже нужно на что-то существовать, мои потребности скромны, но они есть…
— Получишь пять монет, — сразу сказала Агнес.
Кажется, эта была не та сумма, на которую Люббель рассчитывал, но спорить он не стал.
— Хорошо, госпожа, книгу я велю везти нам, по почте её слать неразумно будет, хозяин сам её привезёт.
— Хорошо.
— И ещё меня… Меня… — Он мялся.
— Что ещё?
— Мастер, что делал шар, будет разгневан, боюсь, что… Как бы… Он… Не осерчал и не потребовал…
— Пусть молится, чтобы я не осерчала за то, что обмануть меня хотел, — сказала Агнес. Она снова хотела уже уходить, но опять остановилась. — А знаешь ли ты что-нибудь о епископе Бернарде?
— Настоятеле храма святого Николая Угодника?
— Да, о нём знаешь что?
— Богат, из рода знатного. Карета у него великолепная.
— А ещё что? — Не отставала Агнес.
— Больше ничего, госпожа. Я в тот собор не хожу, далеко. — Отвечал Отто Люббель. — Причащаюсь в церкви, что рядом, за углом.
— Ты ещё и в церковь ходишь? — Усмехнулась девушка, глядя на него.
— А как же, — улыбался книготорговец, — обязательно хожу каждое воскресенье. И по праздникам тоже.
— Зачем, ты же уже душу свою погубил? Ты же детоубийца! Зачем тебе причастие?
— Выделяться нельзя, госпожа, — помрачнел книготорговец. — Никак нельзя выделяться.
Агнес повернулась и пошла из его дома. Она вышла на улицу, шла, рассеянно поглядывая по сторонам и приподнимая подол платья, когда перешагивала через лужи. И в голове девушке так и звучали слова этого ублюдка: «Выделяться нельзя, госпожа. Никак нельзя выделяться».
А ведь он был прав.
Деньги. Вот, что ей сейчас было нужно. И не те жалкие монеты, что выскребала она у мелких купчишек по трактирам. А настоящие, большие деньги. Такие деньги, получив которые, ей долго нуждаться не придётся. Чтобы как у господина, чтобы сундуки серебра у неё стояли дома. Сейчас она сварит зелье, продаст его за золото, выгодно продаст попу, что любит в женские платья рядиться. Другому продаст, третьему. Но тогда она будет торговка зельями. Занятие постыдное. Как и зелья, которыми она будет торговать, пока на неё не донесут в инквизицию. Даже если и не донесут, подобных торговок на порог дома и то не всякий пустит, а ей же надо, чтобы лучшие люди ей кланялись, знались с ней, в гости её звали.
Нет, торговку зельями никто в гости звать не будет. Позовёшь такую прилюдно, так потом, случись что, и отравителем прослыть немудрено. Нет, торговать зельями она не будет. Или будет, но очень не часто, только знакомым. Таким, как это епископ, с которым она собиралась вскоре завести знакомство. Но для этого… Опять нужны деньги.
Агнес вернулась домой злая. Ута боялась дышать, помогая ей раздеться. Игнатий спрятался в конюшне, Зельда гремела посудой, стараясь не поворачиваться к девушке, не смотреть на неё.
А она не поспешила как обычно в комнату, где была её мастерская, не занялась вываркой драгоценной мандрагоры, а разделась донага по своему последнему обыкновению и села за стол, задумалась.
Денег столько, сколько ей надобно было, просто так не найти. Купчишки с сундуками серебра не путешествуют, такие деньги у больших купцов бывают, у нобилей городских, у банкиров. Вот у тех мерзавцев, что дом ей сдают, такие сундуки имеются, обязательно имеются. Жаль, что трогать их нельзя. Нет-нет, тут, в Ланне, никого трогать нельзя, тут она племянница кавалера Фолькофа. Ну, а где тогда сундуки искать?
Были у неё, конечно, мысли на этот случай. Вспоминала она, что один купчишка, перед тем, как в сон удариться, успел перед ней похвастаться, дескать, представляет он дом Бабенбургов по всему северу Фринланда. Тех самых Бабенбургов, что из Кледенца. Говорил, что нет в тех местах
