Измена. Ты меня никогда не любил - Даша Черничная

на меня внимательно. Выдавливает болезненную улыбку. Я вижу, что он хочет что-то сказать. Я даже догадываюсь что. Но, видимо, у него не хватает сил. Или решимости. Или мужества.

Но глаза… там гораздо больше. В них читается вся правда и целое море раскаяния.

Пусть молчит. Мне не нужны слова — что толку в них?

Лучше пусть все покажет, так будет доходчивее и понятнее.

Под красивую музыку он ведет меня по украшенному белыми цветами проходу, под взглядами наших самых близких и родных. Братьев Ромы, их жен и детей. Наших родителей и моей семьи.

Доводит до алтаря, где меня встречает Ромка, который весь извелся и явно настроен не очень дружелюбно по отношению к моему отцу:

— Виссарион Арамович, — кивает моему отцу и жмет руку.

Отец передает меня ему:

— Роман. Теперь-то, я надеюсь, не оплошаешь?

— Ни в коем случае, — мой будущий муж качает головой и берет мою руку.

Притягивает к себе, тут же целует в губы. Это наша церемония и наша жизнь, поэтому мы будем вести себя так, как того хочет душа, не дожидаясь позволения регистратора поцеловать невесту.

Мы обмениваемся клятвами, кольцами и празднуем нашу новую жизнь, которая окажется разной. Будут еще ссоры, будет безграничная радость, слезы и нежность. Будет смех и долгие томные ночи. Самое главное то, что мы вместе.

Настюшка осталась на ночь у родителей Ромки, поэтому муж раздевает меня у бассейна и тянет в воду. Нежимся, наслаждаемся друг другом, доводя до предела.

— Дель, ну скажи, что мне надо сделать, чтобы ты созналась? — спрашивает хрипло, шепча мне в основание шеи.

Закидываю голову к ночному небу и смеюсь:

— Раз сам все знаешь, чего спрашиваешь?

— Это он, да? — легонько кусает меня.

— Мне кажется, да, — шепчу серьезно.

— Как назовем? — смотрим друг другу в глаза пьяно.

— Как тебе Демид?

Смакует имя на языке и лукаво улыбается:

— Идеально. Кстати, для следующих детей тоже надо придумать имена.

— Волков! Ты ненасытный зверь! — смеюсь.

— Неужели ты думала, что так легко отделаешься от меня? Даже не думай, Волкова, не получится.

Смеюсь и тону в нем, в счастье и в этой всепоглощающей и прощающей любви.

Конец