Возможно, ты права, и я гребанный эгоист. Но я ничего не могу с собой поделать, когда это касается тебя. Я готов был разрушить, сжечь, убить все, что было вокруг меня, когда я узнал, что у меня есть сын, которого ты скрывала. Но я сдержался в тогда. Именно в тот момент я проглотил свою гордость. Я не устроил тебе скандала по этому поводу, хотя внутри меня все пылало. Я сорвался лишь вчера. Прости меня. Мне правда жаль за нашу стычку тем утром. Я не сдержался. Но ты должна понять, что я не буду просить прощения за ту ночь. Можешь считать меня конченым мудаком, но я тот, кто я есть.
Аня молчала, внимательно слушая меня, и не шевелилась. Я продолжил гладить ее по животу, уже представляя, как внутри зарождается мой ребенок.
– Я хочу его. Хочу видеть тебя беременной, хочу ощущать, как он пинается, хочу видеть, как он родится, услышать его первый крик, взять на руки. Быть с ним рядом каждую минуту, любить и защищать его. Я многое пропустил с Ромой и хочу это наверстать. Прошу, дай мне это.
Я целовал ее в шею, продолжая спускаться ниже вдоль левого плеча. Ее топ застегивался спереди. Я потянул за молнию, но Аня меня остановила, кладя руки поверх моих. Они все еще были в перчатках.
– Дима, не надо, пожалуйста…
– Я знаю, ты хочешь этого. Сопротивляйся разумом до последнего, но мы оба знаем, что ты уже мокрая.
Я уперся своей эрекцией ей в поясницу и продолжил расстегивать ее топ. Как только грудь девушки оголилась, я схватил одну из них и крепко сжал, отчего Аня запрокинула голову назад и хрипло застонала.
– Хорошая девочка, – ухмыльнулся я, продолжая целовать ее шею.
Я провёл большим пальцем по соску и ущипнул его, чем вызвал еще один стон от девушки.
– На этот раз мы будем предохраняться, – предупредила она своим сбившимся дыханием, но я промолчал.
Моя рука уже медленно опускалась к тому месту, где она изнывала от желания. И через секунду я уже убедился в этом окончательно.
– Дима… – взывала она ко мне.
Я знал, чего она хотела, но не мог ей этого дать.
– Дима, мы должны предохраняться. Может быть, прошлый раз прокатит.
Ане не нравилось мое молчание. Я не хотел давать ей пустых надежд. Возможно, она права. Я был эгоистом, но я не успокоюсь, пока она не даст мне то, что украла у меня два года назад. Я ввёл в нее один палец и слегка прикусил ее плечо. Отчего Аня снова хрипло застонала.
Она была только моей. Всегда. Эта женщина принадлежала мне. Все стоны, поцелуи, каждый гребаный сантиметр ее тела. Все это было моим. Я знаю, что владел не только ее телом, но и душой. Она любила меня так же сильно, как и я ее. Даже если она отрицала это. Тот факт, что она родила Рому, а не избавилась от него, когда только узнала о беременности, уже говорил о том, что ей нужна была частичка меня.
– Аня, ты знаешь, чего я хочу. Я уверен, что в глубине души ты тоже этого хочешь. Неужели родить от меня еще одного ребенка тебя настолько пугает?
Я продолжал ласкать ее, слушая сбившееся дыхание девушки. Ей нравилось то, как я к ней прикасаюсь. Она тосковала по этому. Я знаю. Аня могла говорить что угодно, но только я видел правду.
– Рома еще слишком мал. Давай подождем еще пару лет. Я согласна, но только не сейчас. Прошу тебя.
Я ничего не ответил и продолжил ласкать девушку. Она стонала в моих объятиях, прижимаясь спиной к моей груди.
– Дима, прошу тебя. Давай в этот раз предохраняться.
Она умоляла меня, но я был непреклонен. Аня знала это, потому что я продолжал хранить молчание, пока дарил ей себя.
С каждым моим движением она дышала все чаще. Ее соски набухли, и я ласкал грудь девушки, не желая останавливаться. И как только она задрожала в моих объятиях, находя освобождение, я медленно вытащил палец из нее и принялся стаскивать ее шорты вниз. Аня остановила меня на полпути.
– Скажи прямо: ты выполнишь мою просьбу или нет?
Я слегка прикусил ее плечо и зарычал:
– Ты же знаешь, что нет.
– Значит, я тоже говорю тебе «нет».
Мне не хотелось брать ее силой, даже если она этого желала, но не показывала. Я буду уговаривать Аню, даря ей ласки, от которых она потеряет рассудок и забудет о своей просьбе.
Она развернулась в моих объятиях и сразу же широко раскрыла глаза, уставившись на шрам, которого еще не видела. Аня какое-то время молчала, обдумывая то, что видит. Она сделала глубокий вдох и стала расстегивать перчатки. Как только они упали на пол, она положила ладони мне на грудь и провела указательным пальцем по круглому шраму. Аня все еще молчала, и я вместе с ней. Мне всегда была интересна ее реакция.
Она провела ладонями вниз и обнаружила еще один шрам. Прямо рядом со старыми, которые я получил в Сирии от осколочного ранения. Их невозможно было не заметить. Я знал это. Они были свежими и выделялись на фоне забитого тела татуировками.
Аня сделала глубокий вдох и подняла на меня взгляд. Я увидел, как она сдерживает слезы.
– Не плачь, – тихо сказал я, обхватывая ее лицо ладонями.
Я притянул ее ближе к себе, чтобы поцеловать в лоб и успокоить. Она была напугана.
– В тебя стреляли? Когда это было?
Я услышал первый всхлип и крепче обнял малышку. Она коснулась щекой моей груди и не сводила глаз со шрама, проводя по нему дрожащими пальцами.
– Я выжил, и это – главное, – сказал я, гладя ее по голове и целуя в макушку.
– Прошу, скажи, когда это случилось? – я слышал, как дрожит ее голос.
– Это произошло в день твоего отъезда. В нас стреляли, когда мы возвращались из аэропорта.
–– «Мы»?
– Я и Никита. Он тоже словил
