умолять: “Снимите, снимите ее с меня!”
Возможно, я бы даже помогла ему в таком случае. Но только после того, как змея его укусит, конечно.
Не упускать же такое развлечение и не пропадать украденному волосу зря.
— Убери ее немедленно, Медея! — стальным голосом приказал отец.
К Лайтвуду ни он, ни матушка, приближаться не спешили. Разумеется, ни один темный не будет вмешиваться в работу проклятья, которое наложил другой темный. Во-первых, даже у темных есть понятия об этике. Во-вторых… мало ли, на что можно нарваться.
О себе ведь думать тоже надо, и лучше бы в первую очередь.
— Не могу, батюшка, — потупив взгляд, ответила я. — Магия вышла из-под контроля.
Это я услышала в АТаС от какого-то светлого, который случайно разнес половину холла, когда украшал его к зимним праздникам.
И решила взять на вооружение.
“Магия вышла из-под контроля”, — а какие ко мне претензии?
— Медея! — рыкнул батюшка. — Немедленно!
Вот почему он никогда мне не верит?
В этот момент в холле зазвучал топот, двери распахнулись, и в столовую ввалился отряд светлых с сияющими белыми боевыми (ах, простите, защитными) заклинаниями наизготовку.
Вслед за ними вбежал держащийся за голову Ренфилд, с трагическим воем:
— По помытому!
В дверях светлые остановились.
— Л-л-лорд Лайтвуд! — прозаикался стоящий впереди светлый, бледный и испуганный, с наметившимися над верхней губой усами. — Рядом с вами… темная магия… Триединый!
Кажется, он готов был упасть в обморок.
Остальные опасливо озирались вокруг.
Ну конечно.
Должно быть, мое проклятье активировало какую-то хитрую защиту, которая стояла на Лайтвуде, и его охрана, положенная Верховному светлых, которая до этого мирно паслась (в смысле, ждала), за воротами особняка, ввалилась внутрь.
На то, чтобы прибежать, им смелости хватило. А вот дальше…
Представляю, какую картину они увидели.
Неподвижный Лайтвуд, на плече которого мирно лежит поблескивающая ртутными боками черная мамба.
Мой отец, Верховный темных, Его Темнейшество, в парадной мантии с красной подкладкой, сжавщий кулаки от злости.
Моя матушка, от которой родители сыновьям советуют держаться подальше.
И… я.
Хм, кажется вон тот, что справа, одновременно учился со мной в АТаС. Судя по тому, как он побледнел до синевы и затрясся, он меня тоже вспомнил.
— Произошло недоразумение, — объяснил отец. — Это не нарушение пакта о ненападении между темными и светлыми, а хм… — Он задумался. — Магия моей дочери вышла из-под контроля.
Быстро схватывает. Настоящий темный!
— Л-л-лорд Лайтвуд! — воскликнул один из светлых. — Это же… змея у вас на плече!
Я довольно улыбнулась.
Да, так и есть. И — светлый об этом не знал, наверное, — змея, черная мамба, была смертельно опасной и агрессивной. Я разбиралась в змеях довольно неплохо, потому что увлекалась ядами, когда была подростком.
Интересно все-таки, как так вышло что Лайтвуд боится именно черной мамбы?
Может, мое проклятье сработало как-то не так?
Да нет, быть не может. Та светлая, на которой я пробовала это проклятье в первый раз, пару часов билась в истерике, увидев письмо об отчислении из АТаС. В этот раз оно тоже должно было сработать.
Лайтвуд должен быть в ужасе!
— Ваше Светлейшество! — светлые самоотверженно и глупо рванули вперед, на выручку, но Лайтвуд остановил его коротким взмахом руки.
— Держитесь подальше. Эта змея ядовита.
Испуганным он не выглядел. Смотрел на змею, которая уже успела сползти с плеча немного вниз и устроиться у него на груди серебристой цепью. Ядовитая, смертносная. Один укус в шею — и смерть наступит неминуемо через пару десятков минут.
Если не ввести противоядие, конечно. Оно у меня было, но…
Я еще не решила, использовать ли его.
Пускай Лайтвуд умоляет, пускай говорит, что все было ошибкой, что он никогда-никогда на мне не женится. И тогда, может быть…
Я блаженно зажмурилась, предвкушая триумф.
Вот и на вас нашлась управа, лорд Лайтвуд.
Змея, до этого ползающая по груди Лайтвуда, вдруг поднял голову и уставилась ему в лицо.
Зашипела, открыв черную изнутри смертоносную пасть.
Напряглась, готовясь к атаке.
Вот так, еще немного.
Лайтвуд поднял руку, змея зашипела снова.
Конечно, со змеями нельзя так, они ведь пугаются таких жестов и потому — могут укусить.
Но того-то мне и надо!
Давай, Лайтвуд.
Он поднес руку к голове змеи и кончиком указательного пальца поскреб ее макушку.
Змея, секунду назад шипящая, захлопнула пасть и замерла, а потом вдруг бросилась вперед.
— О нет! Она его укусила! — трагически воскликнула я. — Как жаль! Лорд Лайтвуд! Я не хотела… — увидев, что происходит на самом деле, я осеклась. — Что?!
Проклятый!
Змея не укусила Лайтвуда.
Она терлась о его щеку, как кошка, и время от времени ласково шипела.
Дотронувшись до тела змеи рукой, Лайтвуд позволил ей обмотаться вокруг предплечья и поднес к лицу.
Улыбнулся, глядя в черные глазки-пуговки одного из самых смертоносных существ в мире.
— Какой чудесный свадебный подарок, мисс Медея! Я бесконечно тронут!
Он снова почесал змею… я бы назвала это "за ушком", если бы у нее были уши.
Улыбка Лайтвуда смотрелась до странного искренне.
Что?!
Это же черная мамба, а не ручной котенок! Он ослеп?!
Оглянувшись на светлых, я увидела у них на лицах такой же шок, как испытывала сама.
Ну слава Проклятому, я не сошла с ума по крайней мере. Но что, провались тут все, творит этот светлый?! Что ему от меня надо?! Стало... страшно. До липкого ужаса. Я ощутила... безысходность. Отчаянье.
Продолжая гладить змею, Лайтвуд обернулся на меня с ухмылкой.
Вдруг мама громко всхлипнула и закрыла лицо руками. Совсем не изящно, как всегда, а как-то очень... по-человечески.
— Моника! — подлетел к ней обеспокоенный отец. — Что с тобой? Ты в порядке?
— Ах! — всхлипнула мама, тряхнув головой. На самом деле плачет?! — Наша малышка наконец-то нашла того единственного, кто испортит ей жизнь, украдет лучшие годы и отравит существование! Это так... трогательно.
Преодолев секундное замешательство, я обернулась к Лайтвуду. Тот невозмутимо поглаживал кончиками пальцев серебристую черную мамбу, обвившуюся вокруг его руки. Улыбался, удивительно мягко. Странно. Это было не постное лицо светлого, а настоящая улыбка.
Мерзость.
Мерзость?..
Да что он так уставился на эту змею?!
Ну меня так не смотрел.
Стоп.
А мне какое дело? Я же не хочу, чтобы он на меня смотрел! Так или не так — неважно!
Я открыла рот и тут же его закрыла. В груди происходило… что-то странное. Я такого никогда не чувствовала. Пока я смотрела на Лайтвуда, на то, как он гладит змею, я чувствовала… подходящих слов подобрать не выходило.
Ярость? Отвращение? Неприязнь? Хоть немного!
Намного больше это было похоже на… нежность?..
Проклятый побери!
Я поморщилась и встряхнулась, пытаясь сбросить с себя даже мысли о таком.
Это же — и до любви недалеко. Какое унижение.
Нужно взять себя в руки, я же темная! Мой ум — вот, чем я должна руководствоваться. Ум, холодный расчет и священный эгоизм.
Это
