надежду, похороненную под слоями сомнений.
Она подумала о докторе Санто, человеке, который должен был пасть ради свободы Кочина, затем о Конгми, которые были полны решимости найти своего убийцу — настоящего убийцу — с богатством и ресурсами королевской семьи за их спинами. Доктор Санто был умным человеком, но его сила заключалась в его связях, в его обмане. Теперь, когда маска была сорвана, Нхика подумала, смогут ли они переиграть его, особенно если на их стороне будут брат и сестра.
— У меня есть идея, — начала она, — но для этого потребуется то, чего я никогда раньше не делала.
— И что же это?
Она скривилась, словно от боли. — Извиняться.
Глава 20
Нхика много раз была у ворот поместья Конгми, окружённая каменными львами и подавленная величием дворца. Теперь она чувствовала себя здесь не просто чужой, а скорее преступницей.
Она принесла с собой письмо доктора Санто, надеясь, что оно станет достаточным доказательством. Хотя оно было без адреса и подписи, она рискнула, рассчитывая, что брат и сестра узнают почерк своего дяди Шона. Будь то ненависть или подозрения к ней, но Конгми должны были поверить ей.
Сделав глубокий вдох, чтобы собраться с духом, она ступила на территорию поместья.
Нхика почти ожидала, что сады повернутся и поглотят её за предательство, но имение приняло её обратно, как будто она никогда не покидала его. Нхика прошла по длинной подъездной дороге, остановилась перед парадными дверями и решила войти через сад. Проходя мимо садовников, их плечи обременённые мешками с компостом и почвой, она незаметно пробралась обратно в поместье и оказалась в знакомых коридорах.
Чтобы освободить Кочина, ей нужно было, чтобы Конгми поверили ей, а ещё менее вероятно — чтобы они помогли ей. Нхика должна была довериться тому, что их интересы совпадут, что они захотят посадить доктора Санто за решётку так же сильно, как она. Детали того, как они будут его преследовать, были для другого времени. Сегодня Нхике нужно было лишь, чтобы они доверились ей больше, чем человеку, которого считали семьёй.
Каждый шаг вглубь поместья усиливал её тревогу. У Нхики было мало опыта в признании своих ошибок, она предпочитала вечный метод убегания от своих проблем, но она не могла убежать от этого. Не тогда, когда Кочин всё ещё ненавидел своё целительство сердца, и когда Конгми ежедневно приглашали убийцу в свой дом.
Как и много раз прежде, Нхика оказалась в знакомом месте: стоя перед дверями кабинета, за которыми шёл разговор. Она узнала голоса Мими и Андао, затем подождала немного, чтобы услышать голос Трина, но его не было.
Собрав всю свою волю, Нхика постучала костяшками пальцев в дверь.
— Входите, — раздался голос Андао изнутри. Нхика вошла.
Брат и сестра замерли, увидев её, осознавая произошедшее с разной скоростью. Первой была Мими, её глаза расширились, затем Андао, медленно понимая, что происходит, потянулся за телефоном — чтобы сделать что? Вызвать полицию? Не обратив на это внимания, она подошла к одному из кресел напротив Мими и Андао; это должно быть место Трина, судя по недавнему вмятину.
Она устроилась поудобнее. — Надеюсь, вы не против, что я вошла без приглашения, — сказала она, когда никто не заговорил.
— Что ты здесь делаешь? — глаза Мими сузились с необычной для неё сталью.
— Очищаю своё имя. Я не та, кого Хендон помнит в лисьей маске.
— О, мы знаем. Но ты в сговоре с ним.
В этом не было лжи, но тон Мими предполагал, что Нхика была неким мозгом, спланировавшим всё с самого начала. — Трин не правильно понял то, что он видел.
— Тогда что же он видел? — бросил вызов Андао.
— Я нашла нужного человека в маске. Но это не тот, кто вам надо. Он не тот, кто действительно хотел смерти вашего отца.
— Кто тогда? — требовательно спросила Мими. Её голос был холодным и хрупким, как лёд.
В этот момент вошёл Трин.
Они обменялись ошеломленными взглядами, пока Трин не выхватил пистолет из-за пояса. Нхика нырнула за укрытие стола и выскочила у стороны Андао. В порыве отчаяния ей пришла в голову безрассудная идея, и, поддавшись импульсу, она схватила Андао, одной рукой обвив его шею, а другой заломив его руки за спину.
Он не сопротивлялся, и когда пыль осела, Нхика, задыхаясь, смотрела вдоль ствола пистолета Трина, пока Андао замер в её захвате.
— Отпусти его, — сказал Трин, прицеливаясь. Его голос стал тверже с тех пор, как она слышала его в последний раз, как будто равнодушие закрыло его трещины. — Я не промахнусь.
— Ты не посмеешь, — прорычала Нхика. Она понимала их недоверие, и всё же пришла с мирными намерениями; Трин довёл ситуацию до насилия. Теперь она оказалась в столь презренном положении, каким её считали — гравером крови.
— Нхика, зачем? — в отчаянии спросила Мими, и когда Нхика отвела взгляд от пистолета, она увидела лишь разбитое отражение смелой девушки, которую знала. Тем не менее, она не двигалась.
— Положи пистолет, Трин, — приказала Нхика. Он должен был видеть, как она дрожала перед оружием. Он должен был знать, что пуля могла оставить в ней дыру, слишком большую для исцеления.
— Отпусти его, — повторил он сквозь стиснутые зубы. В его глазах она увидела не только гнев, но и отчаяние.
— Я вернулась не для того чтобы причинить кому-то боль, — раздражение нарастало в её груди. Андао, должно быть, тоже чувствовал это, потому что пот выступил на затылке. Письмо в её рубашке манило её — они бы поверили ей, если бы она только смогла достать его, не будучи застреленной.
— И всё же ты здесь, — прорычал Трин.
Нхика встретила его взгляд своим, и если бы исцеление сердца могло распространяться через взгляд, а не прикосновение, она бы вырвала пистолет из его рук через боль и паралич. Вместо этого она могла лишь глядеть, глаза полные гнева, потому что она пришла извиниться, а её встретили холодным дулом оружия.
Но стук в её сердце стих, когда она увидела их выражения: не страх или ненависть, а боль предательства. Слёзы навернулись на глаза Мими, вызывая в Нхике раскаяние за то, что она могла причинить такую боль, когда Мими уже прошла через столько страданий. Вся эта семья прошла через многое.
Нхика ослабила пальцы, державшие запястья Андао. Предательство рождается только из доверия, так что когда-то они должны были доверять ей. Не как граверу крови и не как ключевой фигуре их загадки, а как Нхике.
Она отпустила Андао, который задыхался, как будто она его душила, прежде
