горящими глазами. А я уверен, что в глубине души она все еще такая, но не со мной, не для меня. И, возможно, не для него тоже.
— Как Вика? — приторно вежливо любопытствует Варя, не спеша переходить к своему срочному делу.
— Лицо раскрашено всеми оттенками синего, но держится отлично. С роли не сняли, поставили пока замену. Я заезжал к ней в обед. Застал там Островского.
— Это тот, который несостоявшийся жених?
— Он, да, — подтверждаю я. — И похоже у них намечается перемирие.
— Простил? — Варя удивленно приподнимает брови.
— Я не стал им мешать. Развернулся и ушел, но раз мужик всю палату цветами завалил, значит, простил.
— Неожиданно, — задумчиво тянет Варя. — Но мне кажется, все равно у них ничего не выйдет.
— Это еще почему? — склонив голову, интересуюсь я.
— Потому что она по своему режиссеру сохнет. И помолвку свою праздновать не просто так его позвала. Я поэтому и удивилась, что с цветами явился сценарист. Я ставила на другого.
— Я даже углубляться в эту тему не хочу. Ну сохнет и сохнет. Надоест когда-нибудь, — пожимаю плечами, скривившись, словно проглотил лимон. Викина личная жизнь надоела мне до оскомины. Жили бы в другом веке я на правах брата в монастырь бы ее упек на перевоспитание.
— Если сохнет, поливать надо чаще, листочки протирать и периодически рыхлить, и углубляться, — с Варькиных губ срывается искренний смех. — Ну и удобрять не забывать.
— Вот эту инструкцию ты всем Викиным мужикам по почте разошли. Может, кто и найдет подход к этой кустарной розе, пока она в шиповник не превратилась.
— Вика живет эмоциями, а не разумом. Даже не надейся выдать ее замуж раньше сорока. Помучаешься еще, братец волк со своей сестрицей-лисицей, — Варька продолжает беззлобно хохотать, напоминая мне ту, восемнадцатилетнюю неунывающую хулиганку с ярко-розовыми волосами и задорным смехом.
— Да я и не мучаюсь. Привык и смирился, — отвечаю без тени улыбки. Для торопящейся домой жены и матери Мальвина слишком много времени тратит на пустую трепологию. — Что ты хотела обсудить, Варь?
Вопрос повисает в воздухе, она нервно прикусывает губу и отводит в сторону взгляд. Затянувшееся молчание прервал звонок домофона.
— Ты кого-то ждешь? — настороженно спрашивает Варя, резво соскакивая со стула и вытягиваясь как струна.
— Не паникуй. Это доставщик, — усмехнувшись, киваю на стул. — Садись, трусишка.
— Почему сразу трусишка? Мало ли твоя жена приехала. Мне проблемы не нужны.
— Киры нет в стране. Сейчас вернусь, никуда не уходи.
— Ну через окно я точно не сигану, — иронизирует Варя.
Хотелось бы верить, думаю про себя. Только от нее всего можно ожидать. Никто от меня столько не бегал. В этом плане она переплюнула всех.
Забрав у курьера бумажные пакеты с едой, возвращаюсь обратно. Варя стоит у окна спиной ко мне. Поза — застывшая и напряженная, взгляд устремлен в сад. Я не знаю, что за черти пляшут у нее в голове, но мои мысли стремительно опускаются ниже пояса. Перед глазами мельтешат флешбеки из студии, где у нас обоих снесло крышу. Жаль, что не до конца.
— Я хочу обсудить условия расторжения контракта, — произносит твердым уверенным тоном.
Оставив заказ на столе, я бесшумно приближаюсь к ней и останавливаюсь на предельно близком расстоянии. Чувствую, как она вздрагивает всем телом, вижу, как пружинят волоски на основании шеи, слышу срывающийся свист учащенного дыхания. Молчу, жадно вдыхая будоражащий аромат ее духов. Она пахнет как лесная ведьма — одурманивающе и терпко. Больше не фея, нет. И я хочу эту ведьму еще сильнее. Так что сносит все предохранительные клеммы и отказывают тормоза.
— Макс, ты слышал, что я сказала? — с ее губ срывается приглушенный шепот, наполненный густым пьянящим желанием.
— Да, — выдыхаю в ее висок, ловя губами барабанящий пульс и микробусинки выступившей испарины.
— И?
— Я сдеру с тебя такую неустойку, Варь.
Опускаю ладони на ее бедра, веду вверх по талии, кончиками пальцев пересчитывая ребра. Останавливаюсь под самой грудью верхним ребром ладони ощущая вздымающую теплую плоть, чувствуя надрывный стук сердца.
— Н-н-неустойку? — спрашивает срывающимся голосом, даже не думая меня тормозить.
— Ага, в сто раз больше, чем прописано в контракте, — обещаю я, соскальзывая ладонями в исходную позицию.
— Но это же… это же незаконно, — слабо возмущается Варя, инстинктивно прогибаясь навстречу моим рукам.
— Похуй, котенок, — грубо бросаю я, собирая пальцами ткань ее платья.
— Отойди, Красавин, — тихая просьба слетает с женских губ, отчаянный взгляд впивается в отражение моего лица в панорамном окне.
— Нет.
Резким движением задираю подол до талии, обнажая бедра и впиваюсь пальцами в упругие ягодицы, толкаю на себя, впечатывая в раздувшуюся ширинку. Ее трясет, ногти беспомощно царапают гладкое стекло. Охереть, она реагирует горячее, чем в самых грязных моих фантазиях. Склонив голову, я прикусываю нежную кожу выгнутой шейки, трогая языком голубоватую пульсирующую венку.
Оторвав Варьку от пола, рывком разворачиваю к себе, и, пока не опомнилась, жадно вгрызаюсь в губы, сразу пуская в ход язык. Она не отвечает, сдавленно мычит, пытаясь сжать зубы и цапнуть незваного гостя, но ее воля к сопротивлению трещит по швам и чувствую тот момент, когда Варька полностью сдается. В голове что-то взрывается, наполняя меня ликованием и сносящим с ног вожделением, член до боли врезается в молнию брюк, заставляя действовать быстрее и жестче.
Я глухо рычу, усиливая напор, и, удерживая сочную задницу в своих ладонях, в прямом и переносном смысле подсаживаю ее на себя. Она обхватывает меня длинными ногами, цепляясь пальцами за ткань рубашки на плечах.
— Я не хочу, — откинув голову назад, неубедительно умоляет она. Ее губы припухли и блестят от нашей слюны.
— Хочешь, — хриплю я, толкаясь каменной эрекцией в раскрытую промежность.
Несколько быстрых шагов в сторону стола, и она уже сидит на гладкой столешнице, и я нетерпеливо стаскиваю с нее трусики. Они не розовые и без глумливой морды кошака. Досадно, но не смертельно. Где-то в моей спальне все еще хранится упаковка с правильными трусами. Нераспечатанный подарок все-таки дождался своего часа. Осталось самое непростое — вручить и не схлопотать по физиономии.
Через секунду, черное кружево летит мне за спину.
— Я скучал по твоей киске, Варь. Она мне снилась каждую ночь, — криво усмехнувшись, грубо развожу дрожащие колени и устраиваюсь между ее ног. Расстёгиваю ремень, дергая вниз молнию ширинки.
Взмахнув рукой, Варька влепляет мне хлесткую пощечину, но даже это не проясняет мой поплывший мозг. Она заторможено моргает, глаза предательские блестят, в расширенных зрачках плавится концентрированная жажда.
— Ты слишком спешишь, котенок, — я гортанно смеюсь и снова целую ее, тараня языком теплый рот.
Сдавленный стон в мои губы и узкие
