короче, я была не права! Он не просто глупый, а ОЧЕНЬ глупый.
– Я просто не хотел, чтобы меня казнил Сокол! – крикнул наёмник.
Одновременно с этим выкриком в гостиничный коридор влетел Вран.
– Таня! Всё хорошо? – перепугался он. – И как этот сбежал? И чего это на нём Гудини делает… Народ, а это вообще нормально, что он обгрыз уже половину шевелюры наёмника?
– Нормально-нормально! Это его трофеи! – благодушно отозвалась норушь. – Что, Гудику просто так на его физиономии лежать, что ли? Он – зверь порядочный, бездельничать не любит.
Гуси тоже это не любили, о чём и поведал обществу очередной вопль наёмника.
– Крылья! Мои крылья!
– Да как же ты надоел-то! – вздохнула норушь. – Сам натворил дел, да ещё требуешь что-то! Сейчас Таня уйдёт, я отзову гусей, а ты вернёшься в нормальный вид.
– Я в клетку не вернусь! – выдал Крамеш.
– О-ша-леть! – выдохнул Вран. – Он тут ещё и условия ставить будет! Хотя… дааа… в клетку ему и правда больше нельзя.
– Почему это? – удивились Таня и Шушана.
– Да потому что от неё мало что осталось! – Вран сходил в комнату и принёс нечто откровенно пожёванное, только отдалённо напоминающее клетку.
– Ладно, пока я ему открою небольшое помещение в междустенье, закинешь его туда, а потом лисы вернутся, разберёмся, куда его! – решила Шушана, которой надоела эта ситуация, а потом… у неё там щенок в кухне один сидит!
– Мне… крылья надо посмотреть! – опять подал голос наёмник.
– Да уж! У него предплечья уже побелели. Гусики очень уж стараются, – вздохнула Таня. – Ладно. Вран принеси что-нибудь, чтобы завязать этому типу глаза, тогда я его осмотрю.
Нет, проще, конечно, было все врачебные манипуляции проводить на вороне, но кто ему мешает внезапно прыгнуть на пол и встать с него уже человеком?
«Что ж с ним всё так сложно, а?» – вздыхала про себя Таня, пальпируя повреждённые места.
– Нет, перелома нет. Слушай, а у тебя в любой форме такая скорость регенерации? – уточнила она у наёмника, над которым возвышался Вран, а по обе стороны сидели крайне настороженные гуси. Не было только Гудини, который уволок добычу к себе и был занят – умащивал добычу и раздумывал, а нельзя ли ещё как-нибудь добраться до дичи…
– Быстрее в истинной форме, – буркнул Крамеш. – А если я поклянусь, что не трону тебя, ты… ты, может, меня отпустишь?
– Не может и не отпустит! – рявкнул Вран. – Охамел совсем!
Это же подтвердили и Тявин с невестой, которые вернулись в гостиницу и обнаружили там крайне смущённых гусей, которых распекала Шушана, гордого Гудини со странно-азартным блеском в глазах и наёмника, предплечья которого перевязывала Таня.
– Эк у вас… затейливо! – хмыкнул Тявин. – А может, и не тратить время, а? Что уж там? Я вот страсть как не люблю, когда кто-то угрожает моим друзьям!
Йиарна задумчиво покосилась на Таню:
– Сокол… ловский ничего не говорил, зачем ему вот это нужно? – она указала на наёмника с тёмной повязкой на глазах. – Может, и не так уж требуется, а?
Тане пришлось применить весь свой талант убеждения, чтобы уговорить лис не утилизировать «это» раньше времени.
Крамеша поместили в особое помещение, открытое Шушаной, откуда он уж точно сбежать не мог, какую бы форму ни принимал, гуси, в предвкушении возвращения хозяина, поплелись к себе, а Таня вернулась к своей уже давно остывшей чашке чая.
«Весело, весело встретим Новый год, – вспомнилась весёлая песенка. – Да и ладно, все живы и даже в полном рассудке! – порадовалась она, поднимая на колени Мышку. – Опять же, собака есть. Маленькая, правда, но зато наша! Красота!»
***
Красота – вещь такая… разнообразная! Кому-то красиво розовые бантики в глобальном количестве, кому-то пламенеющая готика, а кому-то – вожделенная шмотка с физиономией краша во всю ширь и длину.
Именно о последней красоте и мечтала Вика. Мечтала она всегда активно – чего там тихо и про себя мечтать-то? Надо донести о своих мечтах тем, кто их может и должен исполнить, вот она и доносила – долго, часто и старательно. Проблема была в том, что эти взрослые… они же ничего, ну вообще ничего не понимают!
– Викусь, ну зачем тебе ещё одна футболка с этим корейцем, а? – пожимала плечами мама. – У тебя его физиономией вся комната увешана!
– Мне надо! – уверяла мечтательница. – Мамусечка, ну, мне очень-очень-преочень надо!
Правда, Ирина дочку знала с рождения и даже несколько раньше, так что уже научилась пропускать мимо ушей отдельные её «замечтуни».
Вика не сдавалась и перешла к отцу, рассказывала, рассказывала, только вот он и так-то не очень хорошо понимает в женской моде, а в последнее время и вовсе какой-то хмурый. Всё думает о чём-то своём, а от неё только отмахивается раздражённо. Пришлось названивать бабушке с маминой стороны. Нет, можно было и деду, но тот всё равно одежду никогда не покупает, так что и времени тратить не стоило.
Целеустремлённая мечтательница была уверена в успехе, но бабушка почему-то слушала её абсолютно невнимательно, постоянно отвлекалась от разговора, на кого-то ругалась и чем-то шумела, словно топала ногами.
«Ладно, позвоню папиной бабушке!» – решила Вика почти перед праздниками.
Вот тут-то дело пошло веселее! Папина бабушка заохала о том, что деточке не покупают одежду, уверила внучечку, что всё поняла и подарит ей то, что нужно, вот Вика и рассчитывала на исполнение мечты, но…
– Вот, моя радость! Вот, моя красавица! – разулыбалась бабушка, когда пришла пора дарить подарки. Улыбка была торжествующей – не просто улыбка, а целое послание этой семейке, в которой и одеть-то ребёнка как следует не могут. Да что там… пол не подметают, не говоря уже о мытье, а ещё, ещё даже оливье неправильно делают!
Можно познать дзен, найти философский камень, открыть двадцать третий закон термодинамики и закрыть его обратно, чтобы не сквозило, но познать, найти и открыть истинный состав оливье невозможно! Всё равно найдётся кто-то, кто начал бы самого мсье Оливье поучать, как именно надо готовить его изобретение.
Бабушка Вики с папиной стороны запросто могла бы провернуть такую кулинарную беседу, и особенно сейчас – очень уж она была собой довольна.
Правда, недолго! Вика, цапнув большой свёрток, упакованный в подарочную бумагу, унеслась в комнату – мерить вожделенную одёжку, но…
– Что это? Что это за ерунда такая? – она уставилась на стопку футболок с цветами, узорчиками и даже с котятами. Нет, она было решила, что среди этого всего, купленного неизвестно зачем, всё-таки скрывается её заветный корейский краш, но бабушка, разумеется, отвергла эту расцветку как внучке абсолютно ненужную!
Вика, полная гнева и презрения, вышла к столу, а на покровительственную улыбку дарительницы и вопрос: «Викочка, что же ты не надела что-нибудь красивое?» – разразилась такой гневной тирадой, что даже огоньки на ёлке потускнели.
– Вика… Вика, да что ты так со мной разговариваешь? Там много прекрасных футболочек! Я специально выбирала, мама-то тебе такое не купит!
– Но
