же послужило триггером, он же не глупый. Как можно поверить в мою виновность?
Жизнь превратилась в какой-то ад. Без преувеличения. Меня гоняли по допросам всевозможные ведомства, тыкая в нос какими-то показаниями, якобы доказательствами, угрозами. Бесплатный защитник особо не рвался показать свои навыки, но все-таки статус подозреваемой сняли достаточно быстро. Кажется, это был первый раз за очень долгое время, когда непроходящее чувство тревоги внутри слегка поутихло. Это было спустя три недели, после того, как Марк меня прогнал.
Я не верю, что то, что между нами было, ничего не значит для него. Он не такой. Его глаза и поступки тогда не врали. Меня, по сути, оправдали, доказывая, что я не принимала участия во всем происходящем. Он не может не знать об этом.
Вот только…
Я в черном списке. Пыталась дозвониться до Архарова, но все время короткие гудки.
— Дай срочно свой телефон, — влетела к Айрин.
— Нет, — поддерживающая меня все это время подруга, вдруг встала в стойку и весьма зло на меня посмотрела. — Я не дам тебе звонить ему.
— Ну почему? Я не виновна, он должен это знать!
— Любой дебил это понимал с самого начала, — она обернулась на сидящего в кресле Костика, которого я не сразу заметила, — без обид, милый. Но вместо этого он вылил на тебя ушат дерьма, унизил и выгнал.
— Это все эмоции, все ведь выглядело так, будто я была виновна!
Айрин закрыла глаза и сделал глубокий вдох.
— Послушай, милая, — она усадила меня на край дивана и звяла руки в свои, — тебя несколько часов избивали, шантажировали, а потом и вовсе пытались убить, но этот кретин все равно не поверил тебе! Как это можно простить?
— Может, он не знает? — Никогда в жизни мне не приходилось плакать так часто, как в последнее время.
Каждый вечер, каждую ночь засыпала со слезами на глазах и щемящей болью в груди. Не мог он думать, что я предательница. Ну не мог! Либо не знает, либо кто-то что-то ему подсунул, отчего он не верит. Но меня ведь уже не считают подельницей.
— Мне просто надо с ним поговорить! Он не может не понять.
Айрин все же дала телефон. Номер Марка я знала наизусть, вот только это не помогло. Мне просто никто не отвечал ни этим вечером, ни следующим, ни всю последующую неделю.
Никто из ребят — тоже. Только Илья и Костик поддерживали со мной общение, но никто не говорил, что происходит с Архаровым. А потом я перестала спрашивать.
Да, я кричала в подушку каждый вечер и ночь, перед тем, как уснуть. Каждый новый день казалось, что все изменится, что на этот раз Архаров поднимет трубку и нам удастся поговорить.
Айрин однажды расплакалась вместе со мной. Она видела, насколько сильно я полюбила Марка. Не просто влюбилась, а пустила себе в сердце. И ей никак не удавалось ни успокоить меня, ни понять, почему именно он.
Она как-то заочно начала ненавидеть Архарова лишь из-за того, что он причинил такую боль.
— Родная моя, — вхлипнула она, убирая с моего лица спутанные волосы мокрые от слез, — я хочу, чтобы ты вернулась. Хочешь, я сама поеду к нему и поговорю?
— Точно! — Эта мысль прошибла электрическим зарядом, — мне надо поехать к нему!
— Не смей, — Айрин подскочила и, кажется, впервые в жизни повысила на меня голос, — Сеня, если ты хотя бы попытаешься рыпнуться к нему, я сама лично тебя запру!
— Ну почему?
— Он опять тебе разобьет сердце, только на этот раз я не уверена, что ты соберешь его заново. Ты еще от прошлого удара не оправилась. Не пущу, усекла?
Она была настроена серьезно. Айрин поселилась у меня и не выпускала из дома ни на шаг, пока все же не потеряла бдительность, и мне не удалось ускользнуть. Как же была права моя дорогая Айрин.
***
— Судебное предписание? — Неверяще спросила Илью. — За что?
Парень появился через день моей попытки поговорить с Марком с глазу на глаз. Вначале, когда он сказал, что он от Архарова, мое глупое сердце пропустило счастливый удар. Но, увидев выражение лица Ильи, стало мгновенно не по себе.
— Не нужно тебе это, Сень, — парень взля меня за руку, ту самую, в которой я держала судебное заключение, — пожалуйста. Не пытайся больше.
— Я же ничего не сделала, — прошептала я. Строки расплывалдись перед глазами.
— Я тебе верю. Мы все тебе верим. Просто босс, — Илья запнулся, — верить не хочет.
— Может, я чего-то не знаю? Максим подставил меня еще как-то?
— Оставь это. Ты себя со свету сживешь, если продолжишь в таком темпе. Ты уже на скелет похожа.
Марк действительно настроен серьезно. Мне в судебнопм порядке запрещено приближаться к его дому, к его окружению, к офисному зданию. Мне выставлена сумма компенсации за повреждение Вилли, которую мне не потянуть и за четыре жизни.
Все только через адвокатов и суды, на которых лично Марк даже не присутсвовал.
Вот теперь я по-настоящему поверила, что теперь все и нет пути назад.
Боль. Я ощутил адскую боль, когда увидел Есению на крестинах дочери Ильи. Никогда не ходил на семейные праздники своих сотрудников, но здесь меня пригласила лично девчонка.
Пора было отвлечься. Чем-то адекватным, а не алкоголем или скоростью на дороге. Мать только поджимала губы, проговаривая, что вскоре меня убьет или одно, или другое.
Только расслабился, даже начал улыбаться впервые за последние недели, пусть и дежурно, и тут будто под дых ударили. Я думал, больше никогда в жизни мне не придется переживать ту боль предательства, как в тот вечер, когда мне предоставили доказательства всей картины происходящего. Но нет.
Она вошла в церковь в белом платке и в платье, держа дочь Ильи за руку, о чем-то с улыбкой рассказывай той.
Я думал, что никто не смеет даже общаться с ней, выполняя мой приказ, не то, что делать крестной матерью.
Похудела. Сильно. Глаза стали еще больше.
Все же искусная дрянь. Я верил этой улыбке, с которой она смотрела на меня, будто во всем мире никого больше нет. Как последний идиот поверил в ее влюбленность, о которой она не говорила, но всем видом показывала, которую видел в ее глазах. Или всего лишь хотел видеть.
После всего я сутками изучал ее биографию, в попытках найти хоть один намек на то, что сделало ее такой сукой. Хоть какой-нибудь. Найти ей оправдание. Но ничего обнаружить так и не удалось,
