уйду. А я знаю, что она позволила мне остаться.
Эпилог
Год спустя, 31 декабря
Ключ в двери поворачивается, когда я выключаю утку в духовке. Я снимаю передник и тороплюсь в прихожую встретить Пашу.
— Привет! — тону в его объятиях и отвечаю на поцелуй.
Трогаю холодное лицо, короткие волосы с хлопьями снегами.
— Не замёрз? — обеспокоенно спрашиваю.
— Немного. А чем так вкусно пахнет?
— Я запекла утку с апельсинами и сварила глинтвейн. Еще сделала несколько салатов. Скоро надо садиться за стол. Проходи быстрее.
Пока Паша раздевается в прихожей, возвращаюсь на кухню. Уже восемь часов, пора бы и за стол. Паша как истинный трудоголик поехал в «Стройкапитал» даже 31 декабря.
— Как все вкусно выглядит, — обнимает меня со спины и разглядывает блюда на столе. Нежно целует в щеку, задерживаясь губами на коже подольше.
Я блаженно улыбаюсь, откидываясь затылком на Пашино плечо. С щеки он спускается губами к шее. Ласкает горячими поцелуями, даря тепло.
— Я соскучился по тебе за день.
— И я по тебе. Давай ужинать? А то остынет. Ты, наверное, голодный?
— Как волк.
Переносим блюда в гостиную. Мы отмечаем праздник вдвоём. Не хотим никаких друзей и родственников. Они нам мешают. Каждую свободную минуту мы с Пашей стремимся провести вместе. Обожаем просто валяться на диване, разговаривать обо всем на свете и смеяться. Потом занимаемся любовью. Долго и не по одному разу.
Нам так хорошо вдвоём. Не нужны ни телефон, ни компьютер, ни телевизор. А какие-то посторонние люди — пускай это даже ближайшие родственники — тем более не нужны. Мы почти не ездим в гости и никого не приглашаем к нам. Достаточно того, что работаем в будние дни. А Паша иногда и в выходные ездит в «Стройкапитал». Мне бы хотелось, чтобы он работал поменьше, но это невозможно, учитывая какую большую компанию возглавляет.
Пробка от шампанского хлопает, и Паша пополняет нам бокалы.
— Это был хороший год. Пускай следующий будет еще лучше, — произносит тост.
Мы чокаемся и делаем по глотку игристого напитка.
— Люблю тебя, — тянусь к Паше и обнимаю его.
— И я тебя люблю.
Паша перетаскивает меня со стула к себе на колени. Я прижимаюсь к нему так сильно, как могу. Вот и пролетел наш год вместе. Даже чуть больше. Год и месяц примерно. Нам было очень тяжело первое время из-за несчастья, которое случилось, но мы справились ради друг друга. Я старалась держаться и не расклеиваться ради Паши, а он старался держаться и не расклеиваться ради меня. У нас получилось. Вместе мы смогли справиться с этим испытанием.
Ну и еще нам помогла одна Пашина знакомая психиатр.
После первых двух выкидышей я не обращалась за психологической помощью. А зря. Психиатр здорово со мной поработала. Теперь я спокойно смотрю на улице на беременных и маленьких детей. Я не завидую им и меня не бросает в слезы. Да, у них есть ребенок, а у меня нет. Ну и что? Если у меня нет ребенка сейчас, это не значит, что у меня его не будет никогда. Мы с Пашей никуда не торопимся, у нас впереди целая жизнь. Возможно, однажды мы попробуем снова. Но пока хотим пожить для себя.
Бой курантов и фейерверк мы встречаем в постели. Жадно целуем друг друга и нетерпеливо снимаем одежду. Я же говорю, у нас с Пашей свой собственный мир, один на двоих. Что происходит за окном, нам неинтересно.
Я сонная нежусь в объятиях Паши, когда он говорит на ухо:
— Мы так увлеклись друг другом, что забыли про подарки.
— Давай утром? — прошу, еще удобнее устраиваясь на его груди.
— Я свой сейчас подарю.
Паша аккуратно перекладывает меня с себя на подушку и поворачивается к прикроватной тумбе. Недовольно хмурюсь. Какая в этом срочность? Я так удобно лежала. Продолжаю дремать, когда Паша берет мою ладонь, а в следующую секунду по пальцу скользит что-то холодное. Удивленно распахиваю глаза и вижу…
— Ты выйдешь за меня замуж?
Меня парализует. Воздух заканчивается, дышать не могу. Только изумленно хлопаю ресницами.
Мы не говорили о свадьбе. Мы просто были вместе и все. Купались в нашей любви и считали это достаточным. Ну, по крайней мере я считала. Мне казалось, что роспись в загсе — это просто формальность, и в нашем случае не совсем уместная. Мы уже однажды собирались жениться, но не вышло по моей вине. Я побывала замужем за другим. Паша не поднимал разговор о свадьбе, а я тем более. Поэтому сейчас я пялюсь на кольцо с большим бриллиантом, находясь в полном шоке.
Мое молчание затягивается. Паша нервно вздыхает.
— Конечно! — восклицаю. — Конечно, выйду!
Паша заметно расслабляется, а я тянусь целовать его.
— Любимый, — шепчу. — Мой самый-самый любимый.
Мы назначаем свадьбу на лето. Родственники счастливы. Но сразу заявляем, что торжества на миллион человек не будет, только узкий круг самых близких людей. В итоге получается список из тридцати гостей.
Я приезжаю к родителям, захожу в свою комнату, отодвигаю дверцу шкафа и смотрю на свадебное платье. Оно по-прежнему превосходно. По-прежнему платье моей мечты. Снимаю вешалку с ним и прикладываю к себе. За почти девять лет с момента покупки мой размер одежды не изменился. Неужели оно до сих пор будет мне как раз?
— Помочь тебе надеть его? — раздается сбоку Пашин голос.
Он стоит, привалившись к дверному косяку.
— Паша, не смотри!
— Почему?
— Это плохая примета! Жених не должен видеть платье невесты до свадьбы.
— Мы покупали его вместе.
Поэтому и не поженились, хочется добавить, но я успеваю прикусить язык.
— Ерунда это все, — отрывается от дверного проема и подходит ко мне. — Глупо думать, что наша жизнь зависит от примет. Надень его.
Я волнуюсь. Столько лет платье провисело в шкафу. Как будто ждало своего часа.
Не дожидаясь действий
