и монстров. Иногда их всех.
— А рост силы демонов ведет к более частым атакам? — сделал я логичный вывод, и Амана кивнула.
— Да, в разы.
Хеймес подошел к постаменту, вложил меч в ножны, потом повернулся к нам с Аманой и его лицо приняло непривычно серьезное, почти торжественное, выражение.
— Рейн Менхард. Благодарю тебя за спасение моих людей. Клан аль-Ифрит у тебя в долгу.
В том, как прозвучала последняя фраза, было что-то, что отозвалось глубоко внутри меня. Это походило на память тела, которое знало, как сражаться и убивать. И которое знало, что следовало отвечать на такие слова.
Моя правая рука будто сама прижалась к груди напротив сердца, я выпрямился, хотя и без того стоял прямо, плечи расправились. И слова, которые слетели у меня с языка, тоже пришли сами и прозвучали как что-то, очень давно выученное наизусть и доведенное до автоматизма.
— В благодарности нет нужды, ми-дан. Защищать людей от тварей — долг каждого воина.
Во взгляде Хеймеса промелькнуло удивление, тут же скрывшееся за привычным выражением доброжелательности.
— Благородный ответ.
Когда мы вышли из ритуального зала, первым делом я заметил, что главные ворота, ведущие в замок, закрыты, и перед ними стоит два десятка вооруженных воинов.
— Середина дня, а вход перекрыт, — озвучил я свое наблюдение.
Хеймес бросил мимолетный взгляд в ту сторону.
— Да, я велел закрыть все ворота и поднять щиты сразу, как понял, что произошел прорыв демонов, — сказал он почти безучастным тоном.
Поднять щиты? Впрочем, мне хватило одного мгновения, чтобы заметить волны искры, плывущие над стенами и выше, и очень напоминающие тот магический полог, который закрывал выход из зала.
— Зачем это нужно, ми-дан?
Глава клана чуть приподнял брови.
— Затем, что причиной прорыва может быть диверсия. Мы в сердце корневых земель, Рейн. Чтобы попасть сюда, демоны должны сперва взломать сотни щитов, защитных плетений и… — он не договорил, лишь чуть улыбнулся и неопределенно повел в воздухе рукой. Должно быть то, о чем он промолчал, было не для ушей чужака. — В общем, сделать это без помощи человеческих магов демонам очень сложно. Поэтому, пока я не проверю всех обитателей замка, никто его не покинет.
Звучало логично, вот только…
— Что демоны могут предложить людям такого, что оправдает подобное предательство?
— Золото, например, — отозвался Хеймес. — Сами демоны ценят совсем другие вещи, но они достаточно умны, чтобы понимать, чем можно купить людей. Есть люди, которые равнодушны к золоту, но мечтают о власти — демоны могут помочь ее получить. Есть те, кто больше всего хочет отомстить — или же спасти своих любимых. Демоны могут не только убивать, но и излечивать от редких опасных болезней, с которыми наша магия не справляется. Демоны могут предложить очень многое, Рейн.
Похоже, отношения людей и демонов были куда более тесными и запутанными, чем мне представлялось.
Мы успели отойти от башни шагов на тридцать, когда я ощутил вспышку жара внутри. В зале я уже притерпелся к нему и надеялся, что скоро он схлынет полностью. Вместо того он накатил новой волной.
— Рейн, что с тобой⁈
Жар стал настолько невыносим, что я понял, что не могу даже говорить. А потом в тишине прозвучал громкий звук чего-то ломающегося.
Я раскрыл ладонь, в которой так и сжимал очищающие амулеты. Камень одного из них пересекала широкая трещина. Вновь треск — и к первой трещине добавилась вторая. А потом камень вовсе раскрошился в мелкую пыль, оставив лишь пустое гнездо металла.
И в то мгновение, когда это произошло, я ощутил, как волна жара схлынула, а сам он вновь стал выносимым.
Амана ахнула, глядя на то, что осталось от одного из амулетов.
А потом пришла вторая волна невыносимого жара, и камень во втором амулете раскололся на четыре части.
Что со мной произойдет, если все амулеты разрушатся?
Полное перерождение? Как то, которое началось в зале?
Я стану живым огнем, ифритом?
Или же превращусь в такого же демона, как тот, который затесался среди моих предков, кем бы он ни был?
Хотя нет. Мне даже не надо было смотреть на Хеймеса, чтобы понимать — он не позволит мне переродиться и убьет прежде, чем это случится, и никакая благодарность за спасение людей этому не помешает. Ни один глава клана, находящийся в здравом уме, не позволит безумному одержимому появиться в своих владениях.
И, положа руку на сердце, я вовсе не был уверен, что хотел бы продолжать существовать в виде этого безумного одержимого. В виде кого-то, подобного монстру, которого я только что убил.
И да, насчет перерождения…
— Пока мы были в зале, жар был слабым, амулеты держались… — начал я говорить, но Амана прервала меня.
— Амулеты! — потом она перевела взгляд на брата. — Мес! Амулеты хранятся там же, где и раньше?
После его кивка она сделала движение, будто собиралась кинуться бежать, но задержалась, сжала его предплечье.
— Если дойдет до явной одержимости, используй ограждающие щиты! Только их! Пожалуйста, Мес! Я… я смогу вернуть Рейна, если перерождение не зайдет слишком далеко.
Короткая, почти незаметная пауза, потом Хеймес кивнул.
— Обещаю.
— И возвращайтесь в зал! Может, распространение скверны там действительно задержится! — на этих словах Амана бросила на меня короткий умоляющий взгляд, будто от моего выбора зависело, становиться одержимым или нет, и, подобрав юбки, помчалась ко второй от нас башне. Должно быть нужные амулеты хранились именно там.
Внутри ритуального зала жар в моих венах действительно стал слабее, хотя и ненамного.
Я посмотрел на амулеты. В том камне, который раскололся на четыре части, одна из частей уже покрылась множеством мелких трещин и начала осыпаться песком. Оставшиеся три пока выглядели целыми.
— Превращение начнется, когда все амулеты разрушатся? — спросил я.
— Да, но не сразу, — отозвался Хеймес привычным любезным тоном, будто мы, где-нибудь на вечеринке, разговаривали о погоде и последних светских сплетнях. — Сперва ты ощутишь воздействие демонического наследия в виде ментального давления. Почувствуешь голод, гнев, обиду. Возможно что-то более благородное, вроде желания восстановить справедливость или добиться правосудия. При твоих ментальных щитах у тебя есть шанс немного отсрочить превращение, но это сложно.
Первая четвертина камня превратилась в песок полностью и трещины пошли по остальным. А потом внутри меня поднялась третья волна болезненного жара, и тут же последний амулет начал покрываться все новыми и новыми мелкими трещинами. И происходило это намного быстрее, чем с предыдущими двумя.
Похоже, ритуальный зал не помог.
— Сейчас я закрою тебя щитами, — прежним спокойным тоном сказал Хеймес. — Будет неприятно, но они перережут потоки диффузной магии и немного замедлят перерождение.
Последний амулет рассыпался.
Щиты, созданные Хеймесом, выглядели как наложенные друг на друга купола. Они переливались фиолетовыми и голубыми искрами, которые порой, на долю мгновения, складывались в абстрактные узоры, напоминающие рунную вязь. Сперва я эти купола увидел, потом уже ощутил.
Лучше бы не ощущал.
Их действие один в один походило на действие Завесы в имении Дасан. Только тогда чувство, будто невидимая терка сдирает мне кожу до мяса, длилось совсем недолго, а сейчас оно не только не собиралось отступать, но все нарастало и нарастало. И так же нарастал болезненный жар в моей крови.
Похоже, что амулеты, хотя и раскололись, но еще продолжали работать, и щиты усиливали их магию.
Я сделал несколько глубоких вдохов. Может быть, я все же продержусь…
А потом меня охватило пламя, почти моментально выжгло болезненный жар и стерло все болезненные ощущения. Это пламя несло с собой другой жар, невероятно приятный, и свободу, и силу.
Пламя было не только внутри. Теперь огонь обнимал все мое тело, но ощущался так, будто я стоял под теплым летним солнцем.
Хеймес предупреждал, что я почувствую голод, или гнев, или обиду, или какую-то иную сильную эмоцию, но пока этого не произошло. Меня просто окружал огонь…
Реальность исчезла за стеной этого огня, а потом вернулась, но уже другая.
Я стоял, тяжело дыша, отставив меч в сторону. С лезвия стекала
