помощь оказывают. А я — дочь уборщицы! Извини, — смущенно опускает она взгляд. — Ты ведь сама знаешь, как все закончится. Они все равно выйдут сухими из воды, — продолжает она, — а меня с позором выкинут из школы, и все. Так и ради чего все начинать?
Все так. Равноправие у них там только до первого спорного случая. А потом правы те, у кого деньги.
— Это дурацкая школа. Тебе тут не место. Мы найдем другую и…
— Мам, я не хочу другую! Я только тут привыкать начала!
Вот и что я должна делать? Ну не с пацаном же мне разбираться!
Хм… а вот с его родителями можно поговорить. Может, и не поможет, но почему бы не попробовать?.. Вдруг они адекватные?
Хотя как по мне, лучше Саньке вообще школу сменить. Буду ее потихоньку уговаривать. Глядишь, может, и удастся достучаться.
— Я поговорю с его матерью, — сообщаю я ей.
Да, знаю, Санька будет возражать, но лучше так, чем делать за ее спиной.
— Мама! — она в отчаянии вцепляется в волосы.
— Так, слушай, — мы останавливаемся перед нашей парадной, и я беру ее за плечи и разворачиваю к себе лицом, — вы не просто поругались, вы подрались. Это серьезно, Сань. И буллинг — тоже очень серьезно. Я, как мать, не могу не отреагировать. Да и выглядеть мое бездействие будет странно, не находишь? Никто не подумает, что ты наябедничала, даже не думай!
— Почему?
— Потому что меня вызвали в школу. Я о драке от директрисы узнала, а не от тебя! Она мне все и рассказала, вот почему!
— Ну, так-то да…
— Вот представь, что у тебя ребенок, и его обижают в школе. Ты разве ничего не сделаешь, чтобы прекратить это?
— Ну… да, сделаю, — вздыхает она и отводит взгляд.
— Сделаешь, потому что ты его будешь любить и потому, что это твоя задача — защищать своего ребенка. Вот и я сделаю, понимаешь?
Она нехотя кивает.
— Думаешь, это поможет? — неуверенно спрашивает она.
— Я буду очень убедительной. Но если не поможет, то я приму другие меры. Но мы это, так или иначе, прекратим. Все ясно?
Она снова кивает.
— Ну вот и все. Как зовут мальчика?
— Кирилл.
— А фамилию знаешь?
— Васильев.
Ну вот и отлично! Знаю я один способ, как узнать номер его родителей, минуя школу.
Сначала этот способ попробую, а там дальше уже видно будет, но обижать мою дочь точно не позволю!
Глава 6
Утром в субботу я готовлю на завтрак сырники. Звонок домофона.
— Сань, иди спроси, кто это, у меня руки в муке, — говорю я дочери, уткнувшейся в смартфон.
Она встает с кухонной табуретки и, закатив глаза, нарочито неохотно тащится к входной двери.
— Это папа! — кричит она из коридора.
Как-то рановато, договаривались ведь в десять! Мы даже позавтракать не успели.
Внезапно раздается звонок в дверь.
Чего это вдруг? Виктор никогда не поднимается к нам. Когда он по выходным приезжает за Санькой, то звонит в домофон или по телефону, и она спускается. Таким образом мы не пересекаемся без необходимости.
— Ну, ты готова? — слышу из прихожей отвратительно веселый и бодрый голос бывшего мужа.
— Ой… — растерянно брякает Санька.
— Привет, Сань! Сегодня я составлю вам компанию! — доносится тоненький, почти детский голосок. — Ты ведь не против?
Сырник, который я в этот момент лепила, выпадает из рук прямо на стол, обдавая меня облачком муки.
Верочка!
— Ну… — мычит Санька, — а чего так рано? Мы еще даже не позавтракали…
— Позавтракаем в кафе! — звенит тонкий голосок. — А потом у нас такая насыщенная программа, ты не представляешь!
Как посмели эти двое припереться сюда? Внутри меня поднимается злость.
Я спешно ополаскиваю руки и, схватив кухонное полотенце, выхожу в коридор.
В тесной прихожей стоит Виктор и моя племянница. Оба улыбаются и сияют. Отвратительно счастливые. Рядом с ними растерянная Санька.
Это первый раз после развода, когда Саша видит Веру. Раньше та на встречах отца и дочери не присутствовала.
Верочка уже больше не в дешевых китайских шмотках с рынка, в которых она приехала к нам из деревни. На ней модное и явно дорогое белое пальто, сапожки на невысоком каблучке, точь в точь как мои, элегантная сумочка на цепочке моей любимой марки.
Да, сейчас она выглядит намного лучше, и еще больше на меня похожа.
Смотрю на ее свежее юное лицо и меня, как всегда, пробирает до мурашек. Все вокруг говорят, что она — моя копия. Только моложе.
Самой мне так не кажется. Нет, общие черты, конечно, есть, но как по мне, так мы очень разные. Впрочем, я же не вижу себя со стороны. Так что, им виднее.
От этого почему-то особенно тяжко.
Просто такое ощущение, что меня заменили на более новую модель. А устаревшую отправили в утиль.
— Здрасте, теть Лера, — улыбается мне она, светя своими лучистыми глазами.
Она вся такая милая, нежная, восторженная… просто до тошноты.
— Ага, — киваю я. — Зачем ты ее сюда притащил? Да и сам зачем приперся? Не мог внизу подождать? — спрашиваю я у Виктора, игнорируя племянницу.
— Лера, ну зачем так грубо? Мы же все интеллигентные цивилизованные люди, а не дикари. Ты давно не подросток, тебе уже тридцать четыре года, а ведешь себя хуже Саньки, — раздраженно вздыхает он.
Ну блеск! В одном предложении он умудрился и отчитать меня перед дочерью и любовницей, и возраст подчеркнуть! Во мне поднимается волна ярости.
— Я сама захотела, он меня не тащил, — встревает Верочка. — Подумала, что было бы неплохо вас навестить. По родственному. Мы все же семья, как ни крути, нужно начинать налаживать отношения. Не можем же мы всю жизнь вот так, в злости и обиде! Не по человечески это. Я вот пирожков напекла, привезла вам в знак примирения. С капустой, — и она протягивает мне пакет, робко улыбаясь.
Чего?!.
Она серьезно? Едва сдерживаюсь, чтобы не начать орать при Саньке.
— Ты все что ли туда положила? Могла бы мне немного оставить, вкуснотища же! — с притворным упреком смотрит на нее Виктор, театрально нахмурив брови.
— Я потом тебе еще напеку, — она с нежной улыбкой мягко толкает его
