взгляда не удостоила, а на лице Николь красовалась улыбка — момент, который должен был насторожить, но вновь был упущен.
— Знаешь, разве это не судьба, что мы вновь сидим и непринуждённо общаемся?
— Что ты этим хочешь сказать, Николь? — стараюсь совладать эмоциями, вызванные пока что догадками, понимая, что на девушку лучше не срываться.
— Гарри, в прошлом году мы оба натворили кучу всего, что лучше даже не озвучивать, но разве ты не считаешь, что мы идеально созданы друг для друга?
— Николь… — отложив меню на стол, тяжело выдыхаю её имя.
— Я стараюсь изо всех сил бросить своё пристрастие к кокаину ради тебя, обещаю, что буду следить за здоровьем, мы сыграем свадьбу и сделаем кучу детей.
— Николь! — поднимаю руку и указываю ей замолчать, не в силах слушать описанную сладкую сказку, — Тебе девятнадцать лет, впереди долгая карьера модели, наслаждайся ею, и ты безумно красивая, но я никогда не женюсь на тебе. Извини.
Объясняю девушке всё на берегу, не желая возрождать то, что было априори мне не по душе. Та самая, что поселилась в моём сердце, где-то на другом конце города, но явно не здесь, не в этой кафешке!
— Но мы ведь говорили о свадьбе в прошлом году, ты делился планами на жизнь со мной! — её капризность вновь вырывается наружу, что сейчас выбьет меня из колеи.
— Больше не говорим. И это прошлый год, сейчас новый с новыми планами на жизнь!
Не желая продолжать этот пустой разговор, всё-таки встаю из-за стола и хочу уже двинуться обратно к двери, как голос Николь останавливает меня.
— Подожди, — она так потерянно вглядывается в мои глаза.
— Давай на чистоту. Ты не сможешь взглянуть мне в глаза и честно сказать, что не наседала на Джессику в машине, что не изменяла мне и не манипулировала людьми!
— Но я хочу быть с тобой, малыш… — вновь девушка тянется ко мне, но я отстраняюсь.
— Это пройдёт. И тебе станет легче от того, что я не стал менять тебя и твои принципы. Ведь в это верит Джесс, значит, и я в это верю.
— С каких пор ты начал слушать эту девку? — пылит светловолосая, пытаясь найти себе конфликты, которыми я сыт по горло.
— С тех самых пор, как понял, что люблю её и вижу только её в роли своей жены.
Небрежно бросил фразу, сказанную «между тем», она сорвалась вроде бы осознано где-то глубоко, но при этом так легко. Только почему я не могу также непринуждённо ответить Джессике? Почему в тот решающий момент на груди был огромный булыжник сомнений? Сейчас я могу сказать эти слова, пропеть их, прошептать, прокричать, лишь бы только она услышала, приняла их и приняла следом меня. Поймав боевое настроение, возвращаюсь к зданию и на парковке нахожу свою машины, чтобы поскорее запрыгнуть и поехать к ней домой. Даже если она захочет прогнать, сказать, чтобы я шёл лесом, с моих губ точно сорвутся слова любви. «Я люблю тебя». «Я тебя люблю». «Люблю тебя я». Любой вид этой фразы мне подходит, а уж как там вырвется, пусть так и останется.
Пребывая в состоянии аффекта, не могу даже запомнить дорогу от офиса до её дома, от машины до входной двери, как уже стучусь. Сейчас выйдет, и я скажу: «Джессика Кинг, я вас люблю». Да, это будет сногсшибательно.
Но… Я жду минуту. Затем вновь стучусь, даже нервно нажимаю на звонок. Проходит ещё одна минута, дающая мне понять, что никого нет дома, по ту сторону двери даже и звука не доносится. Идёт третья минута, которая вручает мне надежду на… Что? Её нет дома. Её там нет. Её нет там, а значит, никаких слов сейчас она не услышит. А всё потому что её там нет. Зато…
Разворачиваюсь к лестнице, собравшись покинуть здание. Джессики нет тогда, когда она мне нужна. Но у меня всегда есть алкоголь, готовый утолить нездоровую жажду крови. Выпью чего покрепче и снова могу забыться в пьяном угаре…
Она может обнять меня прямо сейчас крепко-крепко, убрать боль с сердца, причину которой я не совсем могу вспомнить. Хотя даже не нужны её ласковые прикосновения, одного присутствия достаточно. Необходимо просто знать, что она спит рядом, сопит, возможно даже бурчит и негодует по непонятной мне причине. Она такая хрупкая в моих объятиях, но несмотря на это, я всё равно хочу только сильнее сжать её и никогда не отпускать.
Переворачиваюсь на спину и стараюсь утянуть светловолосую за собой, но вместо её мягкой кожи и ласковых прядей, по лицу меня бьёт подушка. Дежавю. Сколько дней я вот так просыпаюсь? Сколько раз мне кажется, что она рядом? Сколько я вижу эту иллюзию, которую каждый раз создаёт моя больная голова.
Видимо, все эти разы превратились в один, и каждое утро я забываю предыдущее, чтобы вновь утонуть в приятной галлюцинации. В какой-то степени приходится прожить целый день, лишь бы снова в пьяном угаре видеть её счастливое, а не слезливое личико. Теперь возможность просто прикоснуться к ней кажется неимоверной роскошью, за которую любая цена будет недостаточной.
Уже даже не торопясь на работу, просто спускаю ноги с кровати и оглядываю спальню в сотый раз: куча бутылок, скопившихся за несколько дней. Разве домработница не должна убрать всё это? Хотя… Припоминаю, как сказал ей, что, если нога ступит на порог спальни, тронет хоть одну вещь, я её убью. Это я сказал? Нет, точно такого факта помнить я уже физически не могу из-за моря выпитого алкоголя.
— Привет, это Джессика, сейчас я занята и не могу подойти к телефону. Оставь мне сообщение… — в этот день после того, как я слышал голосовую запись миллионы раз, мне хочется сказать что-то гневное, обвинить её во всех проблемах, но нельзя так.
— Да… — тяжело шепчу подобие приветствия, но внутри чувствую, как загорается гнев, от которого она и сбежала. Ей не нравилось то, как вспыльчиво я могу себя вести, как вымещаю злость на ней, на окружающих предметах, — На самом деле, Джесс, я исчерпал темы разговоров по твоей голосовой почте и испробовал все варианты, как можно извиниться за две минуты после противного писка оповещения. Так что… Просто хочу спросить, как дела, малыш?
Каждое оставленное сообщение звучит всё более и более разочарованно, но без этого разговора в одни ворота нельзя двигаться в течение дня. А его исход всегда известен: напьюсь до полусмерти, что вижу странные, но
