хотя и не так много как вчера. А вот упырь был уже не тот. Огромная башка его свисла на бок, язык, чёрный, длинный вывалился. Глаза были закрыты. А сам он словно стёк к низу, к ногам, и заметно потемнел.
Волков подъехал к стражнику и спросил:
— Что, подох, что ли?
— Подох, — стражник толкнул упыря древком копья, тот закачался, — ещё на зорьке, обгадился и сдох, а утром с него потекло ещё… — продолжал стражник, но солдат его уже не слушал. Он увидал трёх всадников, что из-за спин пеших зевак разгадывали людоеда. Один из них был совсем молодой человек, и коннетабль узнал его. Ему вовсе не хотелось этого делать, но он двинул коня к этому юноше, чтобы поздороваться. Доехав до всадников, он поклонился ему, не слезая с коня. Юноша ответил ему заметным кивком. Сопровождающие молодого человека тоже поклонились.
— Рад приветствовать вас, господин граф, и вас, господа.
Да, это был молодой граф. Именно его видел Волков в ночь поединка в замке госпожи Анны.
— Как вы его поймали? — Спросил юноша, указав на упыря.
— Выслеживали несколько дней. Егерь с собакой с ног сбились, пока взяли след.
Солдат не стал говорить графу, что место лёжки упыря указала госпожа Анна.
— Потом мы его сторожили ночь, а утром он вышел из болота, барон за ним погнался и поймал.
— Так это было что-то вроде охоты?
— Почти, господин граф.
— Очень жаль, что меня не пригласили, — с заметным сожалением сказал молодой граф.
— Это существо крайне опасно. Я бы не осмелился пригласить хозяина феода, не оставившего наследников на такую охоту.
Граф не то хмыкнул недовольно, не то фыркнул, а крупный и богато одетый господин назидательно заметил:
— Вы зря фыркаете, граф. Коннетабль Рютте абсолютно прав.
Молодой граф покосился на говорившего и ничего не сказал, а господин из свиты продолжал:
— Кстати, от лица ландфогта города и земли Байренгоф, графа фон Шлоссер, приносим вам, коннетабль Рютте, благодарность за поимку этого дьявольского создания. Не так ли, племянник?
—Да-да, — торопливо произнес молодой граф, — я, ландфогт графства Шлоссер и земли Байренгоф благодарю вас, коннетабль. Ваш поступок считаю достойным восхищения.
— Ваша оценка, господа, для меня очень много значит, — солдат снова поклонился, — но, кажется, это не последний людоед в вашем феоде.
— Не последний? — Спросил дородный господин.
— К сожалению, нет. И поэтому я вынужден просить вас о помощи.
— И что же вас нужно? Деньги, егеря, добрые люди?
— Нет, господа, мне нужен один монах. Зовут его брат Ипполит. И книга, где описываются повадки этих адских тварей. Эту книгу я сегодня видел в библиотеке монастыря. Чтобы найти второго людоеда, мне нужен этот монах и эта книга.
— Я тоже приму участие в ловле, — сказал молодой граф.
— Даже и не думайте, пока не оставите наследника, — оборвал его дядя. — А письмо будет отправлено аббату сегодня же. Напомните, какой монах вам нужен?
— Брат Ипполит.
— Хорошо, я запомню, — произнес дядя графа.
Волков поклонился, надеясь, что разговор закончен, но молодой граф тихо произнес:
— Коннетабль, давайте отъедем.
Эта просьба заинтриговала солдата, они отъехали чуть в сторону, чтобы дядя и сопровождающий их не слышал. Юноша косился на родственника:
— Чертов дядя приехал, ругает меня, одергивает даже при слугах и даже при вассалах, надоел уже.
— Старшие всегда нас раздражают, но иногда к ним нужно прислушиваться.
— Прислушиваться! Да он третий день упрекает меня за покупку этого коня, — юноша похлопал коня по шее.
Конь действительно был великолепен. Солдат сразу обратил на него внимание, но не знал, как завести о нем разговор. Он был черный, абсолютно черный с белой звездой на лбу и в белых чулках. Поджарый, резкий, молодой — конь был неслыханно хорош.
— Сто талеров, — оценил Волков.
— Сто двадцать, — с гордостью сказал юноша.
— Этот черный ангел стоит этих денег.
— Вот, а дядя называет меня болваном и транжирой, а коня сырьем для колбасника.
— Почему?
— Я сказал дяде, что поеду на турнир в Бьё весной, где хочу выйти к барьеру.
Солдат не поленился, спрыгнул с лошади и стал внимательно осматривать жеребца. Граф терпеливо ждал оценки.
— А знаете, — наконец начал Волков, — ваш дядя прав. Турнир — дело хорошее, но покалечить это чудо на турнире будет очень легко, очень. Приехать на турнир на нем, покрасоваться, можно, а к барьеру лучше выезжать на более дешевом коне. Тем более что этот конь не готов таскать на себе человека в доспехе. Молод еще. Ему нужен год, а то и два, чтобы набрать силы. — Волков окончил осмотр и продолжил: — А дяде скажите, что этот конь даст триста талеров дохода. Потому что любой его жеребенок даже от неказистой простой кобылки будет стоить минимум двадцать монет. Берегите этого коня, граф, и вы долго будете обгонять ветер.
— Я так и скажу дяде, — произнес граф, затем помолчал и продолжил, — Но я хотел спросить вас о другом.
— Я слушаю вас.
— Сколько заплатила вам, …. — юноша подбирал слова, — ну та женщина, которую вы взялись защищать?
Волков насторожился. Ему показалось, что граф хочет предложить ему какую-то работу, солдатскую работу, может быть, даже, стать чемпионом графа.
Ну уж нет, дело конечно почетное и доходное, но солдату совсем не улыбалось махать мечом во славу графа, за годы в солдатах и гвардии, он намахался и копьем, и мечом, и алебардой, и настрелялся из арбалета. В общем, ему хватило. Он не собирался поступать в службу к капризным синьорам, наслужился уже.
— Нисколько, — ответил солдат, — Женщина просто пригласила меня на ужин, я почувствовал, что она испытывает страх, мне не очень хотелось, но я решил остаться, я ведь должен был ее защитить.
— У нее свой феод, а вы из феода Рютте, — логично заметил молодой граф, — И вы, не странствующий рыцарь, чтобы спасать беззащитных дам.
Солдат вздохнул и произнес:
— Тем не менее, я не получил от нее ни пфеннига.
Естественно, он не стал рассказывать юноше, что он получил на самом деле от госпожи Анны.
— Я ненавижу ее, — вдруг сказал граф.
— Ненавидите? — искренне удивился Волков, — За что?
— Потому, что моя мать пролила из-за нее много слез.
— Вот ваша матушка и имеет право ее ненавидеть, а вы нет, рыцарь не имеет права ненавидеть женщин.
— А вы-то, откуда знаете? — Заносчиво спросил граф. — Вы вообще не рыцарь.
— Я долгие годы, почти двадцать лет, провел на войне среди добрых воинов и храбрых рыцарей, сражения, тяготы, кровь, боль и смерти друзей — это то,
