получалось неважно – перелом лапы и сильнейший ушиб, практически лишивший его возможности двигаться, не давали возможности это сделать. Он только и мог, что торопливо перебирать двумя более-менее неповреждёнными лапами.
Таня, которая зашла к сбитому псу, чтобы его проведать, аккуратно разбудила бедолагу, который никак не мог выплыть из своего кошмара.
– Не бойся, – её рука уже не заставляла сжиматься от ужаса, но всё ещё вызывала какое-то изумление от того, что это именно к нему тянутся, чтобы погладить, и что именно к нему обращены слова, отгоняющие любой кошмар.
Таня наглаживала опасливо подсунутую к ней поближе голову и раздумывала о том, куда бы пристроить этого бедолагу. Да, ему ещё лечиться и лечиться, конечно, но пёс молодой, кости срастутся, ушибы пройдут, даже этот ужас когда-нибудь да позабудется, главное, чтобы псу было ради кого жить.
«Может, Вадим возьмёт? Не зря же он постоянно названивает и приезжает к собаке».
Пёс, успокоенный словами и прикосновениями, уснул, провалился в глубокий и спокойный сон, а Таня вернулась к себе в кабинет и покосилась на ближайший угол. Оттуда вынырнула Шушана, деловито потирая лапки.
– Ты спрашивала у него? Может, он потерялся?
– Спрашивала, конечно. Нет, выкинули его, когда он чуть подрос, – сказали, что жрёт много, а пользы никакой.
– Никогда я этого не пойму, – вздохнула Таня.
– Вот и замечательно! И не надо этакое понимать. Потому что это гнусь одна, только и всего! – Шушана расспросила пса не только об этом – ещё ей хотелось узнать про того, кто его привёз, сейчас она уже всё выяснила и была готова поделиться сведениями с заинтересованными лицами, в смысле, мордами и клювами.
Именно поэтому норушь не осталась поболтать с Таней, пока у неё нет клиентов, а заторопилась домой – информацию донести.
– Значит, так, Вадим этот самый действительно пса подобрал на дороге. Того сбили, он и двинуться не мог, а машины всё ехали и ехали, объезжали бедолагу так, что ему сейчас постоянно кошмары снятся.
– То есть сам он его не сбивал… – протянул подозрительный Вран.
– Нет, сам он его спас, – фыркнула норушь.
– Ладно… будем смотреть дальше! – вздохнул Танин названый братец. – Ещё и лисы уезжают…
– Ну, лисы-то Соколовского дождутся и только потом уедут, – напомнил Терентий, которому Таня купила три мягчайшие лежанки и расположила их в стратегически важных местах квартиры – на стуле у кухонного стола, на диване у себя в комнате и у батареи там же.
– Да что мне Соколовский? Он-то не станет разбираться с тем, кто такой этот Мельник! – проворчал Вран.
– Ну, с этим ты и сам справишься! – посулила ему норушь.
– Хорошо бы, только вот пока выходит, что этот деятель весь такой положительный!
– Да ты рассуждаешь уже не как названый брат, а как будущая вреднотёща! – мурлыкнул Терентий. – Знаешь, они разные бывают, тёщи, в смысле. А вот есть такие вреднотёщи, у которых любой, даже самый брильянтовый, зять становится исчадием ада! Причём с первого же взгляда – увидела с дистанции в километр, и фффсссё, диагноз поставлен!
– Ну тебя! – скривился Вран. – Какая я тебе тёща! И вообще, лежишь себе на лежанке и лежи. Только молчи!
Он и сам понимал, то придирается, и, крыло на сердце положа, не мог сказать, что это какое-то особенное чутьё или что-то в этом роде. Нет, он просто не хотел, чтобы Таня общалась с этим Мельником – раздражал он Врана донельзя!
Тявин только посмеивался, глядя на метания Чернокрылова по гостиничному коридору.
– Чего ты страдаешь-то? Боишься её потерять? – в конце концов спросил он, и Вран чуть не пропахал пол, споткнувшись от неожиданности. Правда, равновесие быстро восстановил и мрачно покосился на лиса:
– А если даже так?
– А если так, то должен уже понять – такие, как она, не предают своих.
– А вдруг у неё потребуют… – Вран знал, что это бывает, – вон далеко ходить не надо – Танина мать напрочь забыла о том, что у неё есть старшая дочь, а вместо этого только и думала о своём Семёне.
– Как потребуют, так и останутся с носом! – фыркнул Тявин. – Не парься. Но приглядывать не забывай, мало ли что… Мы-то скоро уезжаем, так что тебе придётся быть внимательным и осмотрительным.
Соколовский прибыл в гостиницу вечером под старый Новый год. Исключительно довольный, отдохнувший и посвежевший, он стремительно прошагал по коридорам, обменялся крепким рукопожатием с Тявином, галантно поклонился Йиарне, сделав несколько цветистых комплиментов, уточнил новости у Шушаны, а услышав перечень случившегося, присвистнул:
– Активно тут у вас… Надо же! Стоило только на пару недель домой слетать, как такие события начали происходить! И Крамеш… ну, кто бы мог подумать! И лисы штурмовали, и Татьяна квартирку прикупила, и у вас, глубокоуважаемая, личный питомец появился.
Соколовский покосился на щенка, неотвязно бегающего за Шушаной.
– Кстати, у меня к вам есть послание… от вашей семьи.
Он порылся в кармане и протянул Шушане, сидящей на его столе, небольшой свиточек, а потом отвернулся, уставившись в смартфон – негоже подглядывать за существом, у которого внезапно задрожали лапы, а на глазах выступили слёзы.
Уже потом, когда Шушана прочла послание, насухо протёрла мордочку и тихонько покашляла, привлекая внимание Соколовского, он вынырнул из смартфонных глубин.
– Я не стал им обещать, что вас в следующий раз приведу, хотя они и настаивали. Почему-то они уверены, что…
– Что у меня ничего не получается, – кивнула норушь. – Я так и поняла, – она покосилась на свиточек.
– Да к тому же, сами знаете, там у нас слегка консервативные порядки. Если бы вы были норушем, то получиться могло бы, а так как вы, на их взгляд, менее самостоятельное существо, то все мои рассказы о том, как вы замечательно справляетесь, они слегка пропустили мимо ушей.
– Ну что ж… – Шушана развела лапками. – В любом случае я очень благодарна за весточку! – она ласково погладила письмо. – Я уж и не чаяла, что у меня с семьёй будет какая-то связь.
Уже потом, когда Соколовский отправился поговорить с Тявином, Шушана юркнула к себе – бережно спрятать свиточек в шкатулку, подаренную ей Таней на Новый год. Только там, наедине с письмом, она и дала волю эмоциям.
– «Скорее присоединяйся к нам, у тебя там всё равно ничего не выйдет!» – Не может норушка основать свой род, да? – фыркнула она сердито. – А я вот взяла и основала! Да, пусть члены моего рода и не норуши. Да, пусть это не совсем всё правильно, но, главное, что в доме живёт тепло, оно вернулось и никуда не собирается исчезать. А дальше мы посмотрим, что и как!
Шушана заботливо смахнула со спинки Мышки прилипшие к ней паутинки, задумчиво почесала за ушком, а потом фыркнула:
– Вот найдём Тане приличного жениха, а потом… потом буду себе искать норуша! Почему бы и нет!? Приличная норушь с богатым людо-птичье-зверским приданым желает познакомиться!
***
Таня вернулась с
