рассказывать про свою учёбу мне нечего, а ведь бабушка скоро вцепится в меня.
Допрос идёт своим ходом, мы уже развернули стол в комнате, на кухне нам вчетвером не уместиться. Мама готовит чаепитие, а бабушка ведёт замаскированную под расследование беседу с Эрвином, хочет наверняка узнать про его предков до седьмого колена. И наконец, прямо в лоб.
— Вы женится надумали? Сонечка кого попало в дом не приведёт
Эрвину сейчас бы не мешало подкрутить не имеющийся в наличии ус, но из без него, он выглядит как бравый парнишка, которого припёрли к стенке вопросом про жениховство.
— Бабушка, — я закатываю глаза, хотя вот прямо чувствовала, чем дело кончиться, и убегаю в кухню за конфетами.
Смотрины входят в решающую фазу, но мы этот сюжет с Эрвином не проигрывали. Всё-таки я довольно стеснительная девушка, чтобы предмету страсти открыто навязываться и намекать.
— Именно за вашим согласием на нашу помолвку, я прибыл сюда.
Я замираю на пороге комнаты. Эрвин поднимается, встает передо мной на одно колено, достаёт из кармана кольцо. У меня в руках вазочка с конфетами, в растерянности я не знаю, что с ней делать, жгучая радость вспыхивает в моих венах. Щеки горят, я, кажется, умру от собственных чувств.
— Соня! Ты согласна?
В голове петардой взрываются слова Эрвина, вазочка валится из моих ослабевших ладоней и стеклянные осколки фейерверком взрываются на полу вместе с конфетами. Бедный Барсик подскакивает с дивана как ошпаренный. Его заносит на повороте, когда он мчится в другую комнату.
— Соня! — вскрикивает бабушка.
— Сонечка! — голос мамы, — к счастью!
Я отмираю, протягиваю руку над стеклянными осколками, смешавшимися с конфетами, и Эрвин надевает кольцо на палец. По моим щекам текут слёзы, лицо жениха, в размытом фокусе. В это самое трепетное мгновение я понимаю, именно с этим человеком — единственным во всей Вселенной, я буду счастлива. В глазах Эрвина моё безусловно счастливое отражение, любовь и нежность, соизмеримая с величайшей вершиной под названием «Любовь». Мы обручены Мирозданием, которое смотрит на нас с той же любовью, которая горит у нас в сердцах.
Эрвин встаёт, обнимает меня и легко целует в мокрую щёку. Мама убегает в кухню, наверное, прорыдаться, бабушка вытирает платочком уголки глаз.
Я слушаю стук сердца в груди Эрвина. Оно никогда не врёт, ему не нужно слов, его гулкие удары звучат громче всех аккордов мира. Губы моего мужчины берут в плен мои, и меня уносит за облака, туда, где парят феи на прозрачных невидимых крылышках, дарящие блаженство, освобождающие от неуверенности и домыслов собственного рассудка. Их крылья благословляют нас идти по пути своего сердца, когда мимолётное мгновение счастья становится твоим навсегда и безраздельно.
Удивительно, что из вереницы людей мы выбрали друг друга, осознали свои чувства, поверили в них и теперь сами творим свою историю. Ласковый поцелуй укрывает меня от всех невзгод и опасностей, прячет в огромной, бесконечной точке, которая неподвластна никому и ничему извне. В этот прекрасный миг, фейерверки невиданной мощи и красоты заполняют Вселенную, все волшебники необъятных миров ликуют, глядя на нас, потому что мы вносим свой неизмеримый вклад в общую гармонию, в великий замысел Мироздания.
Стекло и конфеты убраны с пола.
Я предлагаю Эрвину погулять в сумерках по ночному городу. Он так увлёкся мобильным телефоном, что не может оторваться. Он в восторге исследовал ноутбук и возможности интернета. Телевизор вызвал у него шквал эмоций, но когда в его руки попал телефон, Вышнев, кажется, забыл причину своего появления в Поваринске.
— Пойдём, подышим, — прошу Эрвина.
— Говорун, который сделал Мечислав, отличное устройство, но ваш э… девайс (Эрвину пока с трудом даются словечки нашего мира) в сто раз лучше, — водит он пальцем по телефону.
— В магазин сходим, морожено купим.
Я всё-таки вытаскиваю Эрвина на улицу. В свете фонаря на лавочке около подъезда мы видим дедушку с большой собакой, которая лежит, положив голову на лапы. В сказочном жёлтом свете фонаря они выглядят пришельцами из другого мира.
— Здравствуйте. — Раз дедушка около нашего подъезда, значит, живёт где-то поблизости, а может в нашем подъезде. За время отсутствия я могла что-то пропустить.
— Здравствуйте, — ласково отвечает дедуля, обрадовавшись нам, как своим родным. От него исходит такая волна тихой радости, что она легко достигает моего сердца, я улыбаюсь самой искренней улыбкой из своего арсенала.
Мы проходим мимо, я скольжу взглядом по собаке, которая неторопливо бьёт хвостом, делаю шагов двадцать и останавливаюсь, как вкопанная. Тело отказывается двигаться, повинуясь другой силе — моей древней энергии и источнику информации.
— Соня? — Эрвин замедляется вместе со мной, — что-то дома забыла?
Эрвин раздваивается у меня в глазах. Я мгновенно перемещаюсь назад как на перемотке в лабиринт событий и застываю около магазина, где сидит серая собака с умными глазами и постукивает хвостом, ища в толпе нужного человека. Я смотрю и слышу. Мозаика из хаотичной звёздной пыли, напоенная магией, складывается в единственно верную картину, с высоты ангельскими голосами льётся дивная песня.
Я оборачиваюсь и смотрю на старика на лавочке, который улыбается мне.
— Никандр?
Опираясь на тросточку, старик встаёт, Эрвин медленно приближается к нему.
— Дедушка?
— Вот и свиделись, внучек.
Они крепко сжимают друг друга в объятиях, а у меня слёзы на глазах. Эрвин поворачивается ко мне с покрасневшими веками.
— Соня, познакомься с Никандром Вышневым.
— Мы заочно знакомы. Вы же всегда жили рядом в Поваринске, верно? — спрашиваю седого статного старика, — как человек — невидимка.
— Да, я всегда был недалеко.
— Как вам удалось создать иллюзию моего присутствия здесь?
— Я обладаю даром внушения, — улыбается Никандр. Прости, что отправил тебя в Верховию, сам бы я не смог помочь внуку. Мне нельзя было там появляться, да и энергии для перемещений уже не хватало. У вас у молодых гораздо лучше всё сложилось.
— Спасибо, деда! — Эрвин вновь сжимает Никандра в объятиях.
— Хотите в Верховию? — спрашиваю я со слезами на глазах.
— Очень.
На крыше Башни Ветров удивительно тихо. Ветер не сбивает с ног, не льёт дождь, на небе ни облачка. Мы спускаемся вниз по лестнице к комнате Мечислава, я осторожно стучу в дверь, толкаю за ручку, заглядываю внутрь.
В комнате тишина. Эрвин на правах сына, входит внутрь, оглядывается. Видно, что комната жилая, на спинке кресла женский платок.
— Родители здесь. Может ужинают?
По винтовой лестнице мы добираемся до столовой — кухни. За дверью слышны голоса. Я вхожу первой, за мной Никандр, замыкающим идёт Эрвин. За столом Авивия и Мечислав, они смотрят на нас. Немая сцена. Я молчу, гляжу на Авивию,
