Она думала, смогут ли их численное преимущество и хитрость одолеть доктора Санто: один отвлечёт его, а другой снимет перчатку и вырежет. Но пистолет был нацелен на лоб Кочина, и зудящий палец на спусковом крючке был быстрее, чем целитель сердца.
— Определённо не никто, если Кочин решил тебя привлечь. Это какой-то хитроумный план по сбору доказательств против меня?
— Всё, что я хочу — уйти, — прорычал Кочин. — Вы победили — я никому не расскажу, как вы на самом деле пересаживали эти органы, и вы уже убили своего друга, чтобы скрыть преступление. Я просто прошу свободы. — Нхика услышала трещину отчаяния в его голосе, страх, который просачивался сквозь.
На мгновение доктор Санто, казалось, задумался, его палец соскользнул с курка. Нхика задумалась, было ли это из холодного расчета или из-за понимания — была ли какая-то часть его маски настоящей? Часть, которая заботилась о Кочине, о Конгми, даже о ней?
Затем его решимость закалилась, пальцы крепче сжали пистолет, и Нхика вспомнила, что есть вещи, которые были для него важнее. — Соблазнительно, но не считай меня за дурака.
— Не понимаю, о чем вы, — спокойно ответил Кочин.
«Не притворяйся. Я понял, что что-то не так. Твой визит в мой дом не остался незамеченным. Мне пришлось задуматься, в чем дело, но теперь, когда я вижу тебя с подопечной Конгми, все ясно. — Он резко подался вперед с пистолетом. — Ты, Суон Ко Нхика, вылечила Хендона, он вспомнил Кочина, и Кочин рассказал все. Я что-то упустил?
Нхика не должна была удивляться хитрости доктора Санто; даже если он лгал и убивал, чтобы занять свое положение, он не стал одним из меритократических столпов Теумана только через обман. Она открыла рот, чтобы возразить, но первым заговорил Кочин.
— Я вылечил Хендона, — сказал Кочин. Нхика широко раскрыла глаза, но его намерение было ясно — он пытался спасти её, потому что быть целителем сердца перед доктором Санто было самым опасным. — Я сделал это за твоей спиной. Я не мог жить с тем, что ты заставил меня сделать, поэтому я вылечил его мозговую травму. Когда ты попытался его отравить, я снова его вылечил. Санто, отпусти нас. Оставлять больше тел за собой не поможет тебе.
Доктор Санто громко расхохотался. — Твое тело мне не помешает. Думаешь, кто-то будет скучать по тебе, Кочин? Ты не разговаривал со своей семьёй годами; они, наверное, уже думают, что ты мёртв. А ты, Нхика — ты сама лучше всех сказала. Ты — никто.
— Он блефует, Кочин, — сказала Нхика. — Он не причинит тебе вреда. Ему нужен его гравер крови.
— Умная девочка, — протянул доктор Санто, его голос лишён истинной похвалы. — Но если верить Кочину, и ты не вылечила Хендона, тогда- Он перевёл пистолет на неё. — Тогда ты — ненужная.
Рядом с ней Кочин напрягся, и она услышала, как он резко вдохнул. Это был не первый раз, когда Нхика стояла по другую сторону пистолета, но это был первый раз, когда она действительно боялась за свою жизнь.
— А теперь, Нхика, скажи мне правду. Ты — гравер крови?
Колебание сковало её язык. Признать правду — и она столкнётся с полной опасностью внимания доктора Санто. Хуже того, она боялась, что он выстрелит в Кочина, не нуждаясь в двух целителях сердца. Нхика задумалась, знал ли он уже, и это был лишь тест — кот, играющий со своей добычей.
Но если сказать «нет», то её застрелят прямо здесь. Если он умный человек, он нацелится на голову. В другое место она, возможно, сможет вылечить и дать Кочину достаточно времени, чтобы его обезвредить. Рискованно, конечно, но Нхика собрала всё своё мужество в лёгкие и сказала: — Если бы я была гравером крови, ты бы уже был мёртв.
— Тогда давай проверим это, не так ли? — усмехнулся доктор Санто, и Нхика едва успела осознать слова, прежде чем его палец коснулся спускового крючка.
Она резко вдохнула, чувствуя, как эхо выстрела резонирует в её груди, и отключила болевые рецепторы своей кожи. Тьма затмила вспышку выстрела, и Нхика отшатнулась, ожидая разрыва металла в её сердце.
Но этого не произошло, и когда она подняла глаза, Кочин стоял перед ней, его спина дрожала, а плечи опустились. Ей потребовалась долгая секунда, чтобы понять, куда попала пуля.
Не в её грудь, а в его.
Глава 27
— Нет! — крикнула Нхика, лишившись воздуха, когда бросилась вперед, чтобы поймать Кочина. Она аккуратно опустила его на землю под непроницаемым взглядом доктора Санто. Её дыхание прервалось, когда она заметила искажение на лице Кочина от боли; её руки последовали за его в темноту, чтобы найти рану от пули. Почувствовав, как кровь просачивается сквозь перчатки, Нхика поняла, что он не сможет исцелить себя — не без внешнего источника энергии.
Она устремила взгляд на доктора Санто, желая, чтобы он испугался, чтобы он пожалел о содеянном, но в его глазах читалась лишь расчетливость — ему было безразлично, кого он ранил, он лишь оценивал, окупится ли его риск или он потеряет своего единственного гравера крови.
— Давай же, — насмехался он. — Исцели его. Ты же можешь, не так ли?
Нхика перевела взгляд на Кочина, и он едва заметно покачал головой. — Не надо, — прошептал он так тихо, что это могло быть лишь движением губ.
— Ты умрешь, — сказала она, её голос дрожал от готового сорваться всхлипа.
Смирение в его глазах говорило ей, что он знал это. Возможно, он знал это даже прежде, чем пуля поразила его. — Мне всё равно.
— А мне нет, — ответила она, зажмурив глаза, чтобы сдержать слёзы. Сдернув перчатку, Нхика склонилась над его телом и обхватила шею своими пальцами. Там она направила своё влияние, сразу почувствовав острую боль в легких, тихое отражение его боли. Она подавила эту эмпатию, сосредоточившись на восстановлении — кожа, легкие, ребра.
Но не успела она закончить, как щелчок пистолета вырвал её из сосредоточения, и когда она открыла глаза, ствол был направлен прямо на её лоб.
— Как я и думал, — фыркнул доктор Санто. — Настоящая Яронгская. Я никогда не предполагал, что смогу обменять проблемного полукровку на настоящего гравера крови. Разве мне не повезло?
— Дайте мне закончить лечение, — взмолилась Нхика. Рана Кочина продолжала кровоточить, и она всё ещё слышала хриплое дыхание.
Лицо доктора Санто исказилось в жестокой усмешке. — Отойди, Нхика.
— Он умрет! — выкрикнула Нхика, собирая голос из глубин своего горла.
— Так, теперь ты видишь, что происходит с теми, кто идёт против меня.
Грудь Кочина содрогнулась от болезненного
