дядя Костя.
— Кот! — загремел в ответ низкий мужской голос.
Что- то мягко упало, еще что- то упало, рассыпалось и покатилось мячиками.
Горка вздрогнул, вскочил с кровать и помчался смотреть с порога «колыбельки» на то, что там в коридоре происходит.
А там дядя Костя не то обнимался, не то боролся с крепким веселым человеком. То, что тот был веселым, Горка понял сразу. Веселым с головы до ног! От невысокого «ирокеза» из соломенных волос до крепких коротких пальцев, торчавших из сандалий во все стороны.
За последние два года — это был первый такой человек. Во время хождений по всяким конторам и комиссиям Горка встречал разных людей: серьезных и скучных, нервных и раздражительных, откровенно злых, притворно ласковых и равнодушных, добрых, но беспомощных. И почти всегда узнавал, кто есть кто, сразу же, при первом знакомстве. От каждого человека исходило что- то вроде особенного запаха, к которому Горка был чувствителен. Тот, кто обнимался с Лавровым, источал запах здоровья и веселья.
Наконец, оторвавшись друг от друга, Лавров и гость стали стали поднимать с пола упавшие пакеты. То, что рассыпалось, оказалось яблоками «белый налив».
Горка вышел в коридор и стал их собирать. На расстоянии казалось, что под тонкой кожицей яблок действительно плещется светлый сок. Но на ощупь они оказались твердыми и прохладными.
— Давай- давай, пацан, — сказал гость, — собирай и тащи на кухню. Звать тебя как?
— Игорь.
— Молодец, Игорь. А я дядя Вася, Вась- Васич или Васич — это по желанию. На вот еще этот пакет прихвати.
И вдруг пакет, на который указал гость, подпрыгнул и шлепнулся прямо на ноги Горке. Он испуганно отскочил.
— Проснулся, зараза! — прокомментировал дядя Вася. — Ладно, я сам возьму. Карп там. Так! Я беру картошку и всякое другое, и тащим все к плите. Зверски есть хочется. Ну, что вы копаетесь!
На кухне дядя Вася поставил пакеты с рыбой в раковину и скомандовал:
— Газеты давайте.
— Какие еще газеты? — удивился Лавров. — Я уже тысячу лет их в руки не брал!
— Ну, журнал какой- нибудь ненужный! Я же чешуей раковину засорю.
Константин только руками развел.
— Ну, интеллигенция! — вздохнул дядя Вася. — Самая читающая страна в мире!
— Возле почтовых ящиков можно рекламных газет набрать, — несмело отозвался Горка. — Там есть специальное место в углу, куда их бросают.
— Молодец, парень! Беги и приноси побольше.
Когда Горка вернулся с целым ворохом одинаковых газетных листов, Лавров, раскладывал на кухонном столе помытые помидоры.
— Ну, принес? — спросил Вась- Васич нетерпеливо. Перед ним на разделочной доске лежал огромный карп и широко открывал рот. Крупная чешуя его отливала золотисто- зеленым блеском.
Горка замер.
— Газеты давай! — скомандовал гость, занося над карпом деревянный молоток. Горка попятился в коридор.
— Ещё один Махатма, — недовольно сказал Васич, опуская поднятую руку. — Этот,
в погонах, червяка жалеет, на крючок не может насадить. А ты, значит, убивца во мне увидел.
Он так и сказал «убивца». И Горка, которому действительно стало не по себе от увиденной картины, внезапно успокоился.
— Ладно, — вздохнул Вась- Васич. — Займёмся ухой, а карпик наш сладкий сам в холодильнике заснет, и мы его замороженным почистим. Ты, Кот, вот что — найди в своём хозяйстве кастрюлю литра на три. И еще мне марля нужна или бинт широкий. Что, кстати у тебя с верхней конечностью?
— Пустяки, — повторил Лавров, — бандитская пуля.
— Хорошо, с тобой потом разберёмся, но бинтом давай меня обеспечивай. А ты, поварёнок, иди сюда. Что за листья из пакета выглядывают, догадываешься?
— Крапива.
— А для чего?
— Не знаю.
— Значит с удочкой не сидел. В крапиве рыба долго свежей остается. Она мух отгоняет. Сейчас я всю флору и фауну в раковину вытрясу, и мы разберемся, что к чему.
Васич ловко перевернул пакет, и вместе с крапивой из него высыпалось, как показалось Горке, несколько серо- песочных теннисных мячиков в шипах и что- то узкое и серебристое.
— Ерши Конаковские, — сказал Васич, — и судачок. Самая что ни на есть сладкая парочка для ухи.
— Вот, — сказал Лавров, протягивая другу остатки бинта и с любопытством рассматривая рыбную живность в раковине, — этого хватит?
— Сойдёт. А ты давай вали отсюда. Мы с поварёнком сами себе полководцы, полковники нам не нужны. Ты же знаешь, когда я готовлю, на кухню никто не допускается.
— Хорошо, полководец, я тогда за хлебом схожу.
— Может пацан?
— Он не знает куда. Здесь близко, если дворами. Может еще что- нибудь купить?
— У меня в рюкзаке, как у Джимми Валентайна* в чемоданчике, всё с собой: и картошка, и чеснок и лаврушка с перчиком. Хромай давай отсюда!
Лавров засмеялся:
— «Узнаю брата Васю!*»
Горка остался в кухне наедине с Васичем и с интересом наблюдал за тем, как выпотрошенные, но неочищенные от чешуи скользкие ерши в искусно сделанном из бинта марлевом мешочке были опущены в кастрюлю с кипящей водой и россыпью ярко оранжевых морковных дисков. Через четверть часа Васич ершей вынул и ловко смахнул в кипящий отвар куски разделанного судака и картошку.
— Вот и всё, поварёнок. Дамы брезгуют класть в уху нечищеную рыбу. И напрасно. От клейкой чешуи ершей уха будет наваристей, а в холодильнике превратится в плотный студень. Теперь дадим судаку повариться минут двадцать, кинем пол лимона минут на пять и займемся карпиком. Давай чисти чеснок и разрезай каждую дольку вдоль на несколько частей.
Кастрюлю с готовой ухой Васич укутал полотенцем и с согласия Горки поместил под подушку на его кровати: «Пусть доходит».
Возвратившись в кухню, Васич достал из морозилки благополучно уснувшего карпа, разделал его и нашпиговал чесноком. Горка, как завороженный, смотрел на ловкие мужские руки в веснушках с коротким крепкими пальцами и едва заметной чернотой под ногтями. Они совсем не были похожи на смуглые отцовские. И вообще между веселым гостем и отцом не было никакого сходства ни в чем. Но именно с Васичем Горке остро захотелось уехать и жить там, где ловятся странные колючие рыбки ерши и где для всех он был бы просто мальчиком Игорем, а не сыном- сиротой полковника Гордиевского.
— Игорь, ты что — спишь стоя? — окликнул его Васич. — Смотри, я уже карпа в духовку определяю.
Сказал и устало опустился на стул.
— Слушай, Константин что- то задерживается. Как у него с ногой? Может не надо было его отпускать?
Горка пожал плечами.
— Ну, позволяют ему врачи по улицам самостоятельно расхаживать?
— Наверное. Мы с ним в магазин ходили и в скверик на троллейбусе ездили.
— Добро. А то я волноваться стал. Рудольф
