Кого ни спросишь – у всех указ.
Взгляни, взгляни в глаза мои суровые,
Взгляни, быть может, в последний раз».
…
А Щуке – его судили в тот же день – дали двушку. Срок, как говорится, детский – на одной ноге простоять можно. Если дадут… Могут ведь и подсократить основательно срок… отпущенный Богом. Это я понял ещё до этапа…
А уж сам этап… для очень многих оказался последним. Две дюжины трупов за несколько суток пути. Правда, в нашем вагоне обошлось без эксцессов.
Воров было восемь штук, нас семеро. Они заняли один конец вагона, мы, соответственно, другой. Между нами расположились мужики и политические. Трогать нас воры не решались, да и мы на рожон не лезли. Мы даже старались не реагировать на их злобное тявканье в нашу сторону.
- Эй, сучня! – кричал кто-то из них. – Попросите своих так не гнать, нас укачивает!
Или там:
- Чё молчите? Соскучились по командирским приказам?.. А медали вам ещё дадут? Вы ж так старательно выполняете приказ «сидеть».
Или ещё:
- Жалко ваших сыновей, если они родятся. Их по праву будут называть «сукины дети»!
После каждой брошенной в наш конец вагона реплики они начинали неестественно громко ржать.
Щука не выдержал:
- Голос не сорви, свинья! Чтобы погромче визжать, когда я тебя резать буду!
- Кого ты хочешь в этом убедить, сучонок, себя или дружков своих?
Тут здоровяк Дыба встрял в перепалку:
- Мы тебя плохо слышим, может, подойдёшь?
- Это ты, Дыба? Бугай тупорылый! Насколько я помню, слышишь ты хорошо, соображаешь туго!
- Помнишь? Заодно вспомни, кто тебе кость бросал!
- Не знаю, что ты там бросал, но точно знаю, что ты скоро отбросишь!
Дыба шевелил губами, точно пробуя на вкус слова, которые собирался выкрикнуть.
- Оно вам надо, Дыба? – сказал я. – Берегите силы, они нам ещё понадобятся.
- Зло берёт!.. Если б нас всех собрали вместе, а то ж раскидывают по разным местам, и блатари душат нас по одному под лозунгом СС.
- Чё за лозунг?
- СС? Смерть сукам!
- Обидно, в натуре, - прогундосил кто-то. - Такое прошёл, чтоб в конце подохнуть от руки труса.
- Лично я так просто не дамся, - заявил Дыба. - За свою жизнь я возьму три жизни, минимум. Попомните мои слова.
Дыба в злобе кривил рот, под насупленными лохматыми бровями расширялись и бегали глазки, точно выискивая врага. Он был страшен и вполне убедителен. В такие моменты его опасался даже Щука, который обычно над ним с нескрываемым удовольствием подтрунивал.
…
За эти дни все наши разговоры так или иначе в конце концов сводились к тому, что же нас ожидает в будущем. Оно беспокоило нас. Мы подбадривали друг друга, но для того, чтоб успокоить себя.
- Я слышал, есть лагеря, где воров совсем нет, – говорил Щука.
- Как так? Куда ж они подевались?
- Рассадили по другим лагерям.
- Быть того не может!
- Сукой буду!
- Что значит – будешь?
- Ну, клянусь, мне один персоныш рассказывал. Он тянул в таком.
- Брешешь ты всё! – сказал Дыба.
- Брешут псы, менты, радио и ты, - спокойно ответил Щука.
- Не, ментам шо, делать нечего? Им наоборот выгодно, если мы перегрызём друг друга.
- А калымить кто будет? Кто будет стране давать лес, уголь, рыжьё?
- Мужики, фраера, контрики… Воры всё равно не работают. Да и ты не привык, стахановец из тебя не получится… Ты ведь, согласись, в жизни ничего тяжелее члена не поднимал.
- Дыба, если хотите встретить рассвет живым – дышите тише, а то я вам вообще кислород перекрою.
- Напугал ежа голой жопой.
- Братцы, -
