мать его, привлекательном!) лице отразилось неудовольствие.
Но держать себя в руках он, очевидно, умел. Не каждый способен продолжать улыбаться, когда едкие фразы садят голой задницей на дикобраза.
Хантер был поражен этому контрасту — такая милашка снаружи, и настолько пропитана ядом внутри. Но тем интересней, чем сложней добиться цели. А потому вместо того, чтобы защищать честь профессии, он просто расхохотался этой дерзости.
— Милая, да вы буквально образец предрассудков! Газетчики — лжецы, мужчины — напыщенные недалёкие создания. Напрашивается вывод, что у вас были неудачные отношения с не самым лучшим представителем сильного пола.
— И это себя вы зовёте «сильным»? — по инерции выпустила коготки Гвен, моментально вспылив, когда поднялась ненавистная тема.
Чёрт возьми, какого дьявола она до сих пор стояла рядом с ним и слушала эту чушь?! Наверное, просто его голос слишком обволакивал, слишком глубоко опускался внутри, звеня ультразвуком по нервам. Ситуация становилась всё более абсурдной, выходя из-под её контроля. А Гвен терпеть не могла, когда что-то не в её власти, как учащающийся пульс при взгляде на эти волнистые каштановые пряди, наверняка ужасно приятные на ощупь…
Веселье Хантера нарастало пропорционально азарту так легко идущей в сеть добычи. Она сама себя загоняла в угол. Поставив надоевший бокал на небольшой столик сбоку от девушки, он с трудом преодолевал желание хрустнуть суставами пальцев. Достойная соперница — это всегда любопытно, а разгадывать загадки мистер Райт любил ничуть не меньше, чем имбирное печенье.
И кровь, несомненно. Нет, не на завтрак — желательно к ужину, желательно тёплую, и желательно после долгих пыток.
— Если вы не считаете мужчин сильными, значит вам просто не попадались достойные, дорогая.
— Или наоборот: я знаю всех их слишком хорошо и могу предположить любой дальнейший шаг, что банально скучно, — она печально вздохнула.
— Даже мой? — с вызовом протянул Хантер и поймал её взгляд.
Невольно удивился, насколько же огромные у неё глаза — наверняка в детстве дразнили филином. Но сейчас, идеально подчёркнутые макияжем, это были два бездонных омута, в которые хотелось прыгнуть с головой. Вот только затянет это малахитовое море, как зыбучий песок. Но оторваться невозможно. А девушка ещё и снова закусила губу, словно хотела сказать что-то дерзкое в ответ и тут же передумала. От долгого зрительного контакта под кожей пробежал крохотный искрящий разряд, и Хантер больше не стал сомневаться.
Перехватил её руку с бокалом и по одному, медленно, разжал тонкие пальцы. Гвен этого словно не замечала, а может, и не хотела замечать. Слишком заворожена этой чернотой в пасмурном небе его глаз — маленькие тучки, предвещающие грозу. От соприкосновения рук дыхание перехватило, а ноги предательски онемели.
Неправильная реакция. Да и вообще, всё происходящее неправильно. Он всего лишь жертва, которая будет очень скоро просить пощады у Леди в чёрном. Всего лишь очередной кусок мяса, который она растерзает как голодная львица. Тогда почему дала прохладной руке убрать в сторону шампанское и мягко обхватить её запястье?
— Позвольте показать, как обращаются с дамами настоящие мужчины.
Всё на одних лишь голых инстинктах, гипнотизируя и подчиняя. Он знал, как это действовало на таких вот с виду неприступных красавиц: ведь в глубине души каждая хотела, чтобы никто её не спрашивал о желаниях и просто взял силой, как завещано природой и первобытными предками.
Но сначала… Сначала добычу нужно подготовить. Чтобы она сама потом вспоминала о нём с улыбкой. У Хантера были свои принципы. Которые почему-то летели в адово пекло, когда послушная его руке хрупкая фигурка вышла с ним на середину зала, где уже танцевало несколько парочек. Притянув её к себе одним неожиданным резким движением, он уверенно обхватил талию. Кривая улыбочка расплылась на его лице в ответ на возмущенно вспыхнувшие малахитовые глаза, разве что шипения не хватало, как у настоящей кошки.
— Полегче, Райт: я вам не девочка из борделя, с которыми вы, очевидно, привыкли иметь дело.
— Все девушки, с которыми я имел дело, остались невероятно довольны, — с понятным намёком отразил он выпад, чуть крепче сжав хрупкие пальцы в своей руке и начиная неспешно вести в медленном танце, поймав размеренный темп.
Покачиваясь в такт музыке, он не мог перестать любоваться появившимся на бледных щеках румянцем: то ли смущение, то ли злость, то ли всё вместе. Но гибкое тело было абсолютно послушным, и Хантер мог поклясться, что заметил крохотные мурашки на девичьей шее.
— Какая самонадеянность! — прошипела Гвен, изо всех сил сохраняя равнодушный вид.
Её глаза метали молнии, желая испепелить наглеца на месте. Единственное, что помогло успокоить внезапно заигравшие нервы: представила, как этот самый рот вместо язвительности будет кричать от боли. Картинка встала перед глазами так живо, что Гвен усмехнулась своим мыслям, позволив Хантеру продолжить танец.
Ничего страшного. Она ещё собьёт с него всю спесь.
А тонкая ткань платья совершенно не спасала от ощущения на своей талии его твёрдой руки. Прохладной, но распространяющей жар. Ещё и этот аромат: умопомрачительный, захвативший каждую молекулу воздуха вокруг. От него ноги предательски слабели, и вовсе не высокий каблук мешал ей прекратить весь этот фарс. Ритм собственного пульса начал заглушать музыку, и тут Хантер прижал её к себе ещё тесней, соприкасаясь уже всем телом.
Снова мелькнувший чёрный огонёк в его глазах, и Гвен уже хотела возмутиться, но горло сжалось, неспособное на слова.
Так близко. Как же давно она не позволяла мужчине быть настолько близко, что голова стала тяжелой. А тело словно жило отдельно от разума, буквально завибрировало от напряжения. Воспользовавшись тем, что теперь Хантер не видел её лица, она зажмурилась, пытаясь в уме сосчитать до десяти и успокоить отчётливо вспыхнувший в животе зов инстинктов.
«Один».
Мелодия внезапно немного ускорилась, как и их танец. Хантер поднял их сомкнутые руки, и Гвен послушно покружилась, без слов понимая, что он от неё хотел. Небольшая передышка, чтобы глотнуть кислорода, тут же сгоревшего, когда партнёр рывком притянул её обратно. Она чувствовала себя не просто беззащитной, а пойманной в какую-то хитрую ловушку, которую не разглядела сразу.
«Два. Дыши, дурочка, просто дыши!»
Но тело не подчинялось. От теперь уже ярко ощущаемого жара этого невозможного мужчины
