в груди что-то рвалось на части. Осколками под их ноги, бриллиантовой крошкой по венам. Остро. Нужно. Бедром она чувствовала совершенно отчётливую твёрдость под плотной тканью его брюк. И начала замечать, как тяжело он дышал, опаляя обнажённое плечо.
«Три. Хватит, Гвен. Прекрати играть с едой».
А правда в том, что танцевали её, и в этом сумасшествии девушка не решала ничего. Только могла тихо млеть от спустившейся по талии вниз руки, оставляющей за собой шлейф радужных искр. Его ладонь достигла разреза на платье и совершенно бессовестным способом проникла за ткань, с силой сжимая бедро.
Хамски, непозволительно — но он уже не мог сохранять былую отстранённость. Хантер хотел её как никого другого, хотел попробовать эти розовые губы, ощутить нежность фарфоровой кожи, и знал, что она не сможет отказать даже несмотря на всю эту желчь.
— Дрожишь, малышка? — чуть хрипло прошептал он ей на самое ухо. — Держу пари, тебя давно никто так не касался.
Он и сам не понимал, что на него нашло. Но чувствуя, как эта невероятно вредная девчонка едва ли не пульсировала в его руках, уже давно и неосознанно сама потираясь о пах, он не мог думать больше ни о чём.
«Никогда», — Гвен хотелось искренне прокричать на весь зал. Никогда ещё она не позволяла никому ничего подобного. Никогда не терпела грубости в свой адрес, никогда не задыхалась от желания настолько, что готова упасть на пол, и только самоуверенный партнёр не давал ей этого сделать. Перед глазами густел туман, а в голове не появлялось ни одного достаточно едкого ответа, потому что он был прав.
Считать, вспомнить хотя бы счёт… Что там дальше, пять, восемь? Уже неважно, потому что она ощутила горячее дыхание на шее и стиснула челюсть почти до скрипа, чтобы не застонать.
— Чёрт, — вырвалось у Хантера, когда он втянул в себя её запах.
Лёгкий цветочный букет, свежесть лаванды и луговой мёд. Вкусовые рецепторы засвербило от потребности попробовать это сочетание.
И тут пришло понимание: проиграли оба. Он, едва способный совладать с бьющим по рёбрам сердцем, и она, всё сильней вздрагивающая и стискивающая ногтями его плечо под рубашкой почти до боли.
— Идём. Сейчас же, — прошептал Хантер одними губами.
Не спрашивая, не давая шанса на отступление, просто забирая заслуженный приз. Он отстранился и тут же потянул её за собой, не встречая и капли сопротивления. Слышал только цокот каблуков за спиной, видел только красную плёнку перед глазами. А в носу чесалось от дьявольски сладкой лаванды.
Хантер понятия не имел, где, как и почему. Знал только, что адски перевозбужден, и его разорвёт на куски, если эта девчонка сейчас же не станет его до последней клеточки своего манящего тела.
3.2
Удар, впечатывая белокурый затылок в зеркальную стену ещё не закрывшегося лифта. Гвен потрясенно приоткрыла рот, ловя крупицы воздуха: она не думала, что Хантер настолько полон решимости. А его терпко-горьковатые губы уже впились в её, так жадно, словно только об этом он мечтал весь их танец. Не отвечать на этот напор невозможно, но она всё ещё не могла поверить, что он делал это.
Попыталась выкрутиться из его хватки, но он только сильней вжал её в стену, и стальной поручень больно надавил на поясницу. Дамская сумочка скатилась с плеча и упала на пол, рассыпая все нехитрое содержимое.
— Нет! — прикусила Гвен его губу со всей злости, игнорируя раскалённую лаву, пробежавшую по венам.
Раздался противный писк, и лифт закрылся, словно клетка, из которой уже не сбежать.
— Ты не пожалеешь, малышка, — уверенно пообещал Хантер, ловя её разъярённый взгляд. Одной рукой перехватил её запястье, удивляясь несвойственной девушке силе сопротивления. — Я докажу, что мужчина не бесполезен.
Да она уже жалела! Жалела, что всё ещё не свернула ему шею за эту вульгарность. Что слова абсолютно обезоружили, и теперь вместо того, чтобы бить его по плечам, она позволила ему снова коснуться губ, размазывая розовый блеск.
Победный хрип, и Хантер погрузился внутрь горячего рта, упиваясь вкусом. Мёд и вишня, божественные оттенки, смывающие все мысли. Он едва сдерживался, пока тащил девушку по коридору, чувствуя, что не способен усмирить Охотника внутри. Сегодня будто взбесившегося, рвущего когтями грудь и требующего одного — её. Спасением стал вовремя подъехавший узкий лифт, уже начавший движение. И теперь он не успокоится, пока не получит всё сполна.
Плевать, что они знакомы меньше часа. Плевать, что она самое ядовитое создание в этом чёртовом городе. И даже на то, что она племянница врага, уже тоже плевать, потому как настоящие только эти губы. Это льнущее к нему тело и аромат. Аромат лаванды.
Поцелуем нельзя было назвать их открытое противостояние. Борьба за каждый микроучасток рта, за каждый момент переходящего от победителя к аутсайдеру контроля, чьи роли менялись ежесекундно. От её первого укуса к сладко-горькому коктейлю примешивался железистый привкус крови, что распаляло Гвен ещё больше. Пока, наконец, Хантер окончательно не перехватил инициативу, буквально вытрахивая её рот языком. Она не могла совладать с собой, со своим абсолютно непослушным телом, и лишь еле слышно простонала, когда его рука оказалась на нежной шее.
Он держал её, не давая увернуться. Кричал без слов о том, кто тут главный. Каждым движением. Лизнув нижнюю губу и зацепив её зубами, слегка оттянул, чтобы снова углубиться в этот плен. Глубоко. Влажно. И поджигая целый сноп ярких искр внизу живота.
Гвен рванула в стороны его рубашку, смирившись, что уже не предотвратить неизбежное. Раздался тихий треск, свидетельствующий, что застёжки безнадёжно испорчены. Но главное — оказавшееся под её пальцами потрясающее тело. Напряжённые мышцы, обвивающие плечи: не чересчур, а как надо. Как ей всегда нравилось, хоть она никогда и не признавала. Но этот мужчина был сложён идеально, как картинка в глянцевом журнале. Гладкий, шелковистый торс, по которому она прошлась, слегка цепляя ногтями. Сразу ощутила его дрожь — а может, это её собственное нетерпение давало о себе знать.
Хантер не мог допустить, чтобы их прервали в этот момент. А потому без тени сомнений опустив ладони на её ягодицы, подхватил девушку-наваждение и рывком
