Завуч делал вид, что ничего не произошло. Нового отчета он не требовал. Однако Лида чувствовала, что он затаил против нее гнев. Он едва цедил сквозь зубы приветствие. Все чаще Лиду стали контролировать какие-то комиссии — то учебно-воспитательные, то врачебные, хотя прежде никому не было до нее дела. Несколько раз Мария Степановна дублировала ее, оставаясь в ее смену в особо тяжелые, банные дни, откровенно не доверяя.
С Марией Степановной у Лиды были сложные отношения.
Как-то раз, обойдя все посты и убедившись, что дежурство проходит нормально, Лида остановилась в вестибюле передохнуть.
Она задумчиво глядела на море, которое в косых лучах заходящего солнца казалось розовым. Какой-то парусник, большой, с зарифленными парусами, медленно скользил по воде. Он входил в розовую бухту, посылая низкие мелодичные сигналы.
Это было так чудесно, что Лида надолго замерла, не слышала, как подошла Мария Степановна.
— Ну, как идет дежурство?
— Все в порядке, — ответила Лида, не сводя глаз с парусника.
Мария Степановна проследила за ее взглядом и вдруг испуганно спросила:
— И давно это они у вас... так?
— Что? — не поняла Лида.
— Воркуют! — и Мария Степановна указала пальцем в окно.
На скамейке у фонтана на почтительном расстоянии друг от друга сидели Ирфан и Надя, о чем-то мирно беседуя.
Лида заметила давно: Ирфан, стесняющийся своей полноты, последнее время предпочитал общество девочек. Особенно по душе ему была толстушка Надя, которая могла часами слушать, как он пересказывает книги про пограничников.
Лида не находила в этом ничего плохого и, наоборот, радовалась, что Ирфан стал послушным и более старательным. Поэтому, когда Мария Степановна сказала подозрительное «воркуют», она возмутилась:
— Зачем вы так?! Это же дети... Мария Степановна пожала плечами.
— Ни в одном классе...
— Неправда! Я разговаривала с Надеждой Федоровной. Она рада бывает, когда в ее классе ребята дружат!
— Надежда Федоровна отвечает за свой класс, а мы с вами — за шестой «В». Я пойду за Ирфаном, — голос Марии Степановны выразительно посуровел.
Лида вздохнула:
— Ради бога, не надо! Я их только что отпустила погулять, они оба хорошо поработали... Скажите лучше, Мария Степановна, что это за несовременный парусник подходит к пристани? Никогда не видела такого!
Мария Степановна посмотрела на Лиду удивленными, непонимающими глазами и растерянно ответила:
— Учебный парусник... И отошла.
Лида еще постояла у окна немного и увидела, как Мария Степановна прошла по двору, мимо фонтана, и не нарушила беседу Ирфана и Нади.
***
Ко Дню Советской Армии Лида купила мальчишкам новенькие ремни. Широкие, из прекрасной кожи, они походили на матросские. Ребята любовались ими и оставляли во время сна у изголовья. Миша Николаев, которому Лида отнесла ремень в изолятор, даже спал, не снимая его. Короче говоря, ремни сразу же стали личной драгоценностью, которую берегли, заботились о ней.
И вот однажды Лида, дежуря по корпусу, стала свидетельницей происшествия, надолго омрачившего жизнь всему шестому «В».
У Косовского пропал ремень. Он не стал поднимать шума. Поразмыслил и... стянул ремень у Ирфана. Все ремни были новенькие и походили один на другой.
Ирфан, обнаружив пропажу, хладнокровно переложил ремень с кровати Семена на свою и заснул.
Семен, поняв, что произошло, встал и дрожащими от стыда и страха руками взял ремень у следующего, поцарапал его ногтем — для заметки и спрятал под подушку.
Все это видела Лида. С побледневшими от горечи щеками, она замерла на пороге, прижалась к косяку, не в силах что-либо сделать, что-то сказать... А в палате, слабо освещенной через окно дворовыми фонарями, ее любимые мальчишки таились, стараясь обмануть друг друга.
— Цепная реакция... — прошептала Лида. — Неужели никто не оборвет ее?!
В это время у входной двери кто-то зазвонил, и Лида торопливо спустилась вниз.
***
На следующий день сразу после зарядки к Лиде подошел Витя Капустин.
— Лидия Афиногеновна, а у меня потерялся ремень. Что делать?
Лида долгим взглядом посмотрела в лицо светловолосого, в крупных веснушчатых пятнах мальчика. Так вот кто оборвал цепную реакцию!.. Ни Юрка, к которому, несмотря на его постоянные каверзы, Лида питала устойчивую симпатию, никто другой... Именно Капустин. Тихий, неприметный мальчик Витя. Как же она была благодарна ему за его правдивость!
Лиде захотелось поделиться своим открытием со всем классом. Не раздумывая, она собрала ребят и объявила:
— Пионерское собрание!
— Ну вот еще... — загудели ребята; они хотели идти удить рыбу. — А зачем?
— В свое время узнаете! — твердо стояла на своем Лида. — Марш в беседку!
Она почти никогда не пользовалась беседкой, этим излюбленным для многих воспитателей способом удержать ребят вместе, около себя, да еще на свежем воздухе. Обычно шестой «В» гулял живописной толпой по берегу.
Нынче же Лида специально завела всех в беседку и рассадила по скамейкам.
— Ребята, мне горько... — откровенно призналась она. — Вот вы меня слушаетесь... Мне с вами довольно легко. Вы не выкидываете таких фокусов, как, например, пятый «Б», где была ужасная драка. Но, ребята, я ведь верю вам, всем вашим словам и поступкам, а когда вы остаетесь одни, вы становитесь другими. Почему это? А, Юра?..
Косовский не ожидал прямого вопроса. Но он по привычке встал и выразительно пожал плечами.
— Сиди. Ты знаешь, прекрасно все знаешь! — с силой сказала Лида.
И обратилась ко всему классу:
— Вы когда-нибудь видели горный обвал?
— Не-а!
— В кино...
— У-у! Страшно!..
— А как он начинается? — спросила Лида.— А, Юра?
Косовский, ничего не понимая, неуверенно объяснил:
— Ну... камень полетел... Зацепил... За ним еще.
— Верно! Вот я и говорю, ты все хорошо знаешь! Ну, так почему ты не вспомнил о горном обвале, когда втихомолку брал ремень у Ирфана?
Ирфан вскочил:
— Так это ты, гад?! Но Лида продолжала:
— А ты, Ирфан, был вторым камнем... У кого ты стянул ремень? Ну, говори!
Буркнув что-то нечленораздельное, Ирфан сел. Семен дернул его за рукав и насмешливо прошипел:
— Ты сам гад, а не Юрка!
— Возможно, вы перессоритесь, — продолжала Лида. — Но совершенно зря. Да, да! Вы стоите друг друга. Ирфан взял у Семена...
Мальчишки повскакали с мест, разглядывая друг друга странными глазами: «Так это был ты?!» Казалось, они впервые видят друг друга.
— Я бы не говорила с вами так долго, а наказала бы — и все! Но я хочу поделиться с вами неожиданной радостью. Среди вас все же нашелся человек, который удержал обвал, порвал нехорошую цепную реакцию. Витя Капустин не стал брать чужого.
Лида ожидала взрыва одобрения, удивления, чего угодно! Но только не этого!
— Э-э, Капуста! — разочарованно свистнул Семен. — Да он просто струсил!
— Трус! — раздалось с другого конца.
— Подлиза! — пискнул девчоночий голосок.
— Неправда! — едва не закричала Лида. — Ребята, ну, что это вы?! Девочки?..
Но на лице шестого «В» было начертано общее презрение к Капустину. За что? — этого Лида не понимала.
— Жестокие... — прошептала она, чувствуя, что так хорошо начатая обвинительная речь против нечестности и обмана вдруг распалась и что это собрание — не собрание, а неожиданное мучение.
«Жестокие» перешептывались. Косились на Капустина, покрасневшего, забитого, и тянулись к Косовскому.
— Ну, хорошо, — через силу выдавила Лида. — Идите в школу...
Ребята охотно оставили ее одну.
«Боже мой! — думала Лида. — Я — педагог? Это нелепо! Ведь я ничего не умею и не знаю! Оказывается, одного только сердца мало!»
Мысли, беспорядочные, горькие, обидные, не давали покоя. Надолго потеряно чувство уверенности. Ребята снова превратились в правильный, послушно шагающий, но, как и в первый раз, непроницаемый прямоугольник. Контакт с ними, который все эти дни ощущала Лида, вмиг исчез. И его надо теперь искать снова...
