XIV
Ночью Лиду разбудил стук в окно.
— Лидуша! Вставай... — послышался встревоженный голос.
— Что случилось?!
В комнату втиснулась тетя Зина в большом брезентовом плаще.
— Богдан требует! Беги, говорит, за своей постоялкой!.. На всех этажах свет поджег...
Лида начала судорожно одеваться. Что там могло стрястись?! Только бы все были живы!..
Не слушая тетю Зину, которая совала ей в руки зонтик, Лида бросилась в школу.
Зимний дождь хлестал по лицу. Расшатанные плитки на тротуаре переворачивались под ногами и обдавали жидкой грязью. Ноги сразу промокли: Лида выскочила из дому в шлепанцах.
Добежав до спального корпуса, она увидела, что на всех этажах разбуженной школы горит свет.
В вестибюле Лида наткнулась на Марию Степановну, ходившую бесцельно и растерянно.
— У наших опять неприятность! — встретила она Лиду.
— Какая?!
— Капустин пропал. После отбоя. Сидит, наверно, где-нибудь, а мы тут с ума сходим.
— Нет, не сидит... — прошептала Лида. — Он не такой...
По лестнице спускался завуч.
— Пришли? — сухо спросил он. И тут же напустился на сторожа:
— Двери не запираете! Распустили всех!..
— Богдан Максимович, а мы с Лидией Афиногеновной... — робко выступила вперед Мария Степановна.
— Вы с Лидией Аф-финогеновной скоро мышей перестанете ловить! Только зарплату получать умеете!..
Мария Степановна вздрогнула, плечи ее опустились. Она стала сразу беззащитной, старой.
— Как вам не стыдно! — возмутилась Лида. — Мария Степановна старше вас, и у нее всегда дисциплина!..
Завуч, не удостоив Лиду взглядом, неохотно пробормотал:
— Нервы...
Пришел директор. Деловито, без паники приказал :
— Потушите иллюминацию. Нечего детей будоражить.
По всем этажам тотчас же защелкали выключатели.
— Пойдемте поищем во дворе, в подвалах... Надо осмотреть берег. А вы, Богдан Максимович, в милицию...
Спотыкаясь о камни, проваливаясь в песке, Лида и Мария Степановна шли по берегу. Время от времени Лида кричала в темноту:
— Витя-я-я! Отзови-и-ись! Ответа не было.
Мария Степановна тяжело дышала и простуженно кашляла.
— Идите домой, Мария Степановна, — сказала Лида. — Заболеете...
— Нет... Я уж с вами.
— Тогда давайте... я помогу вам.
Мария Степановна торопливо ухватилась за протянутую руку и от этой торопливости показалась еще более беззащитной. И Лида позабыла о своей неприязни к ней, простила и сухость и муштровку ребят... Сейчас рядом с ней неловко шагала по лужам, мерзла и мокла под дождем усталая, пожилая женщина.
Они обошли весь берег, были на заброшенном причале, заглянули под все перевернутые лодки. Капустина нигде не нашли. С каждым часом Лида убеждалась, что поиски бесполезны.
— Пошли обратно, — разбитым голосом сказала Мария Степановна. — Ребята говорили, что он хлеб копил...
«Копил... Значит, не вчера решился на побег». Но легче от этой мысли не стало. Наоборот. Как же так? Все это время Лида была слепа — не видела, что Капустин в мыслях уже далеко от нее, от ребят, от «санаторки»... Еще вчера можно было отвлечь его, попытаться отговорить... А тут еще собрание в беседке! Наверняка это был последний толчок.
— Да, да, вы правы! Пойдемте, — сказала Лида.
Они вылезли на крутой берег и зашлепали по асфальтированной дороге. Лида и Мария Степановна замерзли и шли, прижавшись друг к другу.
— Возьмите мою куртку, — предложила Лида.
— Нет, нет! Мне хорошо... — ответила Мария Степановна и вдруг призналась: — Завидую вам... Вы молоды, в вас есть уверенность, вы нравитесь людям...
— Вы ошибаетесь, — возразила Лида.
— А я... все давно прошло. Остался какой-то комплекс знаний, выработался строгий голос.
А вот с душой что-то случилось... Тяжело так жить.
— Мария Степановна, голубушка! — воскликнула Лида, проникаясь к ней состраданием. — Да ведь вы не правы, все у вас есть!..
— А диплом? — горестно спросила Мария Степановна.
— Диплом? — удивилась Лида. — Разве?.. Но ведь это же не проблема!
Лида вдруг поняла, почему Мария Степановна никогда не спорит, не протестует...
Стало жаль Марию Степановну. Она увидела ее другим человеком, и этот человек был ближе, понятнее. И вместе с тем страшнее в своей пассивности.
Остаток ночи они провели в дежурке; не уходили домой и ждали рассвета, словно он должен принести утешительное известие.
Утром, еще до побудки, пришел директор. Вызвал машину и сказал Лиде:
— Надо осмотреть побережье. Установите связь с детскими комнатами милиции. Богдан Максимович уже звонил.
Мария Степановна провожала Лиду. Она стояла на крыльце возле директора и с надеждой глядела на девушку.
— Все будет хорошо, — Лида ободряюще улыбнулась Марии Степановне.
Та послушно закивала головой.
Директор, едва Лида села в машину, повернулся и пошел в школу. Мария Степановна потопталась нерешительно, виновато кивнула Лиде и побрела следом за директором.
С ребятами Лида не смогла проститься. Едва успела заехать домой переобуться.
Маленький автобус лихо развернулся на перекрестке и, выпустив светло-голубую струйку дыма, устремился в путь.
XV
Третий день запыленный автобус колесил по дорогам Причерноморья. След Вити Капустина уводил все дальше и дальше: к Туапсе — Сочи. Худенького вежливого мальчика в суконном костюмчике хорошо запомнили в небольших поселках. Он спал на скамейке, покупал газированную воду, подолгу отсиживался в скверах.
Лида побывала во многих детских комнатах милиции, и ей начало казаться, что весь мир полон убежавших мальчиков. То о розысках просили родители, то беглецы сами являлись, не захотев больше путешествовать, то их находили на причалах или железнодорожных станциях. Какая неведомая сила заставляла мальчишек срываться с места и стремиться в неизвестный им
мир?
Несмываемая вина лежала на взрослых за все эти побеги и неприютное кочевье от вокзала к вокзалу. Лида ощущала, как ее собственная вина перед Капустиным — даже не вина, а недогляд — с каждым днем разрасталась. Она не представляла, что может вернуться без Вити, и все откладывала возвращение в школу.
Наконец к исходу третьего дня она узнала, что на станции Лабинской задержан мальчик, по всем приметам — Витя.
Воспрянув духом, Лида растормошила сонного шофера:
— Вставайте! Едем в Лабинскую!
— В Лабинскую так в Лабинскую, — флегматично согласился шофер, пожилой спокойный армянин.
Он не верил в успех поисков. На этот счет у него было собственное мнение: есть соответствующие органы, пусть они и ищут. А учительницы должны учить детей.
Лиде же не терпелось.
— Скорей! — упрашивала она шофера.
— Нэльзя скорей! — качал тот седовато-черной головой.
— Отчего же?!
— Машина новий... Жалко.
— Опоздаем!
— Говорю — нэльзя.
Лида отступила. До самой станции ехали молча. Сломленная ожиданием, усталостью и дорогой, Лида откинулась на спинку и закрыла глаза.
В милицейскую комнату, однако, Лида не вошла, а влетела.
За столом сидела женщина в милицейской форме. Коса, обвитая по-старорусски вокруг головы, делала ее лицо очень молодым и привлекательным.
— Я из санаторно-лесной школы. У нас пропал мальчик, а у вас... вроде бы нашелся? — виновато-просительно обратилась Лида.
— Мальчик? Проверим.
Она встала из-за стола и твердым воинским шагом дошла до двери, выглянула и крикнула кому-то:
— Пожалуйста, приведите детей! И вернулась за стол.
Лида, чувствуя, что ноги ее не держат, опустилась на лоснящуюся скамейку у стены.
Вошла белоголовая, с бойкими зелеными глазами девочка лет тринадцати.
— Здравствуй, Катерина! — сказала ей строго женщина. — А где второй?
— Он зашел... Его приведут.
— А-а... Ясно. Подождем?
