Салон посетил именитый поэт Владимир Вишневский, приглашенный все той же нашей «боевой подругой» Марией Руновой. Он, как казалось, был весьма шокирован увиденным, однако с удовольствием фотографировался с актрисами кабаре «Шкатулка» в пленительном убранстве восточных покоев.
Но я совершил две серьезных ошибки!
В гнезде порока
на полях культуры с Сашей Денисовой
Название вечеринки звучало нарядно: «Декадентский салон». Устраивало его «Бархатное подполье» – неорганизация, а просто общность людей, близких к декадансу. Обещаны были абсент, волнующие синкопы джаза и куртуазные эротические игры. Дресс-код в стиле 1920-х был обязателен: пришлось наряжаться.
Одной идти в подполье было не по себе. – Нет уж, – в сердцах сказала Гусева, – Не хочу выглядеть идиоткой среди идиотов. И вообще, у меня из одежды только джинсы. А ты что делаешь?
Я уже минут сорок пристраивала к голове розу. Дедушкина рубашка, брючный костюм из сукна 30-х годов и бабушкины часы на цепочке делали из меня слабое подобие Марлсн Дитрих.
В салоне декадентов на диванах с подушками лежал бомонд. Сразу бросился в глаза мужчина, похожий на Оскара Уайльда – бархатным пиджаком. У его дамы на голове был куст георгинов.
Кругом были девушки в разного масштаба маленьких черных платьях. Посреди комнаты сидел дедушка. Он-то мог знать 1920-е годы не понаслышке. Дедушку поддерживала дама в меховом манто с лапками.
В помещение ворвалась танцовщица в крыльях, и под музыку «Я черная моль, я летучая мышь» начался декаданс.
– Это – госпожа Лотта и ее рабы! – сказал предводитель вечера, указывая на крупную даму в повязке для аэробики. Позади Лотты сгрудились трое неспортивных парней с голыми торсами в черных повязках на глазах. Она объявила с угрозой:
– Играем в фанты!
Женщина в манто схватила руку старичка и стала тянуть вверх.
– Мы с вами обойдем щекотливые фанты, – с пониманием обратилась госпожа Лотта к старичку. – Вы что любите в женщинах?
Старичок проворно выхватил у нее микрофон:
– Ножки, грудь четвертый размер – формы я люблю.
Сидевший рядом телевизионщик вздохнул:
– Ну, сейчас жара начнется.
И впрямь на сцене одна девушка уже шлепала другую хлыстиком. Девица в красном платье издевалась над «рабом» посредством кожаной плетки с ценником. Другая девушка по имени Дуня призналась, что любит нацистскую форму. Телевизионщики собрались уходить.
– А после паузы начнем играть в концлагерь! – игриво предложила Лотта. – Будем фрау Третьего рейха.
В углу сидела парочка из разных эпох: девушка в шляпке с вуалью и мужчина из московского офиса. Мужчина с ужасом озирался по сторонам.
Выступала группа «Бостонское чаепитие». Предводитель и группы, и всех московских декадентов Владимир Преображенский в цилиндре и белых перчатках пел, что он – паяц.
И все было бы ничего, если бы не госпожа Лотта. Она распространяла вокруг себя атмосферу порока. Салон снова наполнился звуками шлепков.
– Хочешь быть пуфиком у ног госпожи? – спрашивала она подвыпившего американца. Тот стоял на четвереньках, в его спину вонзался каблук.
– Вы выиграли духи с феромонами! От вас теперь не отвяжешься! – Лотта вручила обладательнице каблука какую-то коробку.
Выбрали «пару вечера»: ей стали Оскар Уайльд и женщина с кустом георгинов. Со сцены неслось:
– Грязное животное! Предводитель декаданса Владимир Преображенский объяснял мне, что декаданс разный. Что двадцатые годы объединяют эстетов с идеями. «Согласитесь, есть что-то общее между глэм-роком и советскими стилягами, между Бодлером и Уорходом?» Я была не против декаданса как такового: в сущности, это ведь неплохо, что люди знают историю искусства, литературы. Может быть, даже историю эротических игр.
Весь туалет в клубе был завален женскими сапогами. Я подумала: что это? И пошла на звук: оказывается, в соседнем помещении танцевали танго. Под сияющими люстрами мелькали женские лопатки, тонкие бретельки, серебристые туфли. Это было волшебно красиво. Пары кружились, кружились, кружились. Это действительно напоминало двадцатые.
Вечер в «гнезде порока» тем временем угас, И я представила, как госпожа Лотта, придя домой, сняв каблуки и платье с кожаными вставками и сложив хлысты, кормит сына-студента котлетами. И никаких тебе феромонов.
2009 ДЕКАБРЬ 3-10Журнал «Русский репортер»
Араксия Модникова,
культуролог, владелица эксклюзивного бренда духов Maha Narayan:
Человеку вообще свойственно ошибаться – это нормально. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Мы решили в очередной раз пойти на эксперимент, в очередной раз задумали пройтись по лезвию бритвы, создав нечто на стыке жанров и форматов, пойти по оригинальному пути, еще не изведанному московской клубной системой.
Окрыленные успехом первого мероприятия, мы решили, не откладывая в долгий ящик, делать второе. Совершенно другое по характеру, наполненности и тематике – декадентскую вечеринку в стилистике начала XX века (модернисты, сексуальная революция, флапперы, начало эпохи джаза). Тема требовала клуба, алкоголя и веселых легкомысленных дев. Всего этого у нас имелось в достатке.
Нашли и клуб, и абсент, и прекрасных девушек. Прекрасная фея Ляля Бежецкая привела с собой несколько актрис своего театра «Шкатулка», про который надо сказать отдельно. Ляля возродила утонченную и очень эстетическую традицию – бурлеск. Она, конечно, прекрасный организатор, женщина с утонченным чувством вкуса и красоты и специалист в своем деле. Бежецкая согласилась предоставить для дефиле собственную коллекцию винтажного белья начала века и дать профессиональные комментарии по теме. Это должно было стать (и стало) гвоздем программы.
В отличие от октябрьского салона, нашего первого совместного с Вольдемаром мероприятия, намеченное действо должно было стать полной противоположностью. Вечеринка – шумная и бурная, с бурлеском, шампанским и весельем. Тематика соответствовала. Антураж тоже – клуб с большим залом и огромным количеством кабинок и всяких укромных местечек. Культурологически мы вышли из века XIX и плавно и логично подошли к веку XX. Оставив томную утонченность fin de siecle, опиумные притоны Лондона, проклятых поэтов, вызывающий эротизм Бердслея и прерафаэлитов, мы взялись за новый век. Точнее, за два его первых десятилетия. А там было столько всего интересного!
Технический прогресс шел вперед, время убыстрилось, появились автомобили, а с ними и новая мода. Плавные формы модерна art deco сменяли острые, вызывающие линии художников авангарда. Авангард в лице фовистов, дадаистов, сюрреалистов, футуристов громко заявлял о новом искусстве, новой эпохе. Пикассо и Шагал, Модильяни, Андрэ Бретон, Хуго Баль, Бунюэль и Лорка… В России в начале века бурным цветом расцвел «Мир искусства» и притянул к себе талантливейших художников. Великий Дягилев собрал вокруг себя легендарнейших людей, которые по отдельности и вместе творили настоящую магию. Первое десятилетие и, по моему мнению, второе, хоть это, возможно, и спорно, можно с уверенностью отнести к декадентской эстетике. И даже дальше – в декадентский Берлин конца 1930-х годов. Но это уже совсем другая история.
Мы взялись за воссоздание атмосферы «ревущих двадцатых». Двухэтажное пространство с кабинками, в одной из которых соблазнительно переодевались девушки из театра Бежецкой, не могло не завораживать. Ляля и ее актрисы вообще, как я уже сказала, стали гвоздем программы. Они создавали весь этот эротически острый флер 1920-х – ярким макияжем в стиле девушки-флаппера, винтажным нижним бельем с кружевами, бантиками и подвязочками. Они легко порхали по клубу и развлекали гостей. В программе вечера также были дегустация абсента, выступление «Бостонского чаепития», бурлеск-выступление самой Ляли Бежецкой. На этот раз были приглашены журналисты.
Нам с Владимиром надо было бы на этом остановиться. И так все было очень здорово, однако хотелось большего. Казалось, что декаданса недостаточно. Мы решили позвать госпожу Лотту, известную в узких кругах как владелицу БДСМ-клуба и организатора тематических вечеринок. Это было, как нам стало ясно позже, основной стилистической ошибкой. Но это было позже. А пока…
Вечер не задался с самого начала. У ведущей вечера (вашей покорной) случилась высокая температура. Я честно попыталась откосить, но не вышло. Гости, публика, журналисты – все было анонсировано и запланировано заранее. Особенно моего состояния заметно не было – была такая плотная и насыщенная программа, что мы сами забыли обо всем. Девушки томно хлопали ресницами и соблазнительно двигались в кружевном нижнем белье. В пин-ап кабинке щебетали полуобнаженные красавицы. Абсент лился рекой, зеленая фея не дремала. Госпожа Лотта привела с собой двух «рабов» и много гостей, любителей острых ощущений. И как-то всего было слишком много. Когда время перевалило за одиннадцать, всех потянуло на нижний ярус ресторана, где госпожа Лотта и ее спутники устроили занимательные «тематические» конкурсы. Это было весело, однако в этом не было декадентской красоты. И тут мы поняли, что оказались в ловушке эклектики. Декаданс не пускает лишних людей и не допускает перебора. Несмотря на эту стилистическую ошибку (а кто не ошибается?), атмосфера нам удалась. Это было дерзко и «ревуще». Возможно, чересчур дерзко. Играть со стилистикой декаданса – это как идти по лезвию бритвы. Поскользнуться очень легко. Наши великие деятели декаданса – Бодлер, Уайльд, Бердслей, Россетти, Гумилев, Бакст, Дягилев, Уистлер, Гюисманс, Моро – все балансировали на грани фола. В этом и есть сочность, таинственность и вот эта неуловимая прелесть и притягательность того, что мы называем декадансом.
