греческие комедии, поездку в Египет для поправки здоровья. Однако так везло лишь немногим. Те, кто не пользовался благосклонностью хозяина, обычно только получали простую пищу, спали в тесных каморках и не могли рассчитывать даже на подобие нормальной семейной жизни [217]. Для легионов рабов, трудившихся на полях, жизнь была тяжелой, а для десятков тысяч, осужденных на работу на рудниках, просто адской. Закованные в цепи в удушливой темноте, эти мужчины и женщины в полной мере испытали на себе бесчеловечность рабства в его самой жестокой форме [218].
Даже в более благоприятных условиях рабы всегда подвергались постоянным унижениям и жестокому обращению. Например, Август однажды в качестве наказания раздробил слуге ноги и просто-напросто распял одного из вольноотпущенников за то, что тот съел призовую боевую перепелку [219]. Позже императоры издали законы, запрещающие хозяевам кастрировать рабов или продавать их (без причины) для сексуальных утех или в качестве гладиаторов. Однако невольники, вступившие в заговор против хозяев, могли быть на вполне законных основаниях сожжены заживо. В повседневной жизни обращение владельца с рабами никак не регламентировалось – ни в социальном, ни в юридическом плане. Единственным выходом для обиженного слуги было бежать в храм (в римском мире – к статуе императора) и просить продать его кому-нибудь другому [220].
Хотя греки и римляне со временем начали испытывать угрызения совести по поводу угнетения сограждан, они никогда не ставили под сомнение законность самого института рабства. Аристотель утверждал, что те, кто не способен владеть собой (другими словами, варвары), по логике вещей должны становиться рабами. Платон возражал только против рабства греков, и особенно когда это касалось его самого (однажды философа продал в неволю вышедший из себя тиран).
Даже стоики, утверждавшие, что все люди от природы равны, считали физическое угнетение менее пагубным, чем духовное рабство амбиций и жадности, и не заходили дальше призывов к хозяевам соблюдать гуманность. Ранние христиане жестко критиковали сексуальное насилие над рабами. Однако, несмотря на ожидание того, что придерживающиеся аскетичного образа жизни верующие освободят слуг (одна благочестивая и очень богатая дама освободила не менее восьми тысяч невольников), лишь немногие епископы возражали против рабства как такового, и распространение влияния церкви, похоже, не привело к значительному сокращению числа рабов [221].
Поскольку общество не оказывало на греческих и римских рабовладельцев никакого давления, освобождение оставалось в значительной степени вопросом удачи. В трудные времена многим даровали свободу, чтобы забрать в солдаты. Нестабильность также привела к немногочисленным масштабным восстаниям рабов. В самом известном из них – под предводительством гладиатора Спартака – участвовало семьдесят тысяч человек, и, прежде чем его удалось подавить, было уничтожено два римских легиона. Чаще некоторым рабам случалось сбежать [222]. Один из библиотекарей Цицерона, например, удрал в горы Хорватии, и о нем больше ничего не слышали. Однако попытки бегства были относительно редки. Пойманных беглецов сурово наказывали, и, даже если им удавалось ускользнуть от преследователей, они чаще всего становились изгоями [223].
Для большинства невольников единственным возможным способом избавления от рабства была манумиссия (предоставление свободы). Шансы зависели от отношений с хозяином. У рабов в сельских поместьях надежд почти не было. У привилегированных домашних рабов – напротив. Владельцы часто освобождали любовников, иногда, по крайней мере в римском мире, чтобы жениться на них [224]. Некоторые также дарили свободу молодым невольникам (обычно своим биологическим детям) и усыновляли их, сделав наследниками. На свободу могли рассчитывать личные секретари и научные сотрудники, а также те, кто играл ключевую роль в коммерческих предприятиях. Рабы, ставшие независимыми ремесленниками, часто могли купить свободу.
Ритуалы манумиссии различались. В греческом мире хозяин мог официально «продать» раба богу, объявить его свободным на празднике или даже разыграть судебное заседание, на котором он судился с рабом и проигрывал. Римские невольники могли быть официально записаны в граждане, объявлены свободными перед официальным лицом (даже если такой человек просто проходил мимо) или освобождены в присутствии свидетелей. И греческие, и римские владельцы освобождали невольников по завещанию [225] [226].
В Афинах и других греческих городах вольноотпущенники не имели гражданства, не могли участвовать в политической жизни или владеть недвижимостью. Бывшие невольники в римских городах, напротив, становились полноправными гражданами (хотя и были лишены права занимать крупные государственные должности). Освобожденные рабы в обоих обществах сохраняли постоянные обязательства перед бывшими хозяевами, что иногда подразумевало неоплачиваемый труд в течение неполного рабочего дня и всегда предполагало почтительное отношение на людях. Хотя некоторые бывшие рабы привыкали к свободе с трудом, многие преуспевали, как правило, занимаясь ремеслами. Например, самыми известными бывшими невольниками в античных Афинах были богатые банкиры Пасион и Формион, начинавшие как рабы-клерки. Некоторые римские вольноотпущенники сколотили огромные состояния благодаря коммерческим предприятиям или государственной службе, а другие получили достаточно высокий статус, чтобы жениться на высокопоставленных свободнорожденных женщинах. Один бывший раб накопил не менее 4116 собственных слуг [227].
Прежде всего в римском мире освобожденные рабы и их потомки достигли выдающихся успехов во многих областях. Невольником когда-то был драматург Теренций, а поэт Гораций являлся сыном вольноотпущенника. Стоический философ Эпиктет – еще один бывший раб, ставший калекой после того, как получил травму от руки хозяина. Папа Калликст I был бывшим рабом; император Диоклетиан, великий гонитель христиан, возможно, родился в семье вольноотпущенника. Однако самое впечатляющее достижение принадлежало римской невольнице Музе – ей удалось стать царицей-матерью Парфянской империи. В общем, древнее рабство было чуть лучше, чем пожизненное заключение, – но только для талантливых и удачливых людей [228].
14
Каким было отношение к разводам?
Все, кто знал эту пару, предрекали им разрыв. Он – импульсивный и бестактный, ужасно вспыльчивый и с дурным характером. Она – подозрительная, властная и столь же несдержанная. Оба огрызались, ссорились, осыпали друг друга бранью в присутствии гостей, испытывавших неловкость. Наконец после нескольких лет непрерывно бушующих страстей случилось неизбежное: женщина съехала, а мужчина стал жить дальше сам по себе. Всем нам хорошо знакомы подобные истории. Однако описанной парой были Квинт и Помпония, и их брак распался в 45 году до нашей эры [229].
Некоторые философы считали семейный союз отвлекающим маневром, некоторые богачи – скверным вложением денег. В отдельных культах женитьбу осуждали как грех. Однако почти все в античном мире воспринимали узы супружества как необходимость. Только в браке пара могла произвести на свет законных детей. Только в браке большинство мужчин и женщин могли достичь определенной степени социальной
