ЛЮДМИЛА. А я — уже на последней. Витя, я больше не могу. (Берет сумку, куда только что складывала зимние вещи, все из нее вытряхивает и кладет свой халат, выходит из комнаты в ванную, возвращается с полотенцем, зубной щеткой и шампунем, все укладывает в сумку.)
ВИКТОР. Ты что — серьезно?
Она не отвечает.
И куда же это?
ЛЮДМИЛА. Ты же сам говорил: «Временно перекантуешься». Вот я у Кати и перекантуюсь. Пока не сниму себе комнату.
ВИКТОР. Что ты снимешь? И будешь там своего ученика принимать? Ну и снимай! А я не сдамся!
ЛЮДМИЛА. Витя, нам дают хорошие деньги. Давай согласимся и закончим весь этот кошмар. В конце концов, я женщина, а не десантник.
ВИКТОР. Люда, неделя осталась, не больше! Честное слово!
ЛЮДМИЛА. Жить хочется, а не бороться, понимаешь! Жи-и-ить! Виктор пытается ее обнять. (Отстраняется.) Да ну тебя! (Идет к двери.) Жду внизу две минуты. Не выходишь — уезжаю к Кате.
Виктор пытается ее задержать, но Людмила отталкивает его и уходит. Виктор идет на кухню, тут же возвращается, нервно ходит по комнате, запихивает в шкаф разбросанные вещи.
Раздается стук в дверь. Виктор бежит открывать, возвращается с Виталием.
ВИТАЛИЙ. Ты один?
ВИКТОР. Не то слово. А ты Людмилу не встретил?
ВИТАЛИЙ. Нет. (Подходит к столу, видит водку и помидоры.) Во! У тебя все готово! Посидим? Убирай свою водку. (Достает из сумки бутылку коньяка и коробку конфет.) И помидоры убери. Лучшая закуска под коньяк — чернослив.
ВИКТОР. Ты что, Бухара, пить начал?
ВИТАЛИЙ. Как тебе сказать… С твоей легкой руки.
ВИКТОР (принюхивается.) Ты что — уже? Так… Ты сегодня только закусываешь. А вот у меня поводов много. А — ушла жена. Б — пролетарский праздник. В — начало ремонта. Г — гость в доме. Дорогой гость. Очень дорогой. А скоро будет еще дороже.
ВИТАЛИЙ. Как жена ушла?
ВИКТОР. Шучу. К дочке поехала.
ВИТАЛИЙ. Ремонт — тоже шутка?
ВИКТОР. Нет, ремонт всерьез.
ВИТАЛИЙ. Тебе помощники не нужны?
ВИКТОР. Сам управлюсь.
Садятся за стол. Виталий наливает, они поднимают рюмки.
За солидарность!
Выпивают.
ВИТАЛИЙ. Вот ты мне скажи — чего ты хочешь?
ВИКТОР. Опять — двадцать пять… Я хочу двести тысяч.
ВИТАЛИЙ. Не-е-ет, я не об этом. Вообще — чего ты хочешь?
ВИКТОР. Я? Жить. Как человек. И чтобы семья жила — как люди.
ВИТАЛИЙ. Чего ж не живете?
ВИКТОР. Не давали! Ты, Виталик, молодой, в другое время жить начал, тебе не понять.
ВИТАЛИЙ. Кто-то тебе мешал жить, а я за это должен расплачиваться?
ВИКТОР. Ты-то при чем? Не из твоего кармана деньги.
ВИТАЛИЙ. Много ты понимаешь, что из чьего кармана идет… А нервы? Я с вашим домом полгода вожусь! Одному район не подходит, второму — вид из окна… Третья сумасшедшая кота в сумке таскает. Я ее спрашиваю: «Вам квартира нравится?» А она: «У Барсика шерсть дыбом, нехорошо это…»
ВИКТОР. Но с Барсиком-то все удачно обошлось.
ВИТАЛИЙ. Конечно! Нашли нормальную квартиру, продавцы уже за бугор уехали. Я перед тем, как бабку туда вести, в нескольких местах валерьянки капнул. Только дверь открыл — Барсик в эту хату как рванет! Кот за нее все и решил.
ВИКТОР (наливает.) Вот за что я люблю цыган — они никогда не говорят о работе.
ВИТАЛИЙ. Понял! (Поднимает рюмку.) За дружбу народов!
Выпивают.
Почему все этот дом называют домом Павлова? Мы ж не в Сталинграде.
ВИКТОР. Жило — было одно СМУ. И строило оно дом. Для себя. То есть для своих работников. Те старались — в три смены, субботники, воскресники… Все — в коммуналках, в общагах, об отдельных квартирах мечтали, как о загробной жизни. Дом сдали — а ордера не выписывают. Слух прошел, что обком для себя забирает. Вы, мол, потерпите, следующий, рядом — точно ваш будет…
ВИТАЛИЙ. Построить дом — не искусство. Искусство — получить в нем квартиру. И что дальше?
ВИКТОР. Тогда начальник по фамилии Павлов собрал всех и сказал: чтоб завтра вселились. Все, как один!!! Чтоб к вечеру занавесочки висели, а на балконах белье сушилось. Если кто испугается без ордера въезжать — то смелых на другой день с милицией выселят. А всех — не посмеют. Скандал на всю страну. Так и сделали. Фактически захватили дом. Полгода ордера не выписывали. Каждую ночь тряслись — ждали штурма. Но обошлось.
ВИТАЛИЙ. Ты тоже тогда поселился?
ВИКТОР. Не, это когда было!.. Мне тесть рассказывал.
ВИТАЛИЙ. А какую начальник себе взял? Трехкомнатную?
ВИКТОР. Под номером тринадцать. Это ты в его квартире сейчас коньяк черносливом закусываешь.
ВИТАЛИЙ. Так Людмила по документам… А, ну да, это ж девичья фамилия… Значит, это у вас в роду — оборону держать. Вить, я как атрибут праздничного стола предлагаю ее снять и подписать мирный договор в объеме семидесяти пяти тысяч. На что уполномочен высшим руководством. Ты пойми: семьдесят пять — это уже предел. Дальше — дешевле с прокурором договориться.
ВИКТОР. Две — сти. Знаешь, как пишется? Двойка и два ноля.
ВИТАЛИЙ. Я не понимаю! Мне чтобы такие деньги заработать, знаешь, сколько пахать надо? А тебе — за что? Я много разных людей на своей работе вижу. Есть трудяги. Пахари. И я их уважаю. Я сам такой. А есть искатели шансов. Попробует в одном месте легких денег, не получится — идет в следующее. Там нет — снова ищет. А на одном — долго, упорно, по кирпичику…
ВИКТОР. Это я — искатель шансов? Много ты про меня знаешь! Я пятнадцать лет отмотал… от звонка до звонка… Учителем в школе. Потом как-то послали на конференцию в Москву… Хотел апельсины купить. Домой позвонил, Люда говорит: Катя заболела, купи лекарство. Купил, вижу — на апельсины не хватает. Решил взять чищеные. Полтора часа простоял — не досталось. Домой вернулся и уволился из школы. Я тогда понял: чтобы иметь деньги — надо работать. Чтобы иметь больше денег — надо больше работать. А чтобы иметь большие деньги — надо что-то другое.
ВИТАЛИЙ. А тебе нужны только большие? Витя, ты понимаешь, что по-твоему не выйдет?
ВИКТОР. На этот раз — выйдет. И никакие ваши окончательные решения не пройдут. У меня, кстати, вчера корреспондентка была. Из левой газеты, но девушка толковая. Все осветит правильно.
ВИТАЛИЙ. Капитана спросили: что будет, если судно столкнется с айсбергом? Он ответил: айсберг поплывет дальше… А ты даже не на корабле. Ты, Витя, на ма-а-аленькой лодочке. С двумя веслами, в парке культуры. А мы поплывем дальше…
ВИКТОР. Виталик! Моряки не плавают. Моряки ходят. А плавает — знаешь что?
ВИТАЛИЙ. Вить, чего ты такой грубый? Давай еще по одной. За мир во всем мире и в каждой квартире.
Виктор наливает, выпивают.
Ну, я пойду. А ты звони.
ВИКТОР. Звонить я могу только в колокол. Судовой.
ВИТАЛИЙ. На! (Кладет на стол перед Виктором свой мобильный.) Мне для хорошего клиента ничего не жалко!
ВИКТОР. Стоп! Есть тост! (Снова наливает.) За связь с телефоном вашего абонента!
ВИТАЛИЙ (снова садится за стол.) Поддерживаю!
Выпивают.
ВИКТОР. А я тебе знаешь что подарю? Набор для дуэли. С тридцати шагов. Через платок. (Идет в прихожую, возвращается с пейнтбольными ружьями.)
ВИТАЛИЙ. Ты меня вызываешь?.. И как этим пользоваться?
ВИКТОР. Сейчас научу. Все равно новые обои клеить буду. Смотри. (Прицеливается.) Спорить с тренером но борьбе может только тренер по стрельбе… (Стреляет в стену, на ней расплывается красное пятно.)
ВИТАЛИЙ. Дай я попробую. (Долго целится.) Стендаль советовал дуэлянтам, пока заряжают пистолеты, считать листья на деревьях.
ВИКТОР. А ты откуда знаешь?
ВИТАЛИЙ. Я по нему диссертацию писал. (Стреляет в другую стену, эффект тот же.) Это дело надо отметить.
ВИКТОР (поет.) «Наверх, вы, товарищи, все по местам, Последний парад наступает!»
Виталии начинает подпевать, и дальше они поют вместе:
«Врагу не сдается наш гордый „Варяг“, Пощады никто не желает»…
Картина шестая
Та же комната. В ней стало гораздо больше вещей. У одной стены стоит платяной шкаф и тумбочки, которых здесь раньше не было. На полу — узлы с вещами. Возле другой стены стремянка, ведра, рулоны обоев. На столе — транзистор. Из него доносится голос диктора, рассказывающий о военном параде.
