Пол: Я закончу книгу, а вы ее возьмете, и будете читать и перечитывать, снова и снова, от корки до корки.
Энни: Да, буду.
Пол: Я согласен, что этот мир ужасен, особенно, когда все время идет дождь… Я сам за эти недели натерпелся столько мук…
Энни: Мук?! Вы не знаете, что такое муки. Вы понятия не имеете — что это такое!
Пол: Нет, конечно, нет. По сравнению с вами, — нет.
Энни: Вот именно.
Пол: Но вы хотите знать, как все будет дальше развиваться, а?
Энни: Вы были нехорошим.
Пол: Нет, не был. Я был хорошим. Смотрите, сколько я написал.
Энни: Каждый, кого я люблю, умирает. Так уж оно получается.
Пол: А, может, вам куда-нибудь съездить, немного развеяться? У вас есть какое-нибудь такое место?..
Она смотрит на него так, как будто его уже не существует.
Это идея, точно! Потому что вам сейчас, действительно, нехорошо. Зато потом, когда вы вернетесь, тут будет много новых страниц. Много-много «Мизери»! Я постараюсь написать их как можно лучше, и это сделает вас счастливой.
Она медленно кивает и идет к дверям.
Энни: Я знаю только одно место, куда поехать. Маленькая хижина с деревянной табличкой на дверях: КОМНАТА СМЕХА ДЛЯ Энни. Я ее сама прибила. Помните, как братец кролик рассказывал братцу Лису про свою Комнату Смеха. Я тоже приезжаю туда иногда, чтобы посмеяться. Но чаще я там просто ору.
Затемнение. Звуки дождя сильнее и сильнее.
16. Комната Пола. /Холл/. Кухня. Ночь
Пол в кресле-каталке протискивается в дверной проём и едет по темному холлу. За окнами хлещет дождь, раскаты грома, молнии — настоящая буря. С фермы доносится рев перепуганных животных Он минует вход в ванную. в которой темно, и лишь вспышки молнии позволяют что-то разглядеть. В конце холла Пол натыкается не книжный шкаф и включает небольшой светильник рядом с ним.
Пол: О, боже…
Его взору предстает нечто, напоминающее алтарь, сделанный из его собственных, книг. Вокруг «алтаря» все сплошь обклеено вырезками из газет и журналов, повествующими о его писательских триумфах, а в центре его огромная глянцевая фотография в ужасной дешевой рамке. Пол оглядывается назад, соображая, — не вернуться ли ему назад? Она может появиться в любую минуту! — Но все же решает двигаться дальше. Он заезжает на кухню, и вспышки молний высвечивают ту же запущенность и неряшливость, что и в ванной. Кексы, пирожные и прочие сладости вперемежку с грязной посудой. Дверь черного хода обита железом. Он дергает ручку. трясет ее что есть мочи, пока не убеждается, что шансов. ее открыть — никаких.
Я должен выбраться отсюда. Давай, Пол! Когда она вернется, она ведь убьет тебя.
Он оглядывается по сторонам в поисках какого-нибудь выхода.
Отравить ее. Насыпать Новрила в ее мюсли и она отключится, а потом… (Трясет головой.) Нет, она учует это, она не так глупа… (В отчаянии колотит по креслу-каталке.) Поджечь дом, чтобы кто-то примчался! Да, только до этого ты сам превратишься в жареную индейку… вот, дерьмо… ДЕРЬМО! ДЕРЬМО! ДЕРЬМО!!!
Натыкается взглядом на ящик рядом с плитой, открывает его и заглядывает вовнутрь. Тут же принимает мгновенное решение. Он вытаскивает из ящика огромный кухонный нож.
Удар грома и ослепительная вспышка.
(Убеждая себя.) Сделай это. Ты должен это сделать.
Весь во власти возникшей идеи, торжественно катится назад в свою комнату. Молния и удар грома, уже затихающей грозы. Вымокшая под дождем Энни возвращается через черный ход в дом. Она подходит к «алтарю», вытаскивает из рамки фотографию и комкает ее. Потом выключает светильник, и входит в комнату Пола.
17. Комната Пола. Ночь.
Тишина. Слышен только звук капель, падающих с крыши. Пол лежит в своей кровати и крепко спит. Неожиданно ему в лицо ударяет яркий свет электрической лампы. Пол с трудом пробуждается. У его кровати стоит Энни с сервировочным столиком на колесиках. Лампа, пристроенная к нему, направлена так, что ослепляет Пола.
Энни: Я вам когда-нибудь говорила, какие у вас голубые глаза? От других-то женщин, которые посимпатичнее меня и, конечно, понахальнее, вы это, наверняка, слышали не раз. (Она протирает ему ватным тампоном руку.)
Пол: Энни, могу я попросить у вас стакан воды. У меня небольшая жажда.
Неожиданно она делает ему внутримышечную инъекцию.
Энни, что вы делаете!? Зачем это?
Но, что бы это ни было, это ему уже вколото.
(Смеясь.) О, черт! Что это за штука такая?.. Это… Это потрясающе… (Смеется.) Да Новрил, по сравнению с этим, ничто… (Мощный наркотик действует в полную силу.) Господи, это черт знает что… Бр-р-р… Летим в роллс-ройсе между облаками… Ха-ха-ха…
Энни: Пол, у меня для вас две новости. Какую хотите вначале — плохую или хорошую?
Пол: М-м-м… Смотрите, как струится лунный свет через окно!..
Энни: Хорошая новость та, что вашей машины Больше нет. Я очень волновалась из-за нее, поскольку снег растаял, и ее могли обнаружить. Но эта буря все спасла — она смыла машину в реку. Ее Больше нет… Буль-буль, и всё. Это хорошая новость. Значит, теперь вы можете здесь остаться и закончить для меня книгу. Но хотите ли вы здесь остаться? Вот вопрос, который я задаю себе. И, как бы мне не хотелось саму себя одурачить, — это не удается. Потому что я ЗНАЮ ответ.
Пол ничего не отвечает. Энни вдруг уходит в темноту, так что он может лишь слышать ее, но не может точно определить — где она находится.
Вы помните, когда я ездила в город, из-за того, что моя бумага оказалась для вас недостаточно хорошей? Это был первый раз, когда вы покинули пределы вашей комнаты, не правда ли? И даже не пытайтесь говорить мне, что это не так, потому что все волоски сказались сорваны.
Пол (с трудом выговаривая слова): Я извиняюсь, но у меня все плывет…
Энни: Можно это делать ниточками, но я использую свои собственные волосы. И если их нет на месте, значит, точно, кто-то здесь лазил. Но это не было сюрпризом для меня. Я знала, что вы выползали. Я знала это давным-давно. Это плохая новость.
Пол: О-о, в самом деле?
Энни: Пол, если бы вам действительно нужно было обезболивающее, вы бы кричали по-другому. Энни — медсестра, и она хорошо знает, как кричат люди, когда им на самом деле больно. Я проверила аптечку и знаю, что Новрила стало меньше, чем должно было быть. Сколько раз вы выбирались из комнаты?
Пол: Два раза…
Энни выплескивает ему в лицо стакан воды, чтобы заставить его соображать.
Энни: Пожалуйста, говорите правду. Пол!
Пол: Только два раза… Мне, просто, нужно было воды и… (Заторможено.) и… и таблетки…
Энни: А телефон или дверной замок вас, конечно, не интересовали? Да будет вам известно, что я приклеила волоски по всему дому, и ВСЕ они были сорваны. В коридоре… В моей спальне наверху… В подвале и на улице в сарае!
Пол: Да как я мог подняться наверх?!
Энни: Вы были везде! Повсюду рыскали и воровали?
Пол выгибается, пытаясь добраться до ножа под матрасом. Она спокойно наблюдает за его возней.
Вы не это ищете? (Входит в освещенную зону и показывает кухонный нож.) Вашу постель я обследовала еще до того, как сделать вам предоперационную анестезию. Я думала найти таблетки, а нашла еще и нож. Это было для меня шоком. Я готова была вскрыть этим ножом себе вены. Но ведь это, разумеется, НЕ ВЫ его спрятали под матрацем? Или?
Пол: Что… Что вы имеете в виду… Какую анестезию?
Энни: ПРОКЛЯТЫЙ! ЧТОБ ВАМ ПРОВАЛИТЬСЯ СКОЛЬКО РАЗ? Я знаю, — вы выходили семь раз! По меньшей мере, семь. Ну, скажите, ведь семь, да?
Пол (смеется): Триста сорок семь…
Энни: Я вижу, вы не хотите сознаться. Вам, по-видимому, столько раз приходилось в своей жизни обманывать, что уже, просто, не остановиться.
Энни чиркает спичкой, заживает небольшую паяльную лампу о проверяет, как она работает.
Пол: Что вы, черт подери, собираетесь делать!? Отрегулировав пламя, она отставляет лампу в сторону.
