Анна, радость моя, горе мое, счастье мое…
АННА прижимается к нему и плачет.
Они сделали тебе что-то плохое?
АННА. Пальцем не тронули.
ФРЕЙД еще сильнее прижимает ее к груди.
Расспрашивали про наше общество… хотели знать, имеет ли Ассоциация психоанализа отношение к политике… Я, кажется, убедила их, что не имеет… Папа, ты меня раздавишь…
ФРЕЙД ослабляет объятия.
…наврала, что мы просто кучка безобидных любителей… самой стыдно… (Спохватывается.) Нельзя медлить ни минуты. Я слышала там страшные вещи: насколько я поняла, евреев угоняют в какие-то лагеря, а что там с ними потом делают, неизвестно…
ФРЕЙД (мрачно). Я знаю.
АННА смотрит на него изумленно.
АННА (продолжает). Но хуже всего, папа, что евреи молчат. Их сгоняют туда, в гестапо, они часами безропотно ждут, их оскорбляют, плюют им в лицо, увозят, а они — ни слова.
Раздраженно шагает из угла в угол.
Они ведут себя так, будто всё это заслужили! Но в чем их вина? В том, что они евреи? Это что, преступление, проступок — быть евреем? А маленькая Маша, твоя внучка, которая только-только родилась, чем она виновата? Тем, что родилась? Что живет на свете?
ФРЕЙД. Мы уедем отсюда.
АННА. Уедем и все расскажем. Чтобы весь мир знал.
ФРЕЙД. Уедем и будем молчать. Потому что в Вене у меня остаются две сестры… и им придется расплачиваться. Потому что остаются другие евреи, которым отомстят за нашу дерзость…
АННА. Как, ты тоже?! Тоже будешь молчать?
ФРЕЙД. Меня, так или иначе, уже держит за горло смерть.
АННА бросается ему на грудь.
Уедем, мы скоро уедем, детка!
ФРЕЙДА душит кашель.
АННА. Ты курил!
ФРЕЙД. Я дожидался тебя.
АННА. Все равно, тебе нельзя курить!
ФРЕЙД хватается за горло, его мучает боль.
ФРЕЙД. Узел затягивается, Анна. (Собираясь с силами.) Уедем отсюда. Я вел себя легкомысленно, держал тебя здесь несмотря на опасность, думал только о своей шкуре, старой, никому не нужной шкуре, которая присохла к Вене… (Вдруг соображает, что НЕЗНАКОМЕЦ исчез.) Да где он? Я хотел вас познакомить. Он только что был здесь…
АННА. О ком ты говоришь?
ФРЕЙД (заглядывает за шторы). Пока тебя не было, ко мне пришел один гость… гость необыкновенный… он вселил в меня надежду…
АННА. Кто же это?
ФРЕЙД (торжественно). Незнакомец! Но с ним стоит познакомиться, большего я пока не могу тебе сказать. (Безуспешно ищет повсюду.) Но как же… он не выходил… ни через дверь, ни через окно… Мы разговаривали, когда ты пришла.
АННА. Ты был один.
ФРЕЙД. Он просто спрятался, когда тебя увидел. Мы спорили.
АННА (нежно). Папа, когда я вошла, ты спал сидя за столом.
ФРЕЙД (возмущенно). Не может быть! Я не спал!
АННА. Тогда где же твой гость?
ФРЕЙД яростно хлопает по шторам.
ФРЕЙД. Я не спал, я не спал! Ты слышала музыку?
АННА. Я пойду приготовлю травяной чай, а потом ты расскажешь, что тебе приснилось.
Она выходит.
ФРЕЙД, НЕЗНАКОМЕЦ.
НЕЗНАКОМЕЦ входит в дверь, через которую только что вышла АННА.
С растроганной и чуточку насмешливой улыбкой наблюдает за ФРЕЙДОМ, который продолжает искать его.
НЕЗНАКОМЕЦ. Я не хотел мешать вам с дочерью.
ФРЕЙД (оборачивается). Где вы были?
НЕЗНАКОМЕЦ (уклончиво). Ну, некоторые физические эффекты воплощения.
ФРЕЙД не понимает. НЕЗНАКОМЕЦ показывает жестом, что ходил помочиться.
Забавная штука — я прямо стал живым фонтаном!
ФРЕЙД. Не уходите. Пусть Анна вас увидит.
НЕЗНАКОМЕЦ. Не стоит.
ФРЕЙД. Нет, пожалуйста, останьтесь!
НЕЗНАКОМЕЦ. Лучше расскажите ей сами…
ФРЕЙД. Вы ей нужны, ей тоже!.. Особенно сегодня.
НЕЗНАКОМЕЦ. Если она так же упряма, как вы, нам не хватит ночи.
ФРЕЙД. Прошу вас!
НЕЗНАКОМЕЦ (уступая). Ну хорошо, на ваш страх и риск…
АННА, ФРЕЙД, НЕЗНАКОМЕЦ.
Входит АННА, неся на подносе красивую чайную посуду.
НЕЗНАКОМЦА она сначала не замечает.
Происходит немая игра: ФРЕЙД подталкивает НЕЗНАКОМЦА, чтобы тот оказался в ноле зрения Анны, но она каждый раз в последний момент отворачивается в другую сторону. Наконец, отчаявшись, ФРЕЙД обращается к ней.
ФРЕЙД. Ты не видишь моего гостя?
АННА оборачивается, видит НЕЗНАКОМЦА и спокойно, почти равнодушно произносит.
АННА. Ах, это вы?
Берет со стола пустой чайник. Говорит с холодной вежливостью:
Что ж, садитесь. Хотите чаю? Я принесу еще одну чашку.
Она выходит, оставив хозяина и гостя онемевшими от изумления.
ФРЕЙД, НЕЗНАКОМЕЦ.
ФРЕЙД, ошеломленный будничным спокойствием Анны, смотрит на НЕЗНАКОМЦА и повторяет.
ФРЕЙД. «Ах, это вы»! Как это «ах, это вы»? Вы что, знакомы?
НЕЗНАКОМЕЦ. Нет, уверяю вас. Я сам не понимаю.
Возвращается АННА.
АННА, ФРЕЙД, НЕЗНАКОМЕЦ.
АННА принесла еще кипятку и недостающую чашку.
ФРЕЙД. Ты знаешь… этого господина?
АННА. Конечно. Правда, только в лицо…
ФРЕЙД. Да за кого ты его принимаешь?
АННА. Что?
ФРЕЙД. За кого ты его принимаешь?
АННА. За того, кто он есть.
ФРЕЙД (нетерпеливо). То есть?
АННА. Мне не хотелось бы быть неучтивой с твоим гостем, папа.
ФРЕЙД. Анна! За кого ты принимаешь этого господина?
АННА. Я принимаю его за человека, который вот уже две недели каждый день увязывается за мной, когда я иду в детский сад. Он расточает мне улыбочки, которые я оставляю без внимания, и подмигивает, а я делаю вид, что не замечаю. Словом, это весьма невоспитанный господин.
НЕЗНАКОМЕЦ. Но, уверяю вас, я никогда…
АННА. Не лгите. Я и так не слишком высокого мнения о вас, и оно только ухудшается, оттого что вы проникли к моему отцу, чтобы добраться до меня. Вы утомляете его, а мое отношение к вам ничуть не меняется.
НЕЗНАКОМЕЦ. Поверьте, это не я!
АННА. Значит, у вас есть двойник! Идеальный двойник, сударь! Просто чудо какое-то! Я оставляю вас, отец, и вернусь, когда твой гость уйдет.
Выходит.
ФРЕЙД. НЕЗНАКОМЕЦ.
ФРЕЙД подчеркнуто холоден.
НЕЗНАКОМЕЦ как ни в чем не бывало наливает себе чаю.
ФРЕЙД. Вы могли бы это предвидеть. Должны были предвидеть, раз вы знаете все.
НЕЗНАКОМЕЦ (беспечно). Почти все.
ФРЕЙД. Я требую объяснений!
НЕЗНАКОМЕЦ. Так-так, опять заноза! Фрейд опять сомневается. (Жалобно.) Надеюсь, ты не собираешься начинать все сначала? (Самым светским жестом, как заправская хозяйка дома, подает ФРЕЙДУ чашку.) Не лучше ли попробовать разобраться беспристрастно? (Смеется.)
Пауза.
На самом деле никто не может увидеть меня самого, но каждый видит во мне проекцию того, что ему больше по вкусу или что занимает его мысли. Мне уже пришлось побывать белым, черным, желтым, бритым, бородатым, десятируким… и даже женщиной. Наверное, твоей Анне в глубине души не так уж противен этот назойливый ухажер.
ФРЕЙД (машинально берет чашку). Допустим.
Оба пьют чай. НЕЗНАКОМЕЦ давится смешком.
ФРЕЙД. Почему вы смеетесь?
НЕЗНАКОМЕЦ. Да вот думаю: я выпью эту жидкость, а потом опять буду пускать фонтан?
Снова смеется и смотрит на ФРЕЙДА.
Доктор Фрейд осуждает мое ребячество. Но мы все становимся детьми, когда радуемся жизни.
Внезапно становится серьезным и кладет руку ФРЕЙДУ на плечо.
Я ухожу, Фрейд. У меня нет ни отца, ни матери, ни пола, ни подсознания. Вы ничем не можете мне помочь, но вы меня выслушали, и за это я вам благодарен.
ФРЕЙД. Вы покидаете меня?
НЕЗНАКОМЕЦ. Я никогда тебя не покидал.
ФРЕЙД. Но я вас больше не увижу?
НЕЗНАКОМЕЦ. Можете увидеть, когда захотите. Только не глазами.
ФРЕЙД. То есть как?
НЕЗНАКОМЕЦ (прикасается пальцем к груди ФРЕЙДА). Я был вот здесь, Фрейд, всегда незримо оставался там. Ты никогда не обретал, но и не терял меня. И, когда ты говорил, что не веришь в Бога, мне казалось, я слышу соловья, который жалуется, что не обучен музыке. (Открывает окно и высовывается наружу.) Уезжайте скорее, доктор Фрейд. И возьмите с собой всех, кого сможете. Спасите их. (Оборачивается и берет свой элегантный вечерний плащ.) Прощай.
ФРЕЙД (с внезапным ожесточением). Вы не уйдете.
НЕЗНАКОМЕЦ (мирно). Я сказал: «Прощай, Фрейд!»
