ничтожество. Вместо того, чтобы биться за свою женщину, он просто погряз в своих комплексах, пытаясь забыться в алкогольном дурмане. Хотя мне это только на руку было.
Я ведь обещал себе, что трахну эту строптивицу, когда на ней, кроме браслета не будет ничего. Буквально облизываюсь в предвкушении.
Юлия
— Рома, так надо! — заламываю руки, когда муж в очередной раз на меня орать начинает. Приехали санитары или как там они называются в научном центре Громова?
— Ты продалась этой мрази?! — кричит муж, а мне так стыдно, что сквозь землю провалиться хочется. Ещё гаже оттого, что он прав.
— Что ты такое говоришь? Помнишь тот браслет? Я его продала, чтобы оплатить лечение, — убеждаю мужа сбивчиво, помогая мужчинам его переложить.
— Юлия Григорьевна, мы сами, — отстраняют меня.
— Как же! Так я и поверил. Браслет что, сам себя клонировать умеет? Думаешь, я не знаю о взятках пострадавшим и о том, сколько ты на лечение спустила? Ты давно его продала! У нас не было таких денег!
— Рома…
В комнату врывается мама и силой утаскивает меня. Я рыдаю, зажимая рот руками.
— Я провожу его, — тихо говорит родительница. — Успокойся, выпей валерьянки. Юленька, солнышко, не надо так убиваться.
Начинаю выть пуще прежнего.
— Иди на кухню, — мама гладит меня по голове. — Я справлюсь. Иди, солнышко.
На подгибающихся ногах прихожу на кухню, падаю на стул и роняю голову на руки, опираясь о столешницу.
Какая же я грязная. Тошно! Опустилась до торговли собственным телом! В этом проклятом договоре такие пункты были, что до сих пор жаром обдаёт от одного воспоминания. И мерзостью. Чувствую себя испачканной. Ненавижу! Громов сделал из меня личную проститутку.
Голоса в подъезде затихают, я поднимаюсь, всхлипываю и выпиваю стакан воды. Мне ещё на работу ехать, а потом в СПА-салон. Громов прямо обозначил свои хотелки. Даже контракт написал. Чёрт бы побрал эту сволочь! Я никогда не чувствовала себя настолько мерзко. Унижено, раздавлено…
— Мам, я задержусь сегодня, — говорю тихо, когда родительница появляется на кухне. — Забери, пожалуйста, Маришку.
— Хорошо, но куда ты пойдёшь, Юль?
Я не выдерживаю и снова начинаю плакать.
— В салон красоты, — отвечаю со всхлипом.
Мама какое-то время молчит.
— Но зачем, да и на какие деньги? — наконец, отмирает она.
— Рома прав, мамуль. Я продалась, — от истерики начинается икота. — Меня Громов купил! — ору зло. — Как вещь! А мне ничего не оставалось…Роме только в его научном центре помочь могут. Я подписала этот чёртов контракт! А ещё он выставил условие, чтобы я в Москву переехала. У нашей клиники есть там филиал, я уже договорилась, чтобы без потери работы, — тараторю сбивчиво, сваливая всё в одну кучу. — Мамочка, можно у вас с дядей Лёшей пожить? Или хотя бы Маришку приютите. Я пойму, если меня не захотите видеть после этого, — давлюсь икотой и затихаю.
— Что ты, солнышко, — мама обнимает меня и гладит по спине. — Конечно же, мы дадим вам крышу над головой. Для чего ещё нужна семья? Мы должны в трудные минуты помогать друг другу.
— Спасибо, — шепчу.
Потом выпиваю капли и уезжаю на работу.
В СПА на меня смотрят с жалостью. Я объясняю, что мне нужно от процедур, опустив глаза. Никто ведь не знает конечную цель, но мне всё равно так стыдно, что начинает подташнивать.
— Конечно-конечно, — улыбается менеджер, понимая, какие деньги им светит заработать с одного клиента. — Мы всё сделаем в лучшем виде. Проходите, присаживайтесь. Сейчас вызову специалистов.
А потом меня три часа выскабливают, делают массаж, эпиляцию, масочки разные, педикюр с маникюром, обёртывания. После даже не сразу в зеркале себя узнаю. Да, похудела, но теперь я непохожа на измождённую моль. Скорее на изысканную, утончённую модель с сияющей кожей, ухоженными, блестящими волосами и дорогим маникюром.
Расплачиваюсь. Ощущение, что вместо банкнот беру в руки мерзкого слизня. Даже морщусь, кидая бумажки на стол. Менеджер странно косится на меня, но продолжает мило улыбаться. Мало ли какие у клиентки заскоки.
Автобусы уже не ходят, поэтому приходится вызвать такси. Из выделенной Громовым суммы остаётся пять тысяч. Этого как раз хватит на оплату коммунальных в этом месяце. Мне недоставало именно этой суммы.
Мама не спит. Она осматривает мой внешний вид, качает головой и зовёт ужинать.
— Да, Юленька, деньги творят чудеса, — тихо говорит она, выставляя на стол запеканку.
— Это проклятые деньги! — взрываюсь. — Он сам Дьявол! Для него нет ограничений или запретов. Ворвался в мою жизнь и разрушил её. Мам, я ненавижу его, — слёзы начинают капать в тарелку.
Родительница поджимает губы, но ничего не отвечает.
Утром появляется курьер. Оперативно Громов работает. Ещё бы! Хочется насладиться игрушкой побыстрее, за такие-то бабки. Курьер вручает мне большую коробку, просит расписаться и уходит. Иду в спальню, а сама такое отвращение испытываю, словно клубок змей в руках держу. Но контракт подписан, и деваться мне некуда. Дёргаю красную ленту, поднимаю крышку и…меня накрывает злость. В коробке лежит очаровательное белое манто, а поверх него красный комплект невообразимо красивого белья. И тот самый браслет, что я заложила в ломбард ради спасения мужа. Рядом конверт. Дрожащими пальцами, испытывая тошноту, открываю его.
«Приедете только в этом».
Приказ в четыре слова. Меня обдаёт жаром, а затем я буквально коченею, проклиная про себя Громова. Через половину Москвы в этом? Такси мне сейчас не по карману, и он прекрасно знает о моём финансовом положении. Его цель — унизить меня, как в своё время унизила его я.
На работе сосредоточиться совершенно не получается. Я гадаю, как меня станет унижать вечером Громов. Завтра выходные, поэтому мне предстоит отрабатывать всю ночь, а возможно, и больше.
Галя с сочувствием смотрит на меня, но ничего не говорит. Она знает о моём положении в общих чертах. Даже пыталась приободрить в своём стиле.
— Юль, а может, стоит расслабиться и получать удовольствие? — сказала, когда мы вчера пили с ней чай в ординаторской. — Ну, такой мужчина. Богатый, красивый. Он тебе безбедную жизнь обеспечит и дочке твоей! Почувствуешь себя королевой.
— Пока я чувствую себя шлюхой. Дорогой, бесспорно, но шлюхой, — отрезала и на этом Галя отстала.
Вечером закрываюсь в своей спальне, предварительно попросив маму не выпускать Маришку. Дочка не должна видеть меня такой…
Надеваю прозрачный комплект с поясом-корсетом для чулок, а затем и их тоже. Красная тонкая сеточка обхватывает ноги и выглядит потрясающе. Порочно и шикарно. Раньше я не могла себе позволить такого белья. Но сейчас восхищения оно у меня не вызывает, скорее
