МАКМЭРФИ /сокрушенно/. Ох, какая же вы тонкая штучка. Хотите вывести меня из себя, чтобы я взорвался. Ну так можешь накрыться, сестренка, потому как я смываюсь. У-у-хо-жу…
УОРРЕН выталкивает на сцену БИЛЛИ и КЭНДИ. Вид у обоих помятый, одежда в беспорядке, они прикрывают от света глаза. МАКМЭРФИ замирает у окна.
РЭТЧЕД. А эти где были?
УОРРЕН /скалясь/. В изоляторе.
РЭТЧЕД. Уил… Биббит! Ох, Билли, мне так стыдно за тебя!
БИЛЛИ /подумав/. А м-мне — нет.
МАКМЭРФИ. Молодец, Билли!..
Остальные разражаются криками "ура".
РЭТЧЕД. А вы помолчите! Ох, Билли… и с такой женщиной!
БИЛЛИ. С к-какой- с такой?
РЭТЧЕД. Такой низкопробной дешевкой… примитивной… размалеванной…
БИЛЛИ, Heп-правда! Она добрая, ласковая и…
ВСЕ. Молодчина, Билли!
РЭТЧЕД /хватает Кэнди и вытаскивает ее на авансцену/. Да ты посмотри на нее,
КЭНДИ /вырвавшись, кидается к Макмэрфи/. Мак!..
БИЛЛИ /одновременно с ней/. Оставьте ее в п-покое!
РЭТЧЕД /меняя тактику/. Билли, а ты подумал о том, каково будет твоей бедной маме, когда она узнает. Она всегда так гордилась тем, что ты такой благовоспитанный. Ты прекрасно понимаешь, какой это будет для нее удар. Понимаешь ведь, да?
БИЛЛИ. Нет. Нет. Вы н-не должны…
РЭТЧЕД. Не должна ей рассказывать? Как же я могу ей не рассказать?
БИЛЛИ /начиная сдаваться/. Н-не… н-не гов-ворите ей, м-мисс Рэтчед. Н-не…
РЭТЧЕД. Но, Билли, дорогой мой, я обязана. Я обязана сказать ей, что тебя нашли в изоляторе… с этой проституткой, Что ты с ней…
БИЛЛИ. Нет! Я н-ничего н-не делал. Он-на сама!
РЭТЧЕД. Вот уж никогда не поверю, чтоб она силой тебя заставила.
БИЛЛИ /теряя над собой контроль/. Не он-на — он-ни. Они смеялись н-надо мной. Обзывали м-меня…
РЭТЧЕД. Кто, Билли?
БИЛЛИ /с рыданием опускается на пол и обхватывает ее колени/. М-мак… М-Макмэрфи.
МАКМЭРФИ /в ужасе/. Билли…
РЭТЧЕД. Хорошо, Билли, Никто больше не обидит тебя. Пройди сейчас в кабинет доктора Спиви. Подожди его там — тебе нужна его помощь.
БИЛЛИ. М-ми-сс Рэтчед, а не скажете м-маме?
РЭТЧЕД. Все будет в порядке, Билли, все будет в полном порядке,
БИЛЛИ /заметив на себе взгляд Макмэрфи/. М-макмэрфи!.. /Не договорив, выбегает из отделения. УОРРЕН следует за ним./
РЭТЧЕД /к Кэнди, повелительно/. А вы, мисс, если через десять секунд вы не уберетесь отсюда, я посажу вас за решетку, как проститутку, каковой вы и являетесь.
КЭНДИ. Пошли, Мак? /Выскакивает в окно./
РЭТЧЕД /к Макмэрфи/. В самом деле, почему бы и вам не уйти? Зачем вам здесь задерживаться — вы ведь уже обобрали этих несчастных больных людей, так что бегите, мистер Макмэрфи, спасайте свою шкуру, пока есть что спасать.
УОРРЕН /за сценой отчаянно кричит/. Сестра Рэтчед! О, господи, сестра Рэтчед, скорей!..
/СЕСТРА РЭТЧЕД выбегает из комнаты, следом за ней — УИЛЬЯМС./
ХАРДИНГ /после паузы/. Никто ни в чем не винит вас, Мак.
МАКМЭРФИ оглядывает одного за другим. Все отворачиваются, стараясь не встретиться с ним взглядом. Он медленно опускается на стул в ожидании того, что будет дальше. Входит СЕСТРА РЭТЧЕД, вслед за ней — санитары. Она подходит прямо к Макмэрфи.
РЭТЧЕД. Он перерезал себе горло.
МАКМЭРФИ сидит в той же позе, не поднимая на нее взгляда.
Он подошел к столу доктора, увидел инструменты, взял ланцет и перерезал себе горло. Бедный мальчик убил себя. Сидит сейчас в докторском кресле с перерезанным горлом,
МАКМЭРФИ сидит не шевелясь и молчит.
Надеюсь, вы довольны? Играть человеческими жизнями. Жонглировать ими, точно ты бог. Вы что, мистер Макмэрфи, — господь бог? Я почему-то этого не думаю. /Поворачивается к нему спиной и направляется в дежурку./
МАКМЭРФИ с глубоким вздохом медленно поднимается на ноги.
ХАРДИНГ /поняв его намерение, преграждает ему дорогу/. Нет, Мак, ведь именно этого она и хочет!
МАКМЭРФИ /отпихивает в сторону Хардинга/. Думаешь, я не понимаю?
РЭТЧЕД /делая знак санитарам, чтобы они не вмешивались, с улыбкой смотрит на приближающегося Макмэрфи/. Идите сюда, мистер Макмэрфи. Идите…
МАКМЭРФИ хватает ее за ворот халата и разрывает его сверху донизу. Она резко выбрасывает колено, так что МАКМЭРФИ ело успевает уклониться от удара. СЕСТРА РЭТЧЕД вскрикивает, и крик этот замирает, когда МАКМЭРФИ стискивает ей горло. Ее крик подхватывает ВОЖДЬ, который при виде происходящего, завертевшись волчком на месте, отходит к дальнему краю сцены. Свет гаснет, только один луч прожектора выхватывает его из темноты. Слышно шипение, затем урчание машины на фоне электронной музыки.
БРОМДЕН /голос на магнитофонной ленте/. Папа, снова они за меня взялись. Вот уже проводами опутали и командовать стали, Иди туда, иди сюда. Сделай то. Сделай это. Двадцать раз бумаги подписывай и не ходи по траве. Куда же мне теперь бежать? И как я отсюда выберусь? Мне ведь и спрятаться-то, папа, негде. Негде мне спрятаться!
Вспыхивает свет. Общая комната. Время — после ужина. ВОЖДЬ БРОМДЕН сидит, скрючившись, уставясь в пустоту. ХАРДИНГ за карточным столом играет в двадцать одно с ЧЕЗВИКОМ, СКЭНЛОНОМ и МАРТИНИ.
ХАРДИНГ /подражая Макмэрфи/. Эге-гей, да ходите же вы, сосунки, или в двадцать одно играть разучились? Ну, как ты ходишь, Скэнлон?
СКЭНЛОН. Я не о том думал.
ХАРДИНГ. А ты думай о том.
СКЭНЛОН /не в силах больше сидеть на месте, вскакивает/. Бог ты мой, если б мы только знали. Куда они заткнули его. Что они с ним делают. Черт возьми, ведь почти целая неделя прошла.
ЧЕЗВИК. Эй, знаешь, что сказал мне в столовке тот парень снизу? Он сказал, что Макмэрфи сбил с ног двух санитаров, отобрал у них ключи и удрал.
СКЭНЛОН /с надеждой/. Это похоже на Мака.
ХАРДИНГ. А из какого отделения этот твой информатор?
ЧЕЗВИК. Из буйного.
МАРТИНИ. Кто-то мне сказал, что Мака поймали и отослали назад на ферму.
ХАРДИНГ. Кто сказал?
МАРТИНИ /озираясь вокруг/. Да кто-то тут!..
ХАРДИНГ /устало/. А мне один псих во время трудовой терапии сказал, что Макмэрфи приделал себе крылья, и люди видели, как он взмыл над больницей и долго кружил над ней и поплевывал.
МАРТИНИ /разинув рот/. Честно?
ХАРДИНГ в отчаянии воздевает к небу руки. Входит УОРРЕН и почти сразу вслед за ним — СЕСТРА РЭТЧЕД. У сестры РЭТЧЕД забинтовано горло. Она держится агрессивнее, взгляд — настороженный. На пороге появляется УИЛЬЯМС и останавливается с выжидательным видом.
РЭТЧЕД /хриплым голосом/. Разве вам всем не пора быть в постели?
ЧЕЗВИК /шагнув к ней/. Мисс Рэтчед… /СЕСТРА РЭТЧЕД пятится./ …нам вот хотелось бы знать…
ХАРДИНГ. Что, Макмэрфи вернется к нам? Мне кажется, мы имеем право…
РЭТЧЕД. Я с вами вполне согласна, мистер Хардинг. Вернется. /Холодно и враждебно./ Вы что, не верите мне?
ХАРДИНГ /намеренно обостряя/. Сударыня, мы считаем, что вы умеете блефовать.
РЭТЧЕД /после паузы, спокойно/. Даю вам слово, что Макмэрфи вернется. А сейчас не кажется ли вам, что пора все-таки спать? /Решительно смотрит на них, и больные молча начинают расходиться по палатам./
Остается только не замеченный ею ВОЖДЬ.
/Уоррену./ Везите его.
УОРРЕН и УИЛЬЯМС вкатывают койку на колесиках, на которой лежит накрытый одеялом МАКМЭРФИ. Он лежит неподвижно, лишь время от времени тело его сотрясает дрожь. Глаза его окружены большими синими кругами, из уголка рта течет слюна. Следуя указаниям сестры РЭТЧЕД, санитары разворачивают койку.
Прекрасно, мальчики.
Санитары молча выходят, неслышно ступая в своих резиновых туфлях. СЕСТРА РЭТЧЕД подходит к Макмэрфи, щупает ему пульс, оправляет одеяло; говорит мягко, глядя на Макмэрфи.
Вот и прекрасно. /Выходит./
ВОЖДЬ, проводив ее взглядом, медленно подходит к койке и внимательно изучает лежащее на ней тело, Из палаты выходит ЧЕЗВИК, затем СКЭНЛОН и МАРТИНИ. Они останавливаются в некотором отдалении от койки. ЧЕЗВИК снимает со спинки висящую на ней карточку и подходит к слабому свету.
СКЭНЛОН. Что там сказано?
ЧЕЗВИК. Макмэрфи, Рендл-Пэтрик. После операции. Лобная лоботомия.
СКЭНЛОН. Значит, они это все-таки сделали,
БРОМДЕН /Тихо, хрипло/. Это не Макмэрфи.
СКЭНЛОН /удивленно/. Нет?
БРОМДЕН. Это чучело.
ЧЕЗВИК /в испуге/. Ты так считаешь?
