— Все равно я не люблю повторяться.
Он надвинул пониже собственный капюшон, защищая глаза от заебавшей мороси. В нескольких шагах впереди Хвост катил по грязи два сундука — свой и Лунатика; Джеймс управлялся с оставшимися — собственным и сундуком Сириуса. Большая часть приехавших на поезде студентов ломанулась вперед, стремясь поскорее спрятаться от мерзопакостной погоды, так что свободных карет осталось немного. И у одной из них как раз пищала и ссорилась стайка второкурсниц.
Должно быть, потому, что рядом с соседней маячил Сопливус и поддерживал нетвердо стоявшую на ногах Эванс примерно так же, как сам Сириус — Лунатика.
— Зашибись, — со вздохом пробормотал Лунатик, который явно их заметил. — Джеймс уже...
— Ага, — Сириус тоже вздохнул — и застонал, когда Джеймс зашлепал к Эванс прямо по грязи. — Какого хера сейчас... Вот хули ж он не выбрал себе девчонку, которая бы от него тащилась?
— Думаю, если бы ты смог ответить на этот вопрос, — судя по голосу, Лунатику было чуть-чуть смешно, — то разрешил бы величайшую загадку человеческой природы.
— Эванс! — Джеймс затормозил перед стоявшей у кареты парочкой — так резко, что забрызгал их грязью. — Как ты себя чувствуешь?
— В основном — что промокла насквозь, Поттер, — Сириус слышал усталость в ее голосе даже с того места, где стоял. Вылитая миссис Сопливус — вот кто она такая. Этот паскудный хам даже лыбился во весь рот, пыжась от гордости за свою стервочку.
— Прошу прощения, но мне пора, — и она повернулась к карете.
— Хочешь — поехали с нами, — предложил Сохатый — как всегда, стопроцентный гриффиндорец. Порой Сириусу хотелось, чтобы тот был гриффиндорцем не на сто процентов, а только на девяносто.
Сопливус ответил презрительно-недоуменным взглядом — словно глазам своим не поверил при виде такого дебилизма. Как же Сириус мечтал вколотить этот поганый шнобель ему в глотку — и не только потому, что был с ним в чем-то даже согласен насчет Сохатого. Почему Джеймс так перед ней распинался — перед Эванс, из-за Эванс, этой миссис Сопливус, чтоб ей пусто было?
— Я еду с Северусом, Поттер, — она к нему даже не повернулась. — И очень хочу подняться в экипаж и поскорее добраться до школы, потому что тут холод собачий. И Ремус, похоже, со мной совершенно согласен — так что, может, перестанешь нас всех задерживать?..
Эванс забралась на подножку, придерживаясь за ручку кареты. Сопливус ей помогал — будь на месте этого гада кто-то другой, Сириус назвал бы такое отношение заботливым.
Вся эта ночь была какая-то трехнутая. Ебанутая.
Снейп вскарабкался в карету следом за своей подружкой — высунулся наружу, потянувшись к дверце, мельком глянул на четверку Мародеров и расплылся в неспешной и понимающей усмешке... словно Сфинкс, который знает, что загадал слишком сложную для тебя загадку, и теперь ждет, когда сможет тобой закусить.
А затем он захлопнул дверцу прямо у них перед носом, и свадебный экипаж сопливого семейства покатил по грязи. А они остались стоять — вся их четверка, великие Мародеры, и небо ссало им на головы полузамерзшей изморосью, а мокрые и извазюканные мантии задубели от холода.
Сохатый проводил карету долгим взором — затем крутанулся на месте, выискивая глазами своего коварного лучшего друга, но Сириус, занятый Лунатиком, и не думал подходить ближе и участвовать в этом кошмаре.
— Ты должен был меня поддержать! — заявил Сохатый — наполовину умоляюще, наполовину обиженно.
— Да я с первого взгляда понял — ты и так успешно корчишь из себя осла, даже без чужой поддержки, — ткнув палочкой вперед, Сириус заставил распахнуться дверцу последней оставшейся на дороге кареты и помог Лунатику забраться внутрь, а затем попытался добавить что-нибудь сочувственное, а не на сто пятьдесят процентов черствое:
— Признай, Сохатый, ты на редкость погано выбрал момент. Мне жаль, приятель, — и это была правда, потому что по каким-то непонятным причинам Джеймс всегда расстраивался, когда Эванс в очередной раз его отшивала, — но так оно и есть. Успеешь еще — завтра разосрешься с кем хочешь.
Он хлопнул Сохатого по спине, но тому явно не полегчало. Твою ж мать... Ну точно миссис Сопливус, чтоб ее...
— А может, уже на пиру, — предположил Хвост — само усердие. — Ой... то есть она сядет за наш стол, а Сопливус к остальным слизеринцам — я в этом смысле, Сохатый.
— Что за радость нас ждет, — сказал Сириус, заставив все четыре сундука взмыть на крышу кареты и привязаться к ней веревками.
Сохатый недовольно фыркнул — слова друзей его явно не успокоили, но он из-за нее всегда себя так вел. Пожалуй что с возрастом это у него даже прогрессировало.
Сириус пристроился на потрепанном сиденье рядом с Лунатиком — тот дрожал, тяжело откинувшись на подушки — и подобрал с пола чей-то старый шнурок от ботинок. Превратив его в пушистый красный шарф, Сириус обмотал им шею бедному старине Лунатику и подоткнул концы под мантию. Ремус разлепил веки и улыбнулся — совсем чуть-чуть, но и этого уже было довольно.
* * *
Карета тронулась с места. Северус смаковал то выражение на лице Поттера — воспоминание о нем еще долго будет греть его душу... очень, очень долго. Эта беспомощная ярость, эта недоуменная оторопь — то немногое, что останется с ним даже тогда, когда Лили снова достанется Мародерам и втянется в их компанию. О, она бы открутила Северусу голову, если б знала, что он думает о ней в терминах принадлежности кому-то, и этим выблевкам в том числе — но они там все в каком-то смысле принадлежали друг другу, были частями единого целого под названием "свои".
Северус великолепно умел отличать, кто в компании и впрямь свой, а кто так — снаружи в окошко заглядывает.
Ему никак не удавалось понять, отчего Лили так вела себя с Поттером — что тогда, в поезде, что сейчас, на дороге. Возможно, она пыталась имитировать то отвращение, которое всячески ему демонстрировала на том этапе их биографии. А может, не знала, как разговаривать с шестнадцатилетним предшественником своего мужа. Херово же ей, должно быть — еще две недели назад она была замужем за мужчиной, в которого со временем превратится этот отморозок, строящий из себя пуп земли... а оставшаяся троица наглых пизденышей, как подозревал Северус, прилагалась к нему в комплекте. Пустишь в свою жизнь одного — готовь место для всех четверых; как-то так, наверное, это должно было выглядеть.
Что делало предательство Петтигрю особенно мучительным.
Северус опустил взгляд на прильнувшую к нему Лили. Как только он закрыл дверцу и опустился на сиденье, она обхватила его за талию, спрятала лицо у него на груди и прошептала:
— Обними меня, ладно?
Северус послушался, сам не зная, счастлив он или несчастен. Нет, все-таки несчастен — Лили лишь искала у него утешения, поскольку ей пришлось унизить мужа и лицом к лицу столкнуться с тем, кто в будущем ее предаст.
Очень скоро эта догадка подтвердилась.
— Просто ужас какой-то, — пробормотала она сквозь зубы; Северус было решил, что от огорчения или злости — но нет, Лили била мелкая дрожь, и зубы она сжимала, чтобы они не лязгали.
Он всерьез забеспокоился. В карете, конечно, было холодно, но не до такой же степени. Да и особой мерзлявостью Лили никогда не отличалась. Северус погладил ее по спине, провел ладонью по плечам, гадая, поможет это или нет. Помогло — она расслабилась и даже стала меньше дрожать... но потом он прикоснулся к ее шее, и кожа оказалась теплой. Лили, однако, все еще мерзла — зубы выбивали дробь, а когда он замер, перестав ее поглаживать — проворчала что-то невразумительно-неодобрительное.
Надежда окончательно развеялась, а ее место заняло нехорошее предчувствие. Этот озноб вызван не холодом, а эндогенными причинами.
Иными словами, это проклятие.
И светлые проклятия подобным образом не действовали.
— Все будет хорошо, — негромко пообещал он; уставился в окно, но не видел за ним почти ничего. На дороге в Хогвартс было темно; только неровный свет каретных фонарей бликами ложился на деревья, выхватывая кусочки из окружающего мрака.
— Я знаю, — согласилась она полусонно. — Просто устала... но ты тут... останешься... и все... — а затем снова соскользнула в дрему. Ключицу обдало дыханием, прерывистым и неглубоким; похоже, Лили впала в беспамятство.
Северус нахмурился, глядя в темноту. Хорошо, что он сообразил отправить мадам Помфри записку с совой какой-то третьекурсницы... вряд ли, однако, в Хогвартсе кто-то разбирается в темных проклятиях и снимающих их лечебных заговорах лучше, чем он сам. Разве что директор... хотя не исключено, что в этом вопросе Северус обогнал бы и его. Да, Дамблдор был непревзойденным специалистом в теории магии — подобными познаниями сам он похвастать не мог; однако в том, что касалось конкретных темных заклинаний, как атакующих, так и исцеляющих — тут Северус пожалуй что знал даже больше.
