Во дворе на водокачке висели потрепанные, как попрошайки, сосульки, а вода в корыте замерзла. Серые тучи низко нависли.
В полдень снова начался град. Он словно не падал, а буквально стелился по земле.
Казалось, что ни одно окно не способно противостоять такому.
Затем послышалось тук-тук, тук-тук, и так десяток раз - и внезапно стук прекратился, так что стало слышно ветер, похожий на далекий вой огромного зверя.
Весь шум и буйство, творящиеся наяву, во сне Демельзы превращались в кошмары.
Жар не спадал два дня, а пребывание в кровати-алькове старого Джошуа возвращало ее блуждающий разум к первому дню, который она провела в Нампаре.
Прошедшие годы будто исчезли, и Демельза снова стала тринадцатилетней девочкой, оборванной, голодной, невежественной, не то нахальной, не то напуганной.
Вот ее раздевают, моют под водокачкой, заворачивают в благоухающую лавандой сорочку и укладывают в эту громадную кровать.
Рубцы от последних побоев отца все еще болели, а ребра щемило от ударов уличных мальчишек с ярмарки в Редрате.
Свеча дымила и оплывала на столике у кровати, а с каминной полки ей кивала раскрашенная статуэтка Девы Марии.
Хуже всего, Демельза не могла глотать, как будто горло стянули веревкой, и Некто прятался за дверью библиотеки, а когда девушка спала, а свечи были потушены, он выползал из темноты и затягивал веревку.
Поэтому нельзя было засыпать, нужно любой ценой бодрствовать. Вскоре Гаррик заскребется в окно, и тогда надо вставать, чтобы его впустить. С собакой Демельза чувствовала себя ночью уютно и в безопасности.
Иногда по комнате ходили люди, часто Демельза видела Росса, Джейн Гимлетт и доктора Эниса.
Рядом с ней, но не настоящие. Даже ребенок в кроватке, ее ребенок - тоже призрачный. Это всё воображение, сон, такое никогда бы не произошло, она об этом мечтала, но этому ни за что не бывать.
А сейчас они все оказались в оплывающей свече - и кивающая статуэтка, и ноющие ребра, и веревка, стягивающая горло, и Некто, затаившийся за дверью библиотеки.
- Вы забрали мою дочурку! - кричал Том Карн, пока Демельза дрожала в шкафу. - По какому праву вы глазели на ее спину! Я найду на вас управу!
- Кажется, эта статуэтка ее беспокоит,- сказал Росс, - думаю, будет правильнее ее убрать.
Демельза посмотрела на край кровати из шкафа, ниже, еще ниже, две маленькие фигуры дрались внизу. Росс бросил ее отца в камин, но тот выбрался и собирался скрутить что-то вокруг ее шеи.
- Ты спасена? - шептал он. - Спасена? Пьянство и блуд - грех. Господь вытащил меня из грязной канавы и направил на путь истинный, где нет больше места для выпивки и жизни во грехе.
- Спасен? - сказал Фрэнсис. - Спасен от чего?
И все захихикали. Но они смеялись не над Фрэнсисом, а над ней, над тем, как она важничает и притворяется одной из них, когда в действительности просто кухарка, которую вытащили из вшивого коттеджа. Кухарка, кухарка...
- Ох, - сказала она, глубоко вздохнув и сбросив свою жизнь и воспоминания с края кровати в море. И они уносились, уносились, становясь все меньше и меньше. Пусть утонут. Пусть погибнут и умрут, если после этого она обретет покой.
- Пусть утонет в грязи, - сказал Росс, - Карточный шулер, пусть утонет.
- Нет, Росс, нет, Росс, нет! - она схватила его за руку. - Спаси его. Все скажут, что ты его убил. Разве это важно, раз мы вернули то, что потеряли. Пока мы еще не потеряли Уил-Лежер. Мы снова будем вместе. Только это имеет значение.
Она съежилась от прикосновения чего-то прохладного ко лбу.
- Жар не спадает необычно долго, - сказал Дуайт. - Признаю, я растерян и не знаю, что делать.
Несомненно, Марк убил Карен именно так. Ей не говорили, но земля полнилась слухами. Прямо напротив окна он умудрился выдавить из неё жизнь.
А теперь это пытались проделать с ней. Она дремала, и Некто пробрался из библиотеки и затягивал шнур.
- Гаррик! - прошептала она. - Гаррик! Иди сюда, мальчик! Помоги мне!
- Выпей это, дорогая, - донесся голос Росса откуда-то издалека, из другой, не ее комнаты, отражаясь эхом из сна.
- Бесполезно, - сказал Дуайт, - она сейчас не может глотать. Возможно, через несколько часов, если...
А Гаррик уже царапался, нетерпеливо скребся.
- Откройте окно! - попросила она. - Быстрее, пока не стало... слишком... поздно.
Что-то большое, черное и лохматое метнулось к ней через комнату, и, радостно вздохнув, она поняла, что они поступили, как она просила - лицо и руки лизал шершавый язык.
Она заплакала от облегчения. Но вдруг, к своему ужасу, обнаружила, что собака каким-то образом совершила ужасную ошибку. Вместо того, чтобы признать хозяйку, пес принял Демельзу за врага и вцепился зубами ей в горло. Демельза изо всех сил боролась, чтобы объяснить, но её голос и дыхание куда-то пропали...
Свечу задуло, стало холодно. Она вздрогнула в темноте. У Джулии снова резались зубки, и она заплакала, Демельза должна встать и дать ей воды. Если бы только ветер не был таким холодным. Где же Росс?
Разве он еще не вернулся? Он всё принимает слишком близко к сердцу, Верити сказала, что он всё принимает близко к сердцу. Тогда на сей раз я не должна его разочаровать. Однажды я его обманула. Обманула его. Я не должна его подвести. Это ясно, но как это сделать? Если не знаешь, ни в чем не уверена.
С Джулией и с ней что-то происходит. Ну, конечно, Джулия больна. Она просидела у её колыбели всю ночь. Фрэнсис тоже болен, и Элизабет больна, только не признается. Во рту ужасный вкус меди. Всё из-за этих трав, что они жгли. Тетушка Сара Трегигл пришла прямо после пения гимнов, чтобы позаботиться о них. Но там было...
- Росс! - позвала она. - Росс!
- Он пошел спать в кресло в гостиной, мэм, - раздался женский голос.
Это была не Пруди.
- Позвать его? Он не спал последние три ночи.
Не годится, если все будут спать, а тут явится отец. Он приведет всех иллаганских шахтеров, и они подожгут дом. Но он изменился. Стал новым человеком, женился на тетушке Мэри Чегвидден. Как бы он пришел на этот раз? Возможно, с хором методистов, и они будут петь за окном.
Это показалось смешным, и она попыталась рассмеяться, но закашлялась. И тогда Демельза поняла, что это не шутка, они действительно под окном, и тогда она посмотрела вниз, на бескрайнее море лиц. И поняла, что они голодны и хотят хлеба.
Огромная толпа, простирающаяся аж до долины и кричащая: "Наше право есть хлеб и покупать зерно по справедливой и надлежащей цене. Нам нужно зерно, чтобы выжить, и мы его получим, несмотря ни на что!".
И она поняла, что единственная пища, которую она могла им дать, это её собственный ребенок...
Рядом находился мельник Сансон, а Верити и Эндрю Блейми разговаривали в углу, но слишком увлеклись в друг другом, чтобы ее заметить. Она заплакала от страха. Шахтеры требовали хлеба. Через минуту они подожгут дом.
Она оглянулась, чтобы посмотреть на Росса, а когда повернулась обратно к окну, многочисленные смотрящие на неё лица уже исчезали за плотными клубами белого дыма.
- Посмотрите, - сказала Джейн Гимлетт, - снова идет снег.
Снег! - пыталась крикнуть она. Разве ты не видишь, что это дым, а не снег? В доме пожар и мы задохнемся! Она увидела, как упал Сансон, а потом почувствовала, как дым наполняет легкие.
Задыхаясь, она подняла руку к горлу и обнаружила там чьи-то пальцы.
Утром четвертого января ветер прекратился, повалил снег. К полудню, когда снегопад закончился, поля покрылись толстым слоем снега, а деревья отяжелели. Ветки склонились, а толстые льдины дрейфовали вниз по ручью.
Джон Гимлетт рубил во дворе дрова, и ему приходилось дергать бревна изо всех сил, чтобы отделить их друг от друга, поскольку мороз накрепко их сковал. Девять уток Гимлеттов, осторожно ковылявшие к воде, выглядели грязными и желтушными в этой сияющей чистоте. На пляже Хендрона начался отлив, и огромные волны выпрыгивали и ревели в отдалении.
Лед и желтая пена, покрывавшие пляж в течение недели, скрылись под снежным покрывалом. Песчаные дюны превратились в горные хребты, а вдали темные скалы взирали на это, завернувшись в свой новый покров, как в саван.
Стояла мертвая тишина. После неистового рёва шторма на мир как будто упало одеяло. Ничто не шевелилось, собачий лай эхом отзывался в долине. Море шумело, но каким-то образом его звук терялся в тишине, и можно было его разобрать, только прислушавшись.
А затем облака разорвались, и выглянуло солнце - ослепительно блестящее, вызвавшее краткосрочную оттепель. С ветвей и кустов закапало, а небольшие лавины снега, уже подтаявшие изнутри, начали скользить вниз с крыши. На полях проглянули тёмные пятна, а зарянка, сидевшая на пушистой от снега ветке яблони, запела гимн солнцу.
Но солнце выглянуло уже в конце дня, вскоре долину накрыла темнота, и снова ударил мороз.
