Георгий Полонский
Репетитор
Прибалтика. Юрмала, конец 70-х годов. Тогда мы еще ездили в эти края на каникулы и в отпуск… К тем местам и временам привязана эта история. Мне советовали "отвязать" ее. И так пересказать, чтобы узнавалось нынешнее время, самый конец века… Нет, не выйдет, сколько ни тверди о всечеловечности, о "законе постоянства состава" применительно к людским характерам. Подробности решают дело. Детали. И язык с его почти биологической ролью. Отберите их у художника (или у внимательного свидетеля) - и станет наплевать, где, когда и почему именно так было дело… Тогда - условные тычки в карту наугад, в необжитое героями пространство, а в итоге - их смерть от малокровия и от бедной кислородом среды. Пусть лучше так и останется, как было на самом деле: конец 70-х, Латвийская, прошу прощения, ССР, Юрмала, то бишь Рижское взморье…
Георгий Полонский
*****
…Над пляжем звенел девичий голос. Через динамик спасательной станции читалась инструкция об оказании первой помощи утопающим. Девушка под музыку читала, которую сама же и врубила негромко. Это слышалось здесь не каждый день, надоесть не успевало и поднимало людям настроение - вопреки мрачной теме!
Весь пляж, бывало, оглашает эта мелодекламация, ободряя и веселя потенциальных утопающих. Меж двумя полюсами как бы летал этот голос - между искренней служебной старательностью и такой же искренней скукой, как-то удавалось девушке соединять это…
А текст, елки-палки! Откуда она взяла такой текст, кто ей писал его?
"…Станьте на одно колено, на другое кладите утопленника животом вниз и руками сильно давите ему промеж лопаток. Делайте это до тех пор, пока изо рта не перестанет вытекать пенистая жидкость. Но это еще не все. Пока человек не начал дышать, ваши старания нельзя считать успешными. Поэтому приступайте к искусственному дыханию и непрямому массажу сердца. Жизнь показывает, что этими видами первой помощи часто не владеют даже взрослые культурные люди, при всей своей образованности. Они производят разные нецелесообразные жесты и быстро отчаиваются, если пострадавший не дышит. Нельзя раньше времени терять надежду!
По идее, правила искусственного дыхания и непрямого массажа сердца обязан знать каждый, они могут вам пригодиться не только у воды, но и вообще в жизни. Эти правила мы даем регулярно в наших беседах по вторникам и пятницам, с 11-ти до часу дня, в случае хорошей погоды и наличия слушателей на пляже. Кроме того, памятку с этими правилами вы можете получить у нас на спасательной станции.
Помните: незнание правил первой помощи не освобождает никого от ответственности за жизнь человека, пострадавшего рядом с вами!"
Выслушали? Благоволите принять это как еще один эпиграф… Теперь нашу историю можно начинать.
Молодой человек лет 26-ти отчего-то заулыбался и спросил сидящую рядом бабушку:
- Как думаешь: она сама это сочинила?
Но та зачиталась и даже не поняла, о чем речь. Вообще-то и сам Женя собрался уже погрузиться в книжное гурманство: библиотека в этом актерском доме оказалась приличная, себе Женя взял двухтомник Н.М.Карамзина, а для Ксени - так именовалась бабушка - книгу Феллини "Делать фильм". Ксеня - в шезлонге, он - на детских качелях.
Было светло, хотя оставался лишь час до ужина. Бодрые возгласы, долетавшие от воды, говорили, что купание нынче славное; требовалось только победить кислую недоверчивость и предвзятость из-за трех дождей, с утра портивших настроение,а это могли немногие. Вот Женя, к примеру, не победил. А еще он стеснялся хромоты своей, не хотел лезть в воду при всех. Нет, лучше быть в заговоре с Карамзиным!
- Ксеня, оцени: "Поэт имеет две жизни, два мира; если ему скучно и неприятно в существовании, он уходит в сторону воображения и живет там по своему вкусу и сердцу, как благочестивый магометанин в раю…" Прелесть, а?
Бабушка отозваться не успела - мимо проходила ее знакомая в желтом купальнике, она спросила, натягивая резиновую шапочку:
- Ксения Львовна, ну где же ваше "безумство храбрых"?
- Там же, милая, где молодость и здоровье, - вздохнула Ксеня. - Нет, вы не меня, вы лучше моего Женьку тащите…
- А мы не знакомы еще. Сын?
- Вы здесь уже пятая, кто льстит мне так грубо. Внук! Внук, которого я, можно сказать, усыновила: слишком беспутные достались ему родители… Давайте я представлю его вам, Кариночка. Евгений он, Женя.
Пришлось ему встать с качелей, он уронил при этом свою палку. Пожал узкую руку, протянутую несколько манерно.
- Чем это вы увлекаетесь? - спросила Карина о книге, и он показал переплет. Реакция была уксусная:
- Тот самый, который "Бедная Лиза"? Неужели это читабельно сейчас? Ой нет, я бы по приговору нарсуда только…
Он нагнулся за палкой. Избегая глаз, которые весело его разглядывали, ответил:
- А знаете, Рылеев попросил жену передать ему в крепость, в камеру одиннадцать томов Карамзина… Его "Историю Государства Российского". Последнее чтение перед казнью. Так что - "на вкус, на цвет…", - Женя развел руками.
Карина натянуто рассмеялась:
- Надо же… Ксения Львовна, "умыл" меня внучек ваш! Он всегда у вас такой строгий?
Она заторопилась в воду, а на полпути со смехом оглянулась:
- Но здесь-то - не каземат… Здесь море, девушки… Вы расслабьтесь, молодой человек! Отдыхайте!
- Абсолютно согласна с ней, - объявила Ксения Львовна. Вот тут и раздался опять тот самый девичий голос - только не через динамик уже, а в мегафон:
- Мужчина! Мужчина с резиновой лягушкой! Вы куда намылились, дядя? В Швецию, да? Порядок один: с лягушкой ты, с пузырем или с камерой, - за буи не заплывать! Из-за вас одного гонять моторку? Назад!
А потом она добавила - явно не нарушителю, а самой себе, только оплошно позабыв отвести мегафон подальше:
- Швеция тебя не приглашала, там своих дураков девать некуда…
Сказано это было не злобно, а бесстрастно и автоматически - отчего и рассмешило. Притом не одного только Женю. Смыло, пусть ненадолго, эту пугающую серьезность с него. Не с того ли раза его внимание стало возвращаться к той девушке вновь и вновь, как зачарованная севером стрелка компаса?
Сейчас можно было разглядеть и саму ее, героиню нашу: она стояла с мегафоном на самой верхней площадке своей спасательной конторы, где укреплены символическое штурвальное колесо и прожектор, пока не горящий. Как описывать этих современных героинь? Ну, светлые волосы, шортики, полупрозрачная оранжевая куртка с засученными рукавами поверх тельняшки… Ну молоденькая - лет 18-ти. "Красота", "миловидность", "грация" - все эти слова явно не те; в таких случаях люди щелкают пальцами или языком: "В этой девушке что-то есть", - говорят они и, как ни странно, понимают друг друга!
- Ксеня! - объявил Женя внезапно. - Помнишь мальчика, который потерялся? Я вспомнил, кажется, куда девались мои солнечные очки…
На спасательной станции особого гостеприимства оказано ему не было. С ног до головы Женю оценивал скептический прищур серых глаз, и он невольно оправдывался:
- Видите ли, на следующий день было пасмурно, они были не нужны, ну я и не спохватился…
- А сейчас, на закате, перед ужином - спохватились? Нет, вы вспомните получше. Может, еще куда заходили… Мне тут не попадались никакие очки.
- Досадно…
- Импортные?
- Массивные такие. Впрочем, неважно. А что было дальше с тем ребенком? Родители нашлись? Ведь он даже фамилии своей не мог назвать, только "Миша" и "Миша"…
- Да легким испугом отделались, - с ленцой отвечала девушка. - Объявила по своему радио, прибежал папаша. Сперва все тут обкапал мороженым, потом отдал его мне. Брикет за 48 коп. Если б вы еще покрутились тут - половина вам бы досталась… заработали!
- Ну что вы, зачем? Пойду. Спасибо. Извините.
- А спасибо-то за что? - засмеялась она.
Женя косился на стенку, все обклеенную фотографиями актеров. Многие - с автографами. Такая выставка тоже давала повод поговорить, но он не решился, он, внук актрисы, в этих "звездах" ориентировался неважно.
Ушел - не солоно хлебавши, как говорится, но улыбаясь неизвестно чему. Тому, наверное, что узнал имя. Артисты писали на своих изображениях: "Милой Кате от…", "Прелестной Катрин, хозяйке пляжа…".
Еще в библиотеке был эпизод: Женя стоял в узеньком проходе меж двумя рядами стеллажей, знакомился со здешним кладезем мудрости - и вдруг услышал знакомый голос:
- Теть Нин, приветик! Ничего, что я - в окошко?
- Так ты ж не можешь, как все люди? Ну лезь давай, - радушно и снисходительно отозвалась библиотекарша.
- Как жизнь, теть Нин?
- Лучше всех.
- Теть Нин, а кто в этом заезде у вас самый-самый?
- Да кто их разберет. У матери спроси, ей виднее.
- Ну а все-таки? Небось, Доронина, да? Ее на восьмом, конечно, поселили? Говорят, на ужин не ходит - это правда?
