Будимир Метальников - Алешкина любовь. Простая история.

Степь и небо… Ни жилья, ни дороги. И стоит посреди этой дикости и безлюдья… кровать. Почти новенькая, с пружинной сеткой и никелированными дужками. А на ней сидит коршун.

Но вот коршун встрепенулся, тяжело взмахнул крыльями и медленно полетел.

Из-за пологого увала показался человек. Это был невысокий узкоплечий парнишка лет семнадцати. Он тяжело дышал, как после долгого бега. Черные волосы растрепались и прилипли к потному лбу. На нем была клетчатая ковбойка, лыжные брюки и кирзовые сапоги, которые были ему явно велики. Вся одежда и особенно сапоги были забрызганы чем-то белым.

Подойдя к кровати, он сел на нее. Лицо его сморщилось, и он всхлипнул, но тут же со злостью вскочил и стал разбирать кровать. Она не так-то легко поддавалась его усилиям. Он тряс ее что есть силы, но тщетно. Тогда он повалил кровать на бок и стал бить ногами по сетке, чтобы высвободить ее. Разобрав наконец кровать, он вскинул на плечо обе стойки, сетку взял под мышку и пошел. Но через, несколько шагов остановился, бросил сетку на землю, сложил на нее стойки и потащил все волоком. Стойки немедленно соскользнули на землю.

На лице юноши появилось отчаяние. Несколько секунд поразмыслив, он снова сложил стойки на сетку, взвалил все на спину и пошел так, согнувшись и цепляя сапогами за рыжую потрескавшуюся землю.

За увалом стояла машина. Под брезентовым фургоном чуть ли не до крыши были навалены бревна, доски, железные трубы, мешки и чемоданы. У борта поблескивали никелем две кровати.

В тени, отбрасываемой машиной, сидели трое мужчин и женщина.

Сергей — невысокий крепыш со светлыми усами и быстрым пронзительным взглядом; Аркашка — шофер, молодой, тонкий, голубоглазый парнишка, невероятно обросший кудрявым пухом на щеках и подбородке; и Женя — медлительный увалень с вислым унылым носом и черными чаплиновскими бровями, сведенными к переносице, отчего постоянным выражением на его лице была смесь обиды и недоумения.

Женщину звали Лизой, это была добродушная бабища лет тридцати восьми с огромной грудью и широкими мужскими кистями рук.

— Алешка идет! — сказала она, увидев на гребне увала согнутую фигуру юноши с кроватью. — Уж больно квелый парнишка-то. Зря вы над ним такие шутки шутите!

— Не будет забывать! — усмехнулся Сергей.

Через некоторое время, когда солнце скатилось к горизонту и впереди машины побежала длинная тень, они подъехали к другой машине причудливого вида, видимо, поджидавшей их.

Это был семитонный «МАЗ» с бурильной установкой и прицепом, на котором стояла цистерна. Через всю машину, начиная от хвоста и выступая далеко впереди кабины, шла стальная мачта из труб. Поручни и мостки, идущие там, где должны были быть борта, напоминали палубу корабля. На этой палубе тоже было навалено всяческое оборудование, пожитки и сидел пожилой мужчина — муж Лизы, Илья.

— Где пропадали? — окликнул вновь прибывших Николай, сидящий за рулем рослый парень с кудрявым светлым чубом и мрачным лицом.

— Воспитательную работу проводили! — улыбнулся Аркашка и спросил: — А вы что, заблудились?

— Поезжай впереди! — приказал ему Волков — старший мастер, пожилой чернобородый мужчина, сидевший рядом с шофером.

Аркашка выехал вперед.

Две машины медленно движутся по степи. Медленно, потому что тяжелый «МАЗ» не поспевает за полуторкой.

Становится темно, и передняя машина включает фары. За ней включает и вторая.

В кабине первой машины, свесив голову на грудь дремлет Лиза.

В кузове похрапывает Женя, привалившись спиной к кабине.

У заднего борта покуривает Сергей, рядом с ним Алешка.

Вдруг Сергей, вглядываясь в темноту, крикнул:

— Эй, Женька! Постучи!

Женя, проснувшись, стукнул несколько раз кулаком в кабину. Машина остановилась.

— Вроде дома виднеются. Надо бы молоком разживиться. Алеха, бери ведро и дуй за молоком! — распорядился Сергей.

— Что ты — удивился Алешка. — Поздно ведь…

— Ну и что?

— Неудобно… Спят люди.

— Ну объясни им… Жрать-то надо.

— Да ну! Как я стану объяснять? — жалобно воспротивился Алешка. — Не могу я… Неудобно!

— Тьфу! Интеллигенция! — рассердился Сергей. И, схватив ведро, выпрыгнул на землю.

Сзади подходил «МАЗ». Сергей с ведром в руке заплясал перед фарами, останавливая машину.

Сойдясь в свете фар, отряд бурильщиков приступил к ужину. За молоком подходили к Сергею.

Лиза, прижимая к груди каравай хлеба, оделяет всех большими ломтями.

Пожилая женщина в юбке и платке, накинутом на плечи поверх нижней рубашки, с любопытством и в то же время сочувственно смотрит на проголодавшихся людей. Рядом с ней таращит глаза малыш.

— Поторапливайтесь, ребята, — заметил Волков, нам еще ехать, ехать. А ты чего? — встрепенулся он, видя, что Алешка ест сухой хлеб и не решается подойти к Сергею.

— А он не хочет! — хмыкнул Сергей, — Ему неудобно сырое. Он у нас только кипяченое пьет.

Женя и Николай засмеялись. Алешка повернулся и ушел в темноту за машину.

— Ты куда? — окликнул Волков.

— Не хочу! — ответил из темноты Алешка.

Парни развеселились еще больше.

Лиза вздохнула, единым духом осушила свою литровую кружку, зачерпнула молока и направилась за машину.

Алешка стоял, прислонившись к борту, и, жевал, глядя на небо.

Лиза мельком глянула вверх и протянула ему кружку.

— На!

— Спасибо… Я правда не хочу, — неуверенно пробормотал Алешка.

— Пей дурачок! — вздохнула Лиза. — Да будь ты поершистей! Не бойся, не заклюют…

— Ладно, — шмыгнув носом, пообещал Алешка и с жадностью проголодавшегося человека накинулся на молоко.

Лиза посмотрела на него, вздохнула еще раз и направилась обратно, а подойдя к Сергею, вдруг отвесила ему звонкий подзатыльник.

— За что? — изумился Сергей.

— За это самое! — кивнула она в сторону Алешки.

Сергей не обиделся, а только засмеялся и сказал Илье:

— И как ты, Илья, только управляешься с такой женой — ума не приложу!

— А зачем тебе к моей бабе ум прикладывать? — добродушно спросил Илья, тщательно пережевывая хлеб беззубым ртом.

Парни рассмеялись, а Сергей как будто смутился…

И снова плывут в ночи две пары светящихся точек. Медленно поднимаются на увал и останавливаются. Потом машины разворачиваются фарами друг к другу. В освещенном пространстве начинается суета разгрузки.

Несмотря на ранний час, работа уже кипела. Мачта была поднята, и Николай отвесом проверял точность установки. Аркашка с Волковым укрепляли оттяжки.

Сергей, Лиза и Илья копали отстойники для раствора.

Николай, проверив установку, посмотрел, как сноровисто орудует лопатой Сергей, и, не выдержав, стал снимать рубаху.

— А ну дай-ка и я разомнусь! — попросил он лопату у Ильи. — А ты покури.

— Чего там курить, еще только начали, — проворчал Илья, берясь за топор, и тут же начал подгонять доски для настила.

Подошел Волков, посмотрел на работающих и удивился:

— А Женька где? Опять сачкует?

А Женя сидел у входа в большую палатку на корточках и накачивал паяльную лампу. Алешка, косясь на гудящее пламя, опасливо спросил:

— Не взорвется?

— Ничего не будет! — беззаботно отмахнулся Женя, продолжая накачивать. — Вот если…

Но тут его сердито окликнул Волков:

— Эй? Ты что там делаешь? А ну-ка иди сюда!

Женя с сожалением выпрямился:

— Ну валяй, стряпай.

— А чего варить-то? — робко спросил Алешка. Я только кашу да картошку умею.

— Картошки нет. Лапшу вари. Дело нехитрое. — И Женя направился к работающим.

— Держи! — протягивает Лиза ему совковую лопату, которой она только что выбрасывала землю из ямы. Но Женя делает вид, что не заметил протянутой лопаты, и берет другую, поменьше.

— Ну и сачок! — удивляется Волков. — Ты бы ложку так выбирал!

Николай и Сергей засмеялись.

— При чем тут сачок? — немедленно обижается Женя и сдвигает брови домиком. — Просто у этой ручка удобней…

…Алешка, насвистывая, отсыпает из мешочка лапшу в кастрюлю, несколько секунд раздумывает над ней, затем из большого молочного бидона наливает воду и начинает старательно мыть лапшу. Потом сливает мутную воду, наливает чистой и ставит кастрюлю на очажок из трех закопченных кирпичиков. После этого он подставляет под кастрюлю паяльную лампу и усаживается рядом, чтоб следить за лапшой.

На рабочей площадке заканчиваются последние приготовления. Лиза вытащила пробку из глиномешалки, и раствор толстой, маслянистой струей хлынул в отстойник. Сергей поднял лебедкой широкую металлическую трубу — забурник — и пропустил ее через шпиндель станка до земли. Потом оглянулся на Волкова: