…Полусонный Женя, не открывая глаз, вышел из палатки, скрылся за ней, потом вскоре появился опять, и тут до него донеслась музыка. Он открыл глаза, прислушался и хмыкнул: — Опера! — и снова юркнул в палатку.
На рабочей площадке идет обычная смена. Николай у рычагов станка, Женя помогает ему, а Алешка обслуживает глиномешалку.
Белогоров сидит в стороне возле ящиков с керном и заполняет геологический журнал.
Подходит Волков, спрашивает у Жени: — Вода есть?
— Нам хватит! — беззаботно отвечает Женя.
— А ночной смене? — подумал вслух Волков. — Придется ехать, Женя!
— А почему я? — удивляется и обижается одновременно Женя.
— Потому что Алешка прошлый раз ездил.
— Всегда в нашу смену! — тянет недовольно Женя. — Почему это мы обязаны на других воду готовить?..
— А можно я поеду? — спрашивает вдруг Алешка у Волкова.
Волков удивленно смотрит на Алешку.
— Ну, если хочешь…
И снова Алешка сидит в кабине машины… Вдали показывается насыпь железной дороги.
— Главное, не робей! — наставляет его Аркашка. — Прямо сразу так и начинай: «Здравствуйте, здравствуйте. А между прочим, мы уже второй раз видимся — пора уж и познакомиться. Вас как зовут?»
— Думаешь, она так сразу и скажет? — сомневается Алешка. Он слушает Аркашку как старшего, внимательно и с почтением, хотя тот всего-навсего ровесник ему.
— А что ж ей отвечать? Главное — не мямли. Я тебе хорошо придумал. Прямо так; сразу и начинай: «Здравствуйте, здравствуйте. А между прочим, мы уже второй раз видимся…».
Машина подъезжает к переезду и останавливается. Алешка выходит из кабины и направляется к дому.
Оглядывается неуверенно на Аркашку, тот подбадривает его жестом, и Алешка входит в сени.
Он стучит в дверь, раз, другой. В ответ раздается хриплый голос:
— Ну, чего скребешься? Входи!
В комнате за столом сидел в подштанниках старик с рыжими прокуренными усами и рубил ножом самосад.
— Здравствуйте! — растерянно пролепетал Алешка.
— Здорово, коли не шутишь, — прохрипел старик. И так как Алешка молчал, переминаясь с ноги на ногу, спросил сам: — Что скажешь?
— Водички бы нам… Машину залить… — уныло ответил Алешка.
— Бери. Ведро в колодце…
Алешка еще раз переступил с ноги на ногу, прошептал «спасибо» и вышел, понурившись.
Воду брали из искусственного водоема, построенного, видимо, специально для фермы, здания которой виднелись на другой стороне пруда.
Аркашка стоял в прицепе, возле цистерны.
Алешка черпал воду и подавал ведро ему.
Но вот, поставив ведро на землю, Алешка взмолился:
— Давай отдохнем! Руки онемели…
Аркашка посмотрел на часы:
— Как хочешь. Можем к поезду не успеть.
— А ты точно знаешь, что она к поезду выходит? — спросил Алешка.
— Видел, — пожал плечами Аркашка. — Ведь должен же кто-то поезд встречать… У них работа такая…
— Ну ладно, — решительно тряхнул головой Алешка и пошел снова за водой.
Небольшой пассажирский состав движется по насыпи.
Наперерез ему по дороге летит машина с прицепом…
— Опоздали! — с горечью вырвалось у Алешки.
Когда машина подошла наконец к шлагбауму, поезд грохотал вдали, и девушки не было видно.
— А этот поезд каждый день ходит? — спрашивает Алешка.
— Через день. Ну товарные еще есть. Хотя… у них, кажется, нет расписания…
Машина подъехала к переезду и остановилась.
— Ну, давай! — подтолкнул Аркашка Алешку.
Алешка вздохнул, не решаясь вылезти…
— Чего ты?
— А что говорить-то? — замялся Алешка.
— Здравствуйте! Я же объяснял. Входишь: «Здравствуйте, здравствуйте. А ведь мы, между прочим…».
— «Между прочим», «между прочим»! — перебил его Алешка. — Я же ведь уже брал у них воду… «Между прочим»! Что же теперь снова воды просить? Сразу догадаются…
— Верно, могут сообразить, — растерялся на мгновенье Аркашка, но тут же нашелся, — А ведь, между прочим, мальчик мой, тебе все равно надо, чтоб она догадалась когда-нибудь, зачем ты сюда шатаешься! Так что давай уж сразу!
— Как — сразу? — испугался Алешка и затряс головой. — Н-нет! Она знаешь какая? Сразу нельзя!
— Почему?
— Нельзя! Лучше уж в другой раз… Поедем!
Аркашка окинул его презрительным взглядом:
— Эх!.. «Другой раз», «другой раз». Телок!
Взрыв смеха был как бы ответом на его слова. Смеялись Сергей, Николай, Женя, Лиза и Илья. Аркашка тоже посмеивался, очень довольный произведенным эффектом.
— А что, хорошая девка? — полюбопытствовал Сергей.
— Да ну! — отмахнулся Аркашка. — Девка как девка. — Обыкновенная! Это он чего-то такое у ней увидел…
И снова все засмеялись.
В это время мимо них шел в палатку Алешка. И Сергей, дурачась, затянул:
— А милой глазки голубые
Навек полонили меня!..
Алешка вспыхнул и поспешил скрыться в палатке.
Аркашка пошел следом за ним.
— Наболтал уже? — с упреком спросил Алешка.
— Между прочим, другого раза не будет… — скорбно сказал Аркашка.
— Почему? — испугался Алешка.
— А потому! Кончилась твоя водовозная карьера! Сейчас насос чинить будем… Так что прозевал момент!
Опускается мачта. Идет демонтаж буровой установки. Грузится на машины оборудование и пожитки. Белогоров с молотком в руках проверяет ящики с кернами и подколачивает кое-какие из них.
Алешка берет на плечо стояк, за который крепили оттяжку мачты, и направляется к прицепу с цистерной.
Проходя мимо Белогорова, он остановился, потом подошел к нему.
— Георгий Николаевич, а где будет следующая точка?
— Километров сорок отсюда…
Алешка померк лицом…
— А воду где брать будем? — уныло опросил он.
— Там же, где брали…
— Так далеко ездить? — восхищенно воскликнул Алешка, весь просияв.
Белогоров удивленно поднял на него глаза.
— Мы переезжаем южнее, так что вода у нас будет еще ближе, чем сейчас, — пояснил Белогоров.
— А вы не знаете?.. Далеко это от железной дороги… вернее, от переезда?
— Точно не скажу, надо по карте посмотреть… Что-то около пяти километров…
— Пять? — возликовал Алешка, — Спасибо, Георгий Николаевич!..
И словно мгновенно исчезла тяжесть бревна на его плече. Алешка кинулся бегом, сопровождаемый удивленным взглядом Белогорова.
И вот, торжественный и сосредоточенный, он двинулся в путь.
— Смотрите! Смотрите! — восклицает Аркашка и смеется. — Ведь это он на переезд направился!
Сергей даже станок выключил, и вся его смена — он, Лиза и Илья — столпились на помосте, провожая глазами удаляющегося Алешку.
— Прифрантился! — иронизирует Сергей по поводу белой Алешкиной рубашки. — Смехота!
— Врезался! — хохочет Женя.
— Чего это вы? — полюбопытствовал Николай, подходя к ним.
— Да вот Алешка наш чудит! — улыбнулась Лиза. — Вроде зазноба у него какая-то появилась…
— А-а! — равнодушно протянул Николай и, махнув рукой, отошел.
А Алешка, по-видимому, ничуть не был озабочен тем, что говорят о нем, и уходил все дальше и дальше.
В этих местах степь была сплошь покрыта пологими увалами, словно шли когда-то по ней, как по морю, редкие ленивые волны, а потом застыли на месте.
Алешка появлялся далекой точкой на гребшие увала, потом исчезал, снова показывался, уже ближе, и наконец опять превращался в точку и скрывался за следующим увалом.
Такой же точкой он возник на дороге, ведущей к переезду.
Но тут уверенность как бы покинула его, и чем ближе он подходил к переезду, тем медленней становились его шаги.
Метрах в двухстах от переезда он вообще остановился и сел на траву.
…Но вот донесся далекий гудок паровоза. Алешка встрепенулся, вскочил и увидел поезд. Тогда, соразмеряя свои шаги с движением поезда, он двинулся к переезду.
И рассчитал так, что шлагбаум был уже закрыт, а поезд шел достаточно близко, чтобы казалось разумным не перебегать пути.
Девушка мельком глянула на него, но, кажется, не узнала. Достав флажок, она подняла его навстречу подходящему поезду, и Алешка получил возможность беспрепятственно смотреть на нее.
А потом поезд прошел, девушка стала открывать шлагбаум и, бросив небрежный взгляд на Алешку, повернулась к нему спиной.
Эта небрежность и сковала его. Он медленно прошел мимо, так и не решившись заговорить с ней.
А когда Алешка удалился настолько, что переезда не стало видно, он свернул с дороги.
…Еще через некоторое время он пересек железнодорожную насыпь и пошел домой.
…А на следующий день он снова появляется на дороге, ведущей к переезду…
…И смотрит на девушку, пока поезд не закрывает ее от него…
