Входит Тюремщик.
Тюремщик. Пора.
Сократ. Иди.
Ксантиппа. Скажи мне что-нибудь, Сократ.
Сократ. Ты всегда была верной женой, Ксантиппа. Ты родила мне трех сыновей. И я благодарю судьбу за то, что она дала мне в жены – тебя.
Ксантиппа убегает.
(Тюремщику.) И никого не впускай… Мне плохо… Иди… Иди!
Тюремщик уходит. Сократ неподвижно сидит в темноте на ложе.
Афины. Тюрьма. После болезни Сократа.
Сократ и Первый ученик.
Первый. Сократ! Сократ! (Обнимает его.) Сколько же я не видел тебя! Когда мы узнали, что ты заболел, мы прибежали! Почему ты не захотел нас впустить?
Сократ. Я подумал, в часы болезни человек не столь приятен и лучше ему быть одному.
Первый. Как ты себя чувствуешь теперь? Ведь ты ни разу в жизни не болел.
Сократ. Это была не просто болезнь. Это была прекрасная болезнь. Я рад, что ты здесь, и я тебе сейчас все расскажу. А где Аполлодор?
Первый. Он скоро придет.
Сократ. А где Платон и остальные?
Первый. Все тебе объяснит Аполлодор.
Сократ (уже думая о своем). Я лежал в бреду и глядел на потолок. Тени ходили по нему, и мне казалось, что это облака и что я лежу у самого неба. Я не узнал свою ладонь, она была похожа на срез дерева. А потом сознание вернулось, и однажды под утро я проснулся весь в поту… Я лежал мокрый, без сил, но почему-то сразу понял, что выздоровел, и заплакал, так мне вдруг стало хорошо. Я понял, что впереди у меня день… день жизни. И я был счастлив и чувствовал любовь ко всем… любовь…
Первый (прекращая записывать). Как странно!
Сократ. Жить!.. Жить!.. С каждым мгновением возвращались мои силы, и я уже мог ходить. Это оказалось счастьем – просто ходить. И тут я понял, что многого не знал раньше… Раньше я был горд, уважаем, здоров. У меня были дети, дом, жена. А вся моя нищета была попросту выдумка, я в нее играл: ведь я мог всегда заработать много, если бы захотел. Оказывается, нужно было потерять все: дом, детей, семью, здоровье, стать беззащитным перед смертью, как затравленный зверь, нужно было, чтобы сознание погрузилось во тьму и проснулось однажды утром вместе с солнцем; нужно было, чтобы я лежал бессильный, в поту и во мне уже ничего не было, кроме благодарной радости – жить, жить… – все это нужно было, чтобы я вдруг понял… Пойми и ты. Я часто говорил, что зло – это отсутствие просвещения и что все в жизни можно исследовать разумом. Это не так. Я понял в тюрьме то, что не смог додумать тогда, в лагере под Потидеей. Любовь… Любить всех. Понять, что другой – это ты… И любить его… Коли есть в тебе это, только тогда разум сможет подсказать истину… И я никогда не был счастлив так, как в тот миг, когда почувствовал эту любовь в себе. И оттого мне так хочется жить сейчас. И немало из того, что я утверждал прежде, перестало мне казаться сейчас истиной… Что ты так смотришь?
Первый. Тебе действительно хочется жить?
Сократ. Да! Да!
Первый. А я отчего-то думал, что ты хочешь умереть…
Сократ. Живое не может хотеть умереть. Живое может лишь достойно принять смерть.
Входит Второй ученик.
Первый. Ну что ж, Аполлодор порадуется твоей любви к жизни. Прощай!
Сократ. Куда ты?
Первый. Я должен идти. Аполлодор все объяснит… Ты изменился, Сократ. Я никогда не думал, что тебе так захочется жить. (Уходит.)
Второй. Сократ! Сократ! Я не видел тебя почти месяц… (Обнимает его.)
Сократ. Как живет Ксантиппа, моя жена?
Второй. Вчера мы передали ей деньги, и она…
Тюремщик (заглядывая). Пора!
Второй. Нет времени, Сократ!.. Ты наденешь сейчас мое платье. Я останусь здесь вместо тебя. Мы подготовили твой побег, Сократ. Ты отправишься в Фессалию, по пути тебя ждут со свежими лошадьми все – беседовавшие с Сократом. В Фессалии тебя встретит Платон.
Тюремщик (заглядывая). Быстрее!
Второй. Простимся, Ксантиппа и раб с лошадьми во дворе. Что ты молчишь.
Сократ. Я думаю.
Второй. Прости, но нет времени!
Сократ. Всегда должно быть время подумать! Садись спокойно, Аполлодор, и поразмыслим.
Тюремщик (заглядывая). Скоро придет новая стража.
Второй. Сократ!
Сократ. От стражи легче спастись, чем от неверного поступка.
Второй. Сократ, мы готовили этот побег четыре недели. На днях возвращается посольство из Дельф, и тогда…
Сократ. Ответь мне, Аполлодор, справедливо ли отвечать злом на зло?
Второй. Нет, Сократ. Но…
Сократ. Ответь, справедливо ли поступили со мной законы моего отечества?
Второй. Нет.
Сократ. Но разве я жил в своем отечестве только потому, что условился, что его законы должны поступать со мной справедливо во всех случаях?
Второй. Но…
Сократ. Отвечай.
Второй. Нет, Сократ!
Тюремщик (заглядывая). Ваша жена ругается. Она стоит во внутреннем дворе и очень сильно ругается.
Сократ. Это замечательная женщина, Аполлодор. Иметь ее – большое счастье и ответственность. (Тюремщику.) Сходи и объясни Ксантиппе, что ее муж, Сократ, занят беседой. Она знает, как это важно, и поймет.
Тюремщик уходит.
Итак, законы вполне резонно могут мне сказать: «Сократ! Согласно нам, законам твоего отечества, отец твой взял в жены твою мать, и ты появился на свет. Ты – есть в некотором роде наше порождение. Согласно нам, ты вскормлен, воспитан и наделен благами. Наконец, согласно нам, ты мог попросту покинуть свое отечество, когда вырос. Но ты не сделал этого. Более того, ты никогда не выезжал из Афин, разве что только на войну. Даже ради празднеств не покидал ты родной город. Ты даже не путешествовал. Значит, ты не хотел уехать от нас в другой город с другими законами. Значит, мы, законы твоего отечества, тебе нравились, пока относились к тебе справедливо! Но вот сегодня ты претерпел от нас, и что же? Ты уже готов предать нас, а следовательно, и свое отечество. Ты готов бежать от нашего постановления, скрыться из тюрьмы, переодевшись в козью шкуру или в платье Аполлодора, к нашим врагам. Значит, ты решил ответить своему отечеству злом за зло? Но ты учил всегда иначе! Что же тогда тебе делать, Сократ, в чужой стороне? Чем ты станешь там заниматься? Учить справедливости и добродетели? Но, сбежав от нас, ты сам ее первый нарушишь. Тогда чем ты станешь жить в Фессалии? Услаждать себя едой? Но это хуже смерти!». Аполлодор… Аполлодор… Мне очень хочется жить… Но тебе будет стыдно, если твой собеседник Сократ предаст свои убеждения ради жизни… Ты плачешь, Аполлодор? Но почему? Надо радоваться! Мы ведь поняли с тобой, что есть благо, и не совершили непоправимого поступка. Мы идем до конца в своей вере, не так ли? Ну, отвечай, я прав или не прав?
Второй (еле слышно). Ты прав, Сократ!
Тюремщик (врываясь). Она бушует и плачет. Она кричит. Подходит стража…
Сократ. Иди к ней, Аполлодор, и скажи, что Сократ – как вакхант, завороженный звуками собственной флейты. Он идет за своими убеждениями, и они гудят в нем, и он не слышит ничего другого! (Хрипло.) И уведи Ксантиппу… Только, пожалуйста, пройди с нею мимо моего окна… Я хочу увидеть ее лицо.
Второй ученик молча кланяется и уходит. За ним – Тюремщик. Сократ, гремя оковами, становится у окна. Ждет.
(Глядя в окно.) Какое лицо! Какое у нее прекрасное лицо!..
Афины. В доме Анита. Анит и Гарпия спят на ложе.
Входит Раб, будит Анита.
Раб. К господину пришли…
Анит (вскакивает, надевает одежду, будит Гарпию). Уходи!
Гарпия (сонно). Вот так всегда… Больше не приду. (Уходит за занавеси.).
Раб вводит Первого ученика.
Анит. Я рад тебя видеть в своем доме. Это большая честь для меня. Заслуги твоего рода перед Афинами…
Первый. Я не пришел болтать с тобой о моем роде. Сейчас Аполлодор сидит в камере Сократа. Тюремщик подкуплен. Лошади ждут. Сократ отправится в Фессалию.
Анит (будто не слыша сообщения). Я очень рад с тобой беседовать. Я тоже в свое время занимался философией: нас было трое – я, Тисандр из Афидны, Андрон, сын Андротиона… Однажды мы держали совет, до каких пор можно заниматься философией стоящему человеку, который собирается достигнуть чего-то в жизни.
