Анит (будто не слыша сообщения). Я очень рад с тобой беседовать. Я тоже в свое время занимался философией: нас было трое – я, Тисандр из Афидны, Андрон, сын Андротиона… Однажды мы держали совет, до каких пор можно заниматься философией стоящему человеку, который собирается достигнуть чего-то в жизни.
Первый. Послушай, Анит…
Анит. Я это говорю тебе потому, что мне жаль, когда молодой человек, принадлежащий к такому прекрасному роду…
Первый. Я обойдусь без сожалений кожевенника Анита…
Анит. Несколько неудачно построенная фраза.
Первый. Послушай, Сократ убежит, ты понимаешь это?
Анит. Это я давно понял. А вот зачем ты, ученик Сократа, который, кстати, готовил этот побег, раб которого сейчас стоит с лошадьми и ждет вместе с Ксантиппой упомянутого Сократа, – зачем ты пришел ко мне? И что ты хочешь? Вот этого я не могу понять.
Первый. Ты и не сможешь этого понять, кожевенник… Ты долго будешь медлить?
Анит. Позволь это решить мне. Ведь ты пришел ко мне, а не я к тебе… (Светски.) Значит, я хочу дать тебе один совет. Я любил твоего отца и знал тебя с колыбели. Ах, как быстро бежит время: время не проходит, это проходим мы, безумцы!
Первый (выхватил нож). Слушай, Анит…
Анит (схватил его за руку). Как вы все похожи. Вы любите бездны и ощущение катастрофы. (Выворачивает ему руку и швыряет нож в угол.) Даже ты, самый спокойный, как пьяница, алчешь привкуса смерти.
Первый (орет). Ты долго…
Анит (спокойно). Ты о чем?.. Ах, Сократ… Да, Сократ… Что ж, Аполлодор действительно приходил к нему. Но полчаса назад Сократ отказался бежать.
Первый. Что?!
Анит. И Платон напрасно ждет Сократа в Фессалии.
Первый. Откуда ты… знаешь?
Анит. Добрые люди… Они всегда подскажут вовремя. Я надеюсь, что и ты в дальнейшем не забудешь дорогу в этот дом.
Первый (усмехнулся). Ты решил, что я стану твоим доносчиком, кожевенник Анит!
Анит. Я мог бы арестовать тебя за участие в побеге. Но я не спешу. Я надеюсь на тебя… И если ты впредь не оправдаешь мои надежды… (Остановился.) Удивительны пути, по которым распространятся слухи в народе о предательстве ученика Сократа.
Первый. Тогда ты ляжешь у этого порога, пес!
Анит. Все же я надеюсь на тебя. (Помолчав.) Мне было приятно с тобой встретиться…
Первый. Это ничто, Анит, по сравнению с тем, как было приятно мне. (Уходит.)
Возвращается Гарпия, подходит к задумавшемуся Аниту, обнимает его.
Тот вздрагивает от неожиданности.
Гарпия (сладко). Я привязалась к тебе, суровый Анит… Хитроумный Анит. Как ты ловко его…
Анит. Ты слушала нашу беседу, многознающая Гарпия? (Целует ее. Смеясь.) У тебя есть яд?
Гарпия глядит на него изумленно.
Чтобы выпить его, когда я вышлю тебя в холодную Скифию.
Гарпия в ужасе смотрит на Анита. Но Анит простодушно смеется. И Гарпия, решив, что это была шутка, начинает хохотать.
Афины. Тюрьма. Рассвет следующего дня. Сократ спит. Постепенно в камеру входят первые отблески поднимающегося солнца. Появляются Анит и Тюремщик. Тюремщик будит Сократа. Гремя кандалами, Сократ садится на ложе и различает стоящего в дверях Анита.
Анит. Привет тебе, Сократ! Прости, что я разбудил тебя. Я слышал, что прежде ты вставал вместе с солнцем. Я забыл, что в тюрьме привычки меняются.
Сократ. Я давно жду тебя, Анит, и все удивляюсь, почему ты не приходишь.
Анит. Ну что ты, Сократ, я не покидал тебя все это время. Я был с тобой… как бы это точнее сказать… незримо. (После паузы.) Что бы ты сказал, Сократ, если бы я объявил тебе, что сейчас возвратилось посольство из Дельф и наступило твое последнее утро?
Сократ. Я поблагодарил бы тебя, Анит, за то, что ты вовремя разбудил меня и дал мне увидеть последний восход солнца.
Анит. Но я еще не объявил тебе этого, Сократ. (Помолчав.) Мудрейший из афинян, как ты думаешь, о чем я пришел попросить тебя?
Сократ. Если ты хочешь попросить меня не являться к тебе после смерти…
Анит. Ну что ты, Сократ, я не верю в жизнь после смерти. Как, впрочем, не верю и в богов.
Усмешка Сократа.
Видишь ли, человеческая жизнь слишком мгновенна, чтобы проверить, существуют ли великие боги. А я – кожевенник и верю только тому, что можно проверить на собственной коже, точнее – шкуре… И вообще, согласись, Сократ, было бы слишком печально узнать, что вся наша короткая жизнь находится в воле (жест в небо) этих вечно бранящихся олимпийцев… Неужели ты действительно веришь в богов?
Сократ (улыбаясь). Мне очень хочется верить в жизнь после смерти.
Анит. Тогда это забавно, Сократ: человек, который верит в богов, посажен в тюрьму другим, который в них не верит, по обвинению в неверии в богов.
Сократ. И это бывало, Анит… Остается лишь выяснить, кто из этих двух счастливее.
Анит. Ну конечно, ты – осужденный. Ты докажешь мне это с легкостью. И даже меня, как барана, заставишь повторять вслед за тобой, что лучше сделаться пищей червей, чем стать властелином мира. У тебя уж так устроены мозги – ты докажешь все, что хочешь… А если действительно, Сократ, сейчас наступило твое последнее утро, тебе не жаль его терять на болтовню?
Сократ. Я называю это беседами, Анит. Я потратил на это всю свою жизнь…
Анит. А если это была ошибка? Я ведь сам занимался философией, Сократ, в молодые годы. Вчера я даже начал рассказывать об этом… одному, хорошо знакомому тебе молодому человеку… который разбудил меня рано утром, так же, как я тебя… (Замолчал, ждет вопросов Сократа.)
Сократ молчит.
Значит, я рассказал этому молодому человеку, как трое нас – Тисандр из Афинды, Андрон, сын Андратиона, и я…
Появляется Тюремщик, но по знаку Анита уходит.
Так вот, собрались мы однажды и держали совет, до каких пор можно заниматься философией стоящему человеку. И мы решили: до тех пор, пока он не станет вредить себе излишней мудростью.
Сократ. И вы счастливо избежали этой опасности.
Анит. Именно, насмешник Сократ. Поэтому, когда я вижу старца в глубоких летах, который утонул в философии, отстранив себя от нормальной жизни, – прости за резкость, я говорю то, что думаю, – мне хочется позвать раба с кнутом и высечь этого старца… Но не будем горячиться, не так ли? Значит, о чем мы говорили? Да, о посольстве из Дельф. Но я еще не сказал тебе, что посольство возвратилось. Это пока у нас повисло в воздухе, не так ли? Да, еще чтоб не забыть… Мне очень понравились твои рассуждения об афинских законах: я имею в виду то, что ты говорил здесь наедине Аполлодору. Ты вспомнил?
Сократ молчит.
Это похвально, хотя сам я, который посадил тебя сюда на основании законов, которые ты так уважаешь, – не разделяю твоего мнения о них. Наши законы – дурны, ибо они установлены слабосильными. Что делать – слабосильных большинство: в природе всегда больше дурного и отходов. И вот, чтобы защитить себя от меньшинства сильных, то есть от тех, кто способен над ними возвыситься, – это слабое большинство придумало наши афинские законы. И утверждает, что встать над большинством – несправедливо и надо страшиться этого. Но, Сократ, ведь сама природа повсюду провозглашает право сильного. Закон великой природы считает справедливым, если лучший и сильный подавит худшего и слабого. «Творить насилие рукой могучей» – это сказал великий поэт Пиндар… Мы же берем с детства самых решительных и сильных людей и приучаем их заклинаниями законов, что все они должны быть равны ничтожному большинству и что только это справедливо… Но мне хочется, Сократ, чтобы у нас появился некто, достаточно одаренный природой, который освободился бы от этого дурмана и освободил других.
Сократ. Это будешь ты, Анит?
Анит. (не отвечает). И восторжествует закон естественного, то есть природа.
Сократ. Тогда я очень мешал тебе, сильный Анит!
Анит. Ты мешал всем. Умным, потому что многое из того, что приходило в голову тебе, приходило в голову и им. Но они молчали. А если кто-то молчит, ему совсем не нравится, когда говорит другой… Ты мешал глупым – они тебя не понимали… Ты мешал тем, кто не верит, потому что требовал веры… Ты мешал тем, кто верит, потому что их раздражала твоя вера, которую надо все время проверять сомнением – истинна ли она.
