Еврипид - Ифигения в Авлиде

Слава тебе, богиня,
Граду Приама смерть!
Вы же смелей, о жены,
Больше цветов сюда!
Больше цветов увить мне
Кос руно золотое…
Как зачерпнете воды,
Тесным кольцом охватите
Страшный богини алтарь!..
Смоет там кровь царевны
Ужас пророческих слов.
Слава богине, слава!..

Мать, о владычица-мать, пред тобою
Слезы разлуки не лью…
Жертва плакать не будет…
Ио! Ио! Юницы,
Воспойте дочь Латоны,
Со мной царицу пойте,
Что здесь, перед Халкидой,
В Авлиде флот героев
Из-за меня сковала!..
Прости, земля пеласгов
Родимая; простите,
Микены, город отчий!

Ты вспомнила город Персея,
Киклопов созданье?

Микены меня воспитали
На славу Эллады:
Я смертью их славлю…

И имя твое, о, верь,
Не будет покрыто забвеньем.

Увы! Увы!
И ты прости, о факел дня, ты, Зевса
Сияние, иная жизнь, удел
Иной мне суждены. Прости,
О сладкое светило!..

Вот она, вот, глядите:
Смело на смерть идет…
Примет чело повязку,
Ключ оросит его,
Следом из белой шеи
Хлынет, нож обливая,
Алая кровь ее —
На грозный алтарь Артемиды.
Воду уж льет отец,
Ждет он омыть там жертву,
Крови суда там ждут,
Плыть к Илиону рады…

Воззовем к Артемиде, о жены!
Смилосердись, богиня, и, кровью
Девы чистой насытив душу,
К берегам фригийским доставь их,
К вероломным стенам Приама
Приведи данайцев, богиня!
Пусть Атрид Агамемнон войску
Даст победы венец, и слава
Пусть бессмертной своей короной
Над челом у него пламенеет…

Тиндара дочь, царица Клитемнестра,
На голос слов моих покинь шатер…

Я здесь, о раб: ты страхом и печалью
Волнуешь грудь, и в ужасе тебя
Я слушаю. Каким несчастьем новым
Ты подаришь меня?

Про деву-дочь
Поведать я пришел благие вести
И чудные.

Не медли же, гонец…

О госпожа, не потаю словечка, —
Вот только бы чего мне не забыть
Да языку в речах меня не спутать…
Когда твою царевну я привел
На луг расцвеченный и к роще Девы
Латонии мы подошли, немало
Там было сил ахейских, и народ
Толпами прибывал. И чуть завидел
Владыка Агамемнон, что царевна
К нему идет на жертву, как застонет!..
И голову он отвернул, чтоб дочь
Не видеть ближе; слезы побежали
Из царских глаз, но тотчас на лицо
Он надвигает плащ, а дочь-царевна
К родителю приблизилась и так
Ему сказала: “Здесь я, царь-отец,
За родину, за всю Элладу тело
Я предаю на жертву, и никто
Меня к тому не вынуждал, – веди же
К богине дочь, коли богиня ждет.
И дай вам бог счастливую удачу,
Оружие украсить и домой
С победою вернуться из-под Трои.
А до меня ахеец ни один
Пусть не касается: я горло молча
Подставлю вам; я сердцем не ягненок”.
Вот только и сказала, но словам
Ее тогда все шумно удивлялись:
Великою и смелою душой
Пленила всех царевна. И Талфибий —
Глашатай нас среди толпы густой
К священному молчанью призывает.
И вот Калхант-провидец вынул нож,
Что лезвие таил в суровой коже,
И в россыпь круп его он погрузил
Средь золотой корзины, а царевне
Венком чело увил. Меж тем Пелид,
Вкруг алтаря идя, его водою
И той крупой священной окропил
И к дочери царя богов воззвал:
“О дивная охотница, в ночи
Ты по небу свое светило катишь…
Прими же этот дар от войск союзных
И от вождя их, Агамемнона!
Кровь чистую из девственной ее
И мраморной мы выпускаем шеи.
Утешься ей и даруй путь судам,
Дай Трою нам высокую разрушить!..”
И в землю взор в молчанье Агамемнон
Вперил; и Менелай и войско – все
Потупились. И наскоро мольбу
Жрец сотворил, меж тем как взор прилежно
На шее Ифигении искал,
Где б нож вонзить ему, чтоб без мучений
И разом ей конец настал… Вблизи
Я там стоял… Но не смотрел: мне было
Так тяжело… И вдруг… О, из чудес
Чудесное… Удар ножа я слышу…
Все головы приподняли невольно…
Но девушки уж не было… И первый
Заголосил провидец, и народ,
Как эхо вторил… Диво мы узрели…
Сам видел и не верю – на лугу,
Близ алтаря[44] лежала, содрогаясь,
Огромная, красы отменной, лань,
И кровь ее в последних муках жизни
По ступеням рекой струилась алой…
И снова жрец воскликнул, – только крик
На этот раз был светел: “О ахейцы! —
Так жрец взывал. – Вожди и ты, народ!
На алтаре богини перед вами
Лань горная – а благородный дар,
Царевною возданный Артемиде,
Охотницей божественной отринут…
Она довольна, греки, ободритесь!
Смотрите: паруса вздуваются, – скорей
За дело, моряки, чтобы немедля,
Авлидские покинув глубины,
Нам распахать эгейскую пучину”.
И вот, когда огонь пожрал дотла
Лань горную, жрец совершил молитву,
Да даст войскам богиня путь обратный…
Все кончилось… И господин меня
К тебе послал, царица, с вестью дивной,
Что дочь твоя среди богов удел
Днесь обрела и что молва о чуде
Меж греками, конечно, не умрет.
И сам скажу, владычица, что видел:
Была меж нас и скрылась… Знать, богам
Ее призвать к себе угодно было.
Смири же скорбь свою и на супруга
Ты не гневись. Бывает, госпожа,
Что, где совсем не ждешь спасенья, боги
Любимого спасут… А дочь твою
Сегодня солнце зрило, Клитемнестра,
Живою, мертвою и вновь узревшей свет.

Как радуюсь я вести этой: дева
Вкушает жизнь в обители богов.

Дитя мое… Добычей рук бессмертных
Ты сделалась… Как призывать тебя?
А если это бред пустой и ложный,
Чтобы меня утешить?.. Что тогда?

Да вот и царь идет, о Тиндарида:
Пускай слова мои он повторит.

О женщина… Блаженством одарила
Нас Ифигения, и меж богов теперь
Она живет… А ты не медли дольше…
Дитя мое, потомка крови знатной,
Домой вези Ореста. Мы в поход
Сейчас же отплываем. Ну, простимся!
Увидимся ли скоро?.. Как-то бог
Из Трои путь обратный даст ахейцам?
Что встретит нас у очагов родных?

О Атрид, на далеких брегах,
О, пусть дадут тебе боги
Много, много добычи фригийской,
И со славой вернись, и с победой.